Евгений Гольцов - Между Южным и Северным полюсами

– Все в порядке, – деловито сказал уборщик, – просто Вы полны говна.

– М-да.

– Сразу Вам признаюсь, случай не из простых. Чистка этих авгиевых конюшен требует, так сказать, архитектурного решения, Константин Львович. Позвольте, где у Вас туалет.

– Там, левая дверь – ванная, правая – туалет, – хозяин указал рукой в правильном направлении.

– Спасибо, – Владимир Георгиевич поднялся быстрым движением, прихватив с собой чемодан.

Несколько минут ассенизатор отсутствовал, после чего появился в дверном проеме, все так же с чемоданом и ватным диском на раскрытой ладони.

– Иногда дерьмо может оказаться в самых неожиданных местах, – он слегка развернул ладонь, показывая коричневую полоску на белой поверхности диска, – просто следите за унитазом внимательно, это я обнаружил под ободком. Причина – брызги при смывании.

Уборщик открыл чемодан, извлек оттуда пинцет и маленький пакетик, подобный тем, что полиция в фильмах использует для мелких улик. Искусно подцепив ватный диск пинцетом, он отправил его в пакетик, который тут же исчез в глубине чемодана.

– М-да, простите, не досмотрел, – смутился Константин Львович.

– Это ничего, у нас с Вами задача сложнее будет. – Уборщик достал из чемодана внушительный резиновый молоток на металлической ручке и с размаху ударил Константина Львовича в лоб.

Вспышка превратилась в темную густую массу, где, как мухи в янтаре, застыли причудливые очертания: вирусы, скрученные в замысловатые жгуты или застывшие сферическими комковатыми кусками, недопитые бутылки с алкоголем; в полужидких слизистых разводах плавали обрывки фотографий. Они улыбались чёрно-белыми улыбками женщин, которые когда-то были знакомы, улыбками товарищей и недругов, случайных прохожих и продавцов в соседних магазинах – все они смотрели презрительно, постепенно растворяясь в жгучей серой массе. В переплетениях этого хаотичного, бесконечного натюрморта зарождался утробный, булькающий звук, приводивший все окружающее пространство в медленное колебательное движение. Звук нарастал постепенно, пугая своей неизбежностью. Константин Львович вдруг осознал себя частью этой мертвой, нестабильной субстанции. Откуда-то из глубины всплывали тела, они медленно шевелились и смотрели на него. – «Сынок, запомни, в этой жизни никому нельзя верить, вся биомасса этой планеты проклята – каждый сам за себя». – «В вирус можно заложить потенциал развития разумной жизни. Только в таком виде сложноорганизованная материя способна пережить путешествие на несколько парсеков». – «Я упаковала чемоданы, и знаешь, что я хочу тебе сказать: мне жаль того времени, что я провела с тобой». – «Однажды живые существа выйдут за рамки времени. Время – это ловушка». – «Эй, бармен, налей мне двойную порцию абсента!». Булькающие голоса нарастали со всех сторон. – «Остановите это!». Константин Львович пытался закричать, но рот его был скован клейкой массой, так что он мог выдавать лишь сдавленное гудение.

– Тихо-тихо-тихо, – послышался спокойный деловитый голос Владимира Георгиевича, – не волнуйтесь, все что происходит – часть необходимой процедуры. К сожалению, случай настолько запущенный, что требует одностороннего вмешательства, так сказать, без предварительного согласия пациента.

Хозяин квартиры ответил сдавленным мычанием. Он уже понял, что в его рот вставлена трубка, примотанная к голове клейкой лентой, руки скованы за спиной наручниками, а сам он, со спущенными штанами, перекинут через журнальный столик, к которому так же примотан.

– Минуточку терпения, уважаемый Константин Львович, я сейчас Вам все объясню. Сразу оговорюсь, чтоб Вас не терзали лишние страхи, – я не убийца, не насильник, не вор – я уборщик дерьма. То, что сейчас происходит, является своего рода символической процедурой очищения. Уж если очистка авгиевых конюшен требовала нестандартного подхода, то что уж говорить о человеческой душе, одним из самых сложных отхожих мест. Поэтому мой Вам совет – не пытайтесь понять происходящее умом, понимайте это нутром. Если пуститься в пространные рассуждения, это можно назвать обрядом инициации в «homo purificatum» – «человека очищенного», но я надеюсь, что Вы и сами все поймете. Теперь внимание, дражайший Константин Львович, Вам нужно проглотить три пилюли – умоляю Вас, не мухлюйте, это не яд.

Уборщик приподнял за трубку голову Константина Львовича и поместил туда пилюлю.

– Тут три штуки. Глотайте, а то можете подавиться.

Когда уборщик убедился, что все пилюли попали по назначению, он продолжил свою речь.

– Пилюли, которые вы проглотили – это слабительное, рвотное и вирус дизентерии с укороченным периодом инкубации. Моя особая гордость! Применяется крайне редко, но у Вас интересный случай. В течение часа начнется первый этап очищения. Через сутки подействует вирус: у Вас начнется понос и рвота – это опасно – можно погибнуть от обезвоживания. На этот случай я подготовил Вам запас подсоленной воды – пейте как можно больше.

Владимир Георгиевич указал на стоящие рядом с журнальным столиком два ведра: одно раньше применялось для мытья полов, другое для мусора, там же стояли кастрюли, пароварка и даже чайные чашки – все они были полны.

– Вы дотянетесь. Вот так, трубочку в ведро, тянетесь и пьете, – рассуждал уборщик.

Константин Львович протрубил что-то нечленораздельное.

– Не надо просить Вас освободить и говорить, что все это какая-то ошибка. Я просто делаю свою работу, за которую Вы мне заплатили. Относитесь к этому как к необходимой процедуре.

Уборщик заглянул в свой чемодан, проверил, все ли в порядке.

– Прощайте, Константин Львович, не забывайте пить больше жидкости.

Владимир Георгиевич, прирожденный ассенизатор, подхватил свою поклажу и вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь.

– Ну и дела, – протянул молодой, короткостриженый полицейский, – так Вы говорите, ничего не помните?

Человек на больничной койке улыбнулся мягкой, грустной улыбкой.

– Так я Вам напомню. Ваши соседи вызвали полицию, потому что не могли выносить запах, идущий из Вашей квартиры. Когда мы пришли, Вы были в странной позе, без штанов, с какой-то трубкой во рту и весь, простите, в говне.

– Господа, мне жаль, что вам пришлось наблюдать столь неэстетическую картину, но я уже все сказал.

– Но и это еще не все, – вмешался другой полицейский, седоватый, с висячими усами. – Тот, кто с Вами все это проделал, судя по всему, заразил Вас дизентерией намеренно, потому как оставил ведра и кастрюли с водой для восполнения жидкости. Что все это значит?

– Я бы сам хотел это знать.

– Вы будете писать заявление.

– Нет.

– Почему же? Сами же сказали, Вам интересно знать? – вмешался молодой полицейский.