Георг Смит - Космическая чума

Лицо Фарроу смягчилось, и хотя она не произнесла ни слова, я понял, что недалек от истины.

«И тут, – продолжал я про себя, – Медицинский центр оказался в замешательстве. Вряд ли они могли пустить по моему следу другую женщину, поскольку я привязался к исчезнувшей Катарине. Поэтому они решили использовать меня по-другому. Видно, я уже достаточно созрел, чтобы меня можно было заставить пуститься по хайвэю в поисках Убежища людей хайвэя для Медицинского центра. К тому же, вскоре я бы уже сделал первое открытие, и Фелпсу с приятелями оставалось бы только умыть руки».

– Если бы ты подумал об этом раньше, Стив, то давно бы уже знал ответ.

– Наверное. Может, Фелпс хотел преподнести мою историю правительству. Ну, а если ни одна сторона не заинтересована, чтобы секрет всплыл наружу? – Некоторое время я все взвешивал и, наконец, пришел к выводу, что чего-то здесь не достает.

Фарроу покачала головой и сказала:

– Стив, я пытаюсь пробудить тебя снова и снова. Воспоминание, которое я стараюсь вызвать у тебя, исчезло. Итак, ты напал на след организации, которой выгодно оставаться в тени. И вдруг кто-то узнает секрет и обратится к властям. Каков будет твой следующий шаг?

– А! – отозвался я. – Какой же я осел! Естественно, я втяну усики, спрячу рожки и сделаю вид, что ничего не произошло.

– Тем самым остановив рост организации, чего и добивается Фелпс.

«Зато меня самого эта история привела бы в какое-нибудь гнездышко для начинающих параноиков», – подумал я.

Она кивнула.

– И что теперь?

– А теперь я живое доказательство моей истории. Не так ли?

– Правильно. И ни на секунду не забывай, Стив, что ты жив только потому, что ценен для обеих сторон живой. Мертвый ты годишься лишь на несколько мекстромовых прививок.

– Не продолжай, – угрюмо хмыкнул я. – Сама говоришь, я не медик.

– У живого, у тебя растут волосы, и их приходится подстригать. Ты бреешься, подравниваешь бороду. Подрезаешь ногти. То здесь, то там ты теряешь маленькие частицы кожи или миллилитры крови. Эти вещи, попав под кожу нормального человека, делают из него мекстрома. Мертвое, измельченное тело, и то не даст столько ценной субстанции.

– Радужные перспективы, – сказал я. – Так что же мне делать, чтобы избежать такого будущего?

– Я не знаю, Стив. Я сделала для тебя, что смогла. Я провела лечение, и сделала это на совесть. Ты ведь остался Стивом Корнеллом.

– Послушай! – вырвалось у меня. – Если я так необычайно важен для обеих сторон, как тебе удалось спрятать меня на четыре месяца?

– Мы воспользовались законом тайны личности, – сказала Фарроу. – Каждая сторона может сколько угодно осыпать другую оскорблениями. Более того, поскольку никто толком не знает, где ты находишься, они рыщут по лагерям друг друга, играют в разведчиков и контрразведчиков, то есть, завязли по уши. Твои скитания можно было бы приписать Катарине, поскольку в твоем сознании преобладали чувства влюбленного, убитого потерей своей возлюбленной. Но кто станет разыскивать Стива Корнелла из чисто личных побуждений?

– На протяжении целых четырех месяцев? – спросил я все еще недоуменно.

– Смотря как подходить. Ведь обе стороны знали, что ты где-то лежишь, прикованный к постели, проходя курс лечения. Заполучить тебя как мекстрома, – именно то, что желают обе стороны. Поэтому они и заинтересованы в твоем благополучном и спокойном лечении.

– Пока кто-то будет вкалывать?

– Конечно, – подтвердила она.

– Ладно, – сказал я с угрюмой усмешкой. – Теперь мне ясно, что надо податься в Вашингтон и разыскать кого-нибудь из руководства секретной службы. Я выложу ему свою историю и факты, сделаю его мекстромом, вылечу, а потом мы разработаем план действий по вовлечению широких масс…

– Стив, ты инженер. Наверняка, изучал математику.

Так вот, предположим, что ты сможешь… э… потратить на укус одного человека десять секунд.

– Это шесть человек в минуту, триста шестьдесят в час, и… восемь тысяч шестьсот сорок в день. При ста шестидесяти миллионах американцев по последней переписи. Шестьдесят лет без отдыха. Ты это имела в виду?

– Не только, Стив. Но уже это вызовет панику, если не глобальную войну. Сделай подобное заявление, и все наши не слишком дружественные соседи захотят войти в долю или что-нибудь в этом духе. Так что, вдобавок тебе придется позаботиться еще о трех миллиардах населения земли, Стив.

– Верно. Придется распроститься со своими необдуманными предложениями. И все же, правительство должно знать…

– Если бы мы были абсолютно уверены, что каждый избираемый нами представитель честен и неподкупен, мы бы так и сделали, – сказала Фарроу. – Но, к сожалению, вокруг столько демагогов, мерзавцев и всякого сброда, что сберечь тайну практически невозможно.

Возразить было нечего. Фарроу была права. В мире, где господствуют идеи Райна, сохранить подобную тайну правительству будет просто не под силу.

– О'кей, – сказал я. Тогда остается только одно – вернуться обратно в Хоумстид, штат Техас, оказать помощь людям хайвэя и подумать, что можно сделать, чтобы обеспечить землян каким-нибудь более приемлемым методом прививки. Мне совершенно не улыбается всю оставшуюся жизнь провести, кусая бедных, ни в чем не повинных граждан.

– Согласна, Стив.

Я посмотрел на нее:

– Пойду займусь твоей машиной.

– Она твоя.

– А как же ты?

– Со мной все в порядке. Скорее всего, организую новую перевалочную базу на хайвэе. А ты управишься один, Стив? Или, может, подождешь, пока поднимутся на ноги мои родители? Тебе ведь может понадобиться помощь.

– Думаешь, лучше подождать?

– Прошло четыре месяца. Так что неделя-другая…

– Ладно. Тем более, мне стоит потренировать новое тело.

На том и порешили. Я слонялся по дому Фарроу, помогая Глории ухаживать за родителями. Постепенно я научился контролировать силу новой мускулатуры, узнал, как обходиться с нормальными людьми, не привлекая их внимания, и, в конце концов, преуспел, пожимая руку лавочникам.

Потом, окончив лечение, поднялись родители Фарроу и пару дней мы провели вместе.

Мы покинули их, на мой взгляд, чересчур поспешно, но, они, казалось, были только рады этому. Они договорились по телефону о доставке продуктов на дом, так что им не придется ездить в город, пока они не научатся управлять своим телом. Фарроу заметила, что больше помочь мы уже не в силах.

Время поджимало, и мы уехали. Но, хотя обе стороны оставили нас в покое, пока я был нетранспортабелен, они были хорошо осведомлены о расписании процедур. Собственно, как мне сейчас кажется, обе стороны, должно быть, поджидали на краю какой-то теоретической зоны моего появления, поскольку не могли показаться, не высказав своих намерений.