Валентин Синельников - Реальная звёздная экспансия

Межзвёздный колониальный корабль относительно невелик. В нём нет сотен громоздких анабиозных капсул, в которых лежат покорители космоса, погружённые в вековой сон. Нет оранжерей с гидропоникой и ёмкостей с хлореллой. Собственно, даже любые органические вещества на борту присутствуют лишь в минимально необходимых количествах.

Впереди по курсу концентрическими разноцветными кругами мерцает излучение звёзд; позади – злые красные огоньки.

За кормой почти семьдесят триллионов километров. Скорость 0,45 от световой.

На такой скорости разреженный межзвёздный газ и пылевые облака приобретают ощутимую плотность и защитить от встречных частиц не способен ни один обтекатель.

Три энергоблока, звездой расположенные на «статоре» межзвёздного буксира, обеспечивают энергией системы корабля и питают двигательную установку. Между энергоблоками, ближе к оси корабля, похожие на три продолговатые выпуклые пуговицы, прикреплены коконы с полезной нагрузкой: орбитальный модуль, спускаемый модуль, кассета со спутниками связи и навигации. «Ротор», ось вращения которого направлена вдоль вектора движения, представляет из себя решетчатую конструкцию в виде трубы, пологой гиперболой расширяющейся ближе к своим концам. Труба плавно вращается. Редкие бледно-зелёные всполохи, появляющиеся на поверхности «статора в разных местах» – это работа двигателей коррекции, стабилизирующих положение конструкции в пространстве.

Но это только видимая невооружённым глазом картина.

Электромагнитные поля, генерируемые системами корабля, двумя вращающимися многокилометровыми воронками раскинулись впереди и позади по курсу, подобно узким песочным часам, устремившим края своих чаш в бесконечность. Носовая воронка подбирает встречные молекулы межзвёздного газа, выбрасывая их тонким закрученным потоком сквозь «трубу» за корму корабля, где в фокусе кормовой воронки происходит мгновенная аннигиляция. Сюда через инжекторы, расположенные по периметру транца, поступают частицы антивещества; будто маленькое оранжевое солнце пульсирует, толкая всю конструкцию вперёд.

Внезапно яркий свет за кормой гаснет. Корабль продолжает полёт по инерции, в полной темноте. Лишь отсветы от работы двигателей коррекции изредка озаряют отдельные его части. Происходит переконфигурация электромагнитного поля передней воронки.

Буксир приступает к финишному торможению.

Десять поросят пошли купаться в море,

Десять поросят резвились на просторе…

(Детская считалочка, имеющая корни в североамериканском фольклоре).

Тишина. Темнота. Запах моря. Ощущение невесомости. Отрешённость от всего. Состояние полудрёмы, на грани сна и бодрствования.

Тёплый плотный солевой раствор обволакивает тело погружённого в него человека.

Только мягкий шлем, охвативший гладко выбритую голову, слегка щекочет кожу. Шлем жёстко соединён с бортом ванны, и только эта почти неощутимая точка опоры несколько ограничивает свободу перемещения внутри депривационной капсулы.

Помещение надёжно экранировано; внешние помехи не должны мешать процессу записи. В ближайшие двенадцать часов ни одна живая душа не сможет связаться с Павлом, ни один сигнал не проникнет в камеру. Какое-то время его сознание, напуганное непривычной пустотой, тщетно мечется, пытаясь найти прежнюю связь с окружающим миром, но, наткнувшись во всех доступных направлениях на прочную матово-чёрную скорлупу, сворачивается в клубок и затихает.

Все вспомогательные сети, все лечебные и диагностические наноботы, управлять которыми организм Павла с детства привык, не задумываясь, так же, как не замечаешь управление отдельными мускулами собственного тела, переходят под внешний контроль.

Как он вообще сюда попал? Павел прекрасно помнит тот день, когда получил Приглашение.

Он одновременно в походе и на работе. Его физическое тело сидит в позе лотоса на коврике, в палатке, на берегу алтайской речки. Сам же Павел оформляет очередного пациента в приёмном покое Химкинской областной больницы.

Полностью автономно функционирующее учреждение требует минимального физического присутствия медперсонала, поэтому кроме него во всем здании в этот момент находится четырнадцать человек. И из них всего лишь пятеро лично.

До Паши доносится ленивый разговор из соседнего кабинета, где пьют чай дежурные врачи.

Голос старшей медсестры:

– Жора, опять там в твоей Франции фермеры бузят. Чего хотят-то, ироды?

Паша привычно фыркает. Жорж Иван Сент-Пьер является гражданином России и Союза Свободных Республик уже в третьем поколении, но мало кто в клинике называет его иначе, как «наш француз». Между Жоржем с Зинаидой явно что-то есть, но они это зачем-то неловко скрывают.

– Зина, что может хотеть рабочий человек? Работать хотят. У них вся техника стоит.

– Тоже мне проблема! Тяпки взяли в руки, да пошли себе полоть…

– Не смешно. В провинцию неделю уже энергию не дают. Трактора стоят, выехать в поле не могут. Холодильники не функционируют. А это значит, что продукция пропадает. К тому, что ночью электричества нет, все уже давно привыкли, а тут и в светлое время подача прекратилась… Аккумуляторы до этого хотя бы днём можно было зарядить.

– А то, что они солнечную электростанцию разнесли, им сильно поможет?

Ну и дальше в том же духе.

Европа в памяти Павла осталась детскими впечатлениями от тура, который проводился в рамках курса истории средней школы. Не размешанным коктейлем идеальной инфраструктуры крупных городов и осыпающихся фасадов предместий. Гладких автобанов рекреационных зон и разбитых дорог провинции. Красивой архитектуры памятников античности и толп грязных попрошаек рядом с ними.

Покрытые язвами и коростами, оборванные люди оккупируют площадки, на которые заезжают экскурсионные элбАсы с туристами. Завидев приближающихся людей, нищие машут руками, пытаясь привлечь к себе внимание и рассчитывая на какую-никакую мелочь. В полях опознавания вместо имён у них всегда висят номера виртуальных счетов. Единственное, что может отвлечь их на некоторое время от туристов – появление неподалёку передвижных благотворительных кухонь.

Проходя к дворцу Диоклетиана, – первой достопримечательности в программе, косо поглядывая на выглядящих нездорово попрошаек, маленький Паша вдруг осознаёт, для чего нужны были прививки, которые всему классу поставили перед поездкой. А ближе к концу тура он уже искренне счастлив, что живёт в самой лучшей стране. Европа кажется ему крайне неуютным местом.