Евгения Басова - Незабытая история

– Они были уже взрослые? Или ещё дереводетишки?

– Хахаха. – рассмеялся Ромул. – Дереводетишки! Откуда ты такие-слова-то выдумываешь?

Он провёл рукой по своей бороде, придвинулся ещё ближе к внуку, и продолжил, заговорническим шёпотом:

– Ну так слушай, эти дереводетишки, родились совсем рядом друг с другом. Их мамы стояли далековато, но детишек это не пугало, главное, что они были вместе! Сплетая с нежностью свои ветви в теплых рукопожатиях, сутками напролёт они шелестели о погоде, солнце и ветре.

О ветряных порывах, они могли болтать больше всего, ведь именно он, был единственным развлечением в то время. Ветер дул с разных направлений и был насыщен прекрасными запахами. Если дуновение было с севера, то непременно пахло водой… морем, океаном, рекой – этого они точно не знали, но запах был то солоноватый, то холодный… иногда он пах тиной, или дождём. Если же случался порыв с юго-востока – то он был жаркий, сухой, и даже колючий!

– Разве деревья могут знать какой ветер?

– Конечно! Ведь их листочки очень нежные! Им очень неприятно, если в них врезаются песчинки, переносимые порывами ветра! – Ромул потёр руки, и передёрнулся, словно стряхивая с себя никому невидимый, но очень колючий песок.

– Так вот… такой сухой ветер эти два деревца очень не любили! Он был настолько злым, что, однажды раскидав камни и песок ранил их. Одному деревцу он очень сильно пробил ветку, сильно ободрав на ней кору и листья, а другому очень ранил камнем ствол, в районе самой макушки!

– А какой ветер дул с запада? – Алекс перебил дедушку, даже нисколько не смущаясь, горя желанием знать все подробности.

– Ишь, какой быстрый! – Ромул опять улыбнулся, глядя на внука. – С запада ветер дул безвкусный!

– Деревья листиками пробовали ветер?

– Конечно! Ведь у них нет носа и рта как у нас! Листьями они дышат! Листьями умеют пить воду! И с лёгкостью могут ощущать вкусы!

– Я не знал, что они так могут! – Алекс был искренне поражён, но придерживался положенного шёпота и не нарушал тишину леса. – А ветер с запада был как несолёная овсянка мамы?

– Мммм, – Ромул взглянул на небо, прикрыл глаза, словно вспоминая вкус, толи маминой овсянки, толи ветра с запада… – да. Ты знаешь, очень похоже на овсянку без соли и сахара!

– А был ветер похожий на арахисовое масло?

– О нет, арахиса тогда не росло, поэтому и подобного запаха не было!

– Жаль! – искренне расстроился Алекс. – Жаль, что эти деревья ничего не ели, кроме солёного воздуха и воздуха с запахом тины.

– Нееет, ну что ты, не грусти! – дед прижал к себе ребёнка. – Право пустяки! Ведь тогда они были богаты тем, в чём бедны мы с тобой!

– Чем?

– Счастьем!

– Это как, разве мы несчастны?

– Ох мой любопытный Почемушка, наше счастье другое. Мы счастливы сегодня… ну а завтра ты в школу, папа и мама на работу, я останусь один ждать вас…. Наше счастье одномоментно. Раз – в эту минуту оно есть. А вот потом вы с папой поедите на рыбалку и снова станете счастливы, а приедете ко мне, я стану… Волнообразное счастье. Так правильней, наверное.

– Как те волны на пруду?

– Да. И в отличие от нас, дереводетишки были счастливы всё время!

– Одна большая волна?

– Нет. Просто квадратная волна…

– А так бывает разве?

– Конечно бывает! Когда на одном участке моря возникает несколько течений, которые текут в противоположных направлениях и ветер успокаивается… образуются волны, словно поля на шахматной доске. Квадратные волны завораживают своей красотой, но они очень опасные.

– Счастье двух деревцев тоже было опасным?

– Ну да. Ветра с юго-востока стали учащаться. Да и вообще, дождей становилось всё меньше… – Ромул протянул руку к термосу с чаем и сделал несколько глотков.

– Эх, значит и их счастье, хоть и было постоянным, но было опасным. – сделал грустное заключение Алекс.

– Да, наверно, ты прав. Я даже не задумывался над этим. Но ты знаешь… деревья обладают огромной энергией… Просто титанической, вселенской, я бы сказал. Они всё-всё чувствуют!

– И если я его поглажу, ему понравится?

– О да! Какая бы ни была толстая кора, они всё чувствуют! И в благодарность дарят нам своё квадратно-волновое счастье!

– Ух ты! – Алекс подбежал к стоявшей рядом сосне, и ласково прижался к ней всем телом.

– Закрой глаза!

Алекс ещё крепче сжал ствол, закрыл глаза и по его лицу расплылась улыбка.

– Почувствуй, как тепло разливается по твоему телу. – Ромул трогательно смотрел на внука, немножко даже завидуя его прыткости по каменистым склонам. – Слушай как дерево дышит! Слышишь, как оно шепчет тебе своей листвой? Слышишь его?

– Мальчики! – раздался требовательный голос Марии. – Быстро кушать! Слышите?

– Эх мама! – вздохнул Алекс, но покорно поплёлся за импровизированный обеденный стол.

Переночевав в палатке, их маленькая семья засобиралась спускаться с горы, и собирая вещи, никто не замечал, как маленький Алекс обнимал дерево… улыбаясь жмурился и шёпотом обещал обязательно сюда вернуться.

Этим же днём, но уже ближе к вечеру, собираясь в дорогу до своего дома, Стефан сидел рядом с отцом в столовой и тоже обещал вернуться.

– Пап, не грусти тут. Попробуем вырваться на следующей неделе.

– Да я за эти два дня так нагулялся с вами, что задора и сил мне надолго хватит! – успокаивал его Ромул. – Не переживай, доделывай свои дела, и не торопитесь к старику… – он подъехал к окну и на всякий случай, отодвинув шторку, посмотрел на улицу.

– Думаешь она в шесть вечера стоит перед домом на полянке?

– Нет, – Ромул поспешно задёрнул шторку. – привычка. Привычка всё время надеяться и ждать.

– Ты всё ещё её ждёшь…

– Я всегда её жду.

– Разве мама не дала тебе своей любви сполна? – Стефан не понимал, как можно всю жизнь кого-то ждать, и ревновал отца к той, что занимала все его чувства.

Ромул чувствовал себя виноватым:

– Это другое. Твою маму я любил. Очень сильно.

– Но её, сильнее.

– Неправда. Я любил твою маму, как её!

– Да… конечно. – устало пробурчал Стефан и обнял отца.

– Иди. У меня теперь есть интернет.

– Теперь у тебя есть весь мир, чтобы её найти.

Ромул развернул к себе ноутбук, включил его и закрыв глаза в ожидании загрузки, увидел арену.

Это была огромная гладиаторская арена, где-то в углублении под навесом сидели римские чиновники, и смеясь ели виноград, запивая его пьянящий сахар холодной водой. Он не ел и пил уже два дня, просидевший привязанным на солнцепёке. Сил не было даже рычать… тех десяти минут, что он провёл в переходах, пока его вели на арену, было катастрофически мало, он не успел остыть и набраться сил. Миска горячей, вонючей и грязной воды, была выхлебана им до последней капли, но и этого было мало.