Георг Смит - Космическая чума

– Ладно, сойдет, – сказал я ей. – Мы попробуем подобраться как можно ближе, чтобы вы украдкой прощупали всю округу. Пусть ваш мозг будет предельно чувствителен. Если вы почувствуете опасность, кричите. Я использую свои эспер-способности до предела, и если вдруг рвану, как стартующий звездолет, значит нашел что-то ужасное. Но настройте свой мозг на них, а не на меня, а я по вам определю направление.

– Трудно все время помнить, что остальные люди лишены способности к мысленному контакту, – кивнула мисс Фарроу. – Словно нормальный человек беседует со слепыми и постоянно упоминает видимые вещи, а его не понимают. Я постараюсь учесть.

– Потом я уйду в тень, – сказал я. – И если начнется суматоха, использую ситуацию. Как только они почувствуют, что наш мозг касается их, то поймут, что мы приехали не для того, чтобы справиться об их здоровье. Что, поехали?

– Я неплохая актриса, – сказала она. – И неважно, что я имею в виду. Главное, я буду с тобой до конца.

Я погнал машину вперед и развернулся. Легко чувствуя дорогу, двинулся задом по дорожке на вполне приемлемой скорости, полузакрыв глаза, чтобы дать моему восприятию полную свободу действий и концентрацию. На секунду отвлекшись от мысли, как мои колеса пройдут следующий поворот, я подумал: «Надеюсь, эти люди знают лучшую дорогу в Колорадо».

Мисс Фарроу осторожно сжала мою руку, дав понять, что она тоже об этом подумала.

– Здесь мертвая зона, Стив, – внезапно сказала она.

Конечно, это была мертвая зона. Мои чувства натолкнулись на барьер, ослабляющий чувствительность до нескольких ярдов. Однажды у меня уже было такое же мрачное предчувствие, когда я попал в мертвую зону. Я понял, что отчетливо вижу здание, но не в силах преодолеть своими рецепторами несколько футов.

Я продолжал двигаться задом в самое сердце мертвой зоны, пока не оказался на обочине. Мне потребовалась концентрация всех моих чувств, чтобы прощупать дорогу в нескольких футах перед моими задними колесами.

Теперь я двигался ощупью, прокладывая себе путь словно слепой, вдруг мисс Фарроу вскрикнула:

– Они окружают нас, Стив!

Мои руки сжали руль, а правая нога с силой нажала на педаль газа. Машина взвизгнула, словно вспугнутый баньши, подпрыгнула и с ревом помчалась вперед.

Из кустов выскочил человек и замер перед машиной, словно статуя, широко расставив руки. Мисс Фарроу крикнула что-то нечленораздельное и, обезумев, вцепилась в мое плечо. Рыча, я скинул ее руку, еще сильнее вдавил педаль газа и ударил капотом человека в живот. Машина взбрыкнула и гневно заскрежетала. Мы накренились, дважды подпрыгнули, когда колеса переваливали через его распростертое тело и помчались по дороге, на которой больше двадцати миль не разгонишься. Показалась основная магистраль, и я развернул машину, скрипя задними покрышками, работая тормозами и на удивление удачно выкручивая руль. Мне удалось избежать грозящей опасности.

Потом мы помчались по широкой, удивительно пустынной бетонке. Стрелка спидометра держалась в районе ста пятидесяти.

– Стив, – выдохнула мисс Фарроу, – тот человек, которого ты сбил…

– Когда я отъехал, он был уже на ногах, – сказал я уверенно.

– Знаю, – проговорила она, обернувшись ко мне. – Я проникла в его мозг. Его не задело. Боже! Что мы делаем? – ее голос поднялся до визга.

– Точно не знаю, – сказал я. – Думаю, что делать дальше.

– Но, Стив, что мы можем сделать?

– Поодиночке или вдвоем, – очень мало. Но мы можем убраться подальше от этого хайвэя, потом убедим четвертого, пятого, пятнадцатого, тысячного. А тогда вновь выйдем на сцену.

– На это уйдет время.

– Конечно. Но мы попробуем. Посмотрим, сколько времени угробим на первый раз.

– Но чего они хотят? – спросила она.

«Этого я сказать не могу. Я не могу сказать многого – как, где и почему. Но знаю, что мы уже завязли в этом деле и отступать поздно» – подумал я.

Можно было бы попробовать на Торндайке. Он бы поверил, если бы мы его нашли. Еще не плохо бы вызвать ФБР. Группу, которая вышла на меня. Парочку хладнокровных типов, которые были способны просеять миллионы тонн песка, чтобы найти один нужный уголек. Они бы выслушали.

Мисс Фарроу взглянула на часы. Я прощупал их прежде, чем она отозвалась и сказала:

– Одиннадцать часов.

– Вызовешь? – спросила она.

– Нет, – сказал я. – Слишком поздно. Это ведь Нью-Йорк. Группа не будет готова тут же приступить к работе.

– И что же делать?

– Если я наберу номер ФБР и скажу; «Вы готовы?», то между вопросом и ответом пройдет восемь часов. Слишком многое может с нами случиться за это время. Но если я вызову их утром, мы, возможно, сможем продержаться до их прибытия, остановившись в каком-нибудь людном месте. Дошло?

– Звучит вполне резонно.

– На том и порешили.

Я прижал педаль газа к самому полу и, превышая скорость, помчался к Денверу.

Мы въехали в Денвер где-то около полуночи и немного поплутали, пока не обнаружили гостиницу, удовлетворявшую наши запросы. Она была достаточно большой, чтобы помешать открытым действиям «врага» и, к тому же, мертвой зоной, которая препятствовала чтению мыслей, пока мы спали.

Посыльный одарил нас презрительным взглядом, когда мы зарегистрировались порознь, но я разрешил ему думать все, что заблагорассудится. Лучше пусть думает хуже, чем есть на самом деле. Он прошествовал в комнату мисс Фарроу на девятом, надеясь на хорошие чаевые – не за службу, а за то, чтобы оставить нас одних. Наконец он устал выдвигать ящики, проверять лампочки и поправлять полотенца, и проводил меня на двенадцатый. Я выдворил его с пятью монетами в кулаке.

Если он ожидал, что я спущу его по ступеням, как только он появится у слухового окна, то глубоко ошибался, – я упал как подкошенный и первый раз за последние несколько недель забылся глубоким сном, не нарушаемым судорожными кошмарами. Теперь, имея под ногами твердую почву, я мог наметить какие-то конкретные действия.

Я велел разбудить меня в восемь часов, но сон оказался таким глубоким и крепким, что очнулся уже в семь тридцать. Я торопливо оделся, побрился и решил отложить восьмичасовой звонок. Потом я поднял трубку и попросил телефонистку соединить меня с номером 913.

Трубка взревела грубым, разъяренным мужским голосом. Я рассыпался в извинениях, но парень грохнул трубкой так сильно, что у меня зазвенело в ушах.

Я раздраженно теребил рычажок аппарата, и, когда телефонистка ответила, выговорил ей за ошибку. Она выслушала мои претензии и потом сказала умоляющим голосом:

– Но я вызвала 913-й, сэр. Я попробую еще раз.

– Я хотел сказать ей, чтобы попробовала без всяких «еще раз», но не стал. Я попытался мысленно пробраться через мрак к ее пульту, но не смог продвинуться и на фут. Едва дождавшись, когда она установит связь, я услышал гудок на другом конце. Потом тот же голос, похожий на рев быка, изверг массу точных сведений о людях, звонящих частным гражданам среди ночи, и в середине моих извинений вновь повесил трубку. Я остался ни с чем и потребовал телефонистку соединить меня с администратором. Ему я высказал свои претензии.