Кирилл Якимец - Отряд Омега

— Рекомендую вам не двигаться, — прозвучал откуда-то из темноты отчетливый совет. Василий выхватил пистолет из кобуры и выстрелил в сторону голоса. Пистолет жалобно щелкнул — видимо, вода райского ручья подмочила порох. Следом за щелчком пистолета раздался еще один щелчок, и в зале вспыхнул свет. Вдоль длинной стены пустого зала стояло человек пятнадцать хашей, у каждого — пистолет. В противоположной стене темнел незащищенный дверной проем. Бежать туда? Василий прекрасно понимал, что это — ловушка. Впрочем, они и так уже попались, хуже не будет.

— Пур, за мной!

Темный коридор, петляя, вел их мимо запертых стальных дверей, над которыми тускло тлели красные лампочки сигнализации. После четвертого поворота стало светлее — здесь стены коридора были прозрачные. За правой стеной два техника в рабочих халатах и с неизменными измаилитскими повязками на лицах возились вокруг какой-то аппаратуры; комната за левой стеной воспроизводила фрагмент пустынного пейзажа. На песчаном холмике неподвижно сидела, вылупив глаза, огромная ящерица с непомерно широкой мордой. Василий попытался разбить прозрачную стену, но только ушиб ногу.

Дальше коридор снова уходил в темноту — и ни одной открытой двери, ни даже развилки. Еще пара поворотов, опять светлый участок — на этот раз коридор освещали круглые плафоны. Коридор был длинный и пустой, кончавшийся очередным поворотом.

— Стой! — Василий прислушался. Впереди раздавался топот бегущих ног. — Пур, подходим к повороту, встречаем их из-за угла…

— Погодите, Гирей-ага.

Пурдзан присел на корточки и стал шарить по полу острием кинжала. Найдя небольшую выпуклость, он с силой воткнул в нее кинжал. Пол рядом в выпуклостью начал медленно прогибаться. Топот спереди приближался, уже было слышно, как хаши обмениваются на бегу короткими фразами. В полу росло отверстие — но росло катастрофически медленно. Вот из-за поворота показался первый хаш…

— Вниз, Гирей-ага!

Проход, наконец, открылся, и Василий скользнул туда вслед за Пурдзаном.

Глухие белые стены, журнальный столик, украшенный орнаментом. Скомканная газета на полу. Большой черный диван. Они снова были в "зале ожидания". А на диване, развалясь, сидел Махмуд Алибас. Или — Прокопий Мвари? Какая разница? Главное — то, что в руках он держал широкополосный бластер ближнего боя. Квадратное дуло смотрело прямо Василию в лицо.

Отверстие в потолке затянулось — хаши привели добычу к тигру и не стали прыгать следом. Мвари держал бластер легко и изящно, будто это не бластер, а дунганская опиумная трубка. Впрочем, в этом изяществе было достаточно твердости. Мвари молчал, приветливо улыбался. Первым заговорил Пурдзан.

— Гирей-ага, мы его уже видели, да?

— Да, Пур, — ответил Василий, — и даже кое-что для него подписали. Мне это стоило жизни.

Тут Василий понял, что порет чушь: ведь на самом-то деле его не казнили! Даже наоборот…

Мвари хохотнул. Закинул ногу на ногу, не опуская бластера. Василий оторвал, наконец, взгляд от дула и посмотрел негру в глаза.

— Может быть, вы нам объясните?.. — начал он, но Мвари его перебил:

— Может быть, объясню. Гирей-ага, вы же образованный человек, интересовались историей. Должны, вроде, знать, как происходит посвящение в наш орден.

Конечно! Школьные сведения! Василий даже вспомнил книжку, в которой обо всем этом читал — "Орден Измаилитов. От политического терроризма к государственной безопасности." Ритуал посвящения разработал основатель Ордена Хасан Ас-Сабах, давным-давно, еще до того, как Барбаросса принял ислам. Неофита проводили через иллюзию смерти, потом он оказывался в райском саду, в обществе гурий. Потом засыпал и просыпался снова на земле, а мудрый старец ему говорил: вот, мол, что тебя ждет, если будешь слушаться. И посылал неофита на первое убийство. Кто же автор? Сейчас, сейчас… Точно. Али Басмах… Свиные уши!

Видимо, понимание отразилось на лице Василия. Мвари удовлетворенно кивнул.

— Думаю, вы читали мою книжицу.

— Но я не хочу быть политическим убийцей!

— И я не хочу, — добавил Пурдзан.

Мвари снова хохотнул. Повел дулом бластера.

— Мне кажется, у вас нет выбора. Особенно после того, что вы тут наколбасили. Девять трупов, Пурдзан-ага, и еще четверо серьезно ранены. Даже если не учитывать подписи на неких компрометирующих документах… Но это все ерунда. Вы мне оба нужны живыми и здоровыми. И полными энтузиазма. И если вы откажетесь от идиотской мысли взять меня заложником, я готов объяснить вам, откуда появится ваш энтузиазм… Ну как?

Действительно, подумал Василий, он чего-то хочет. И он своего добьется. Так пускай это случится сразу.

— Хорошо, шейх Махмуд… Или — архонт Мвари?

— Лопу Мвари, можно без титула. А вы, Пурдзан-ага?

— Хорошо, хорошо, — осклабился Пурдзан. Что-то в его голосе Василию не понравилось. Он положил руку Пурдзану на плечо.

— Пур, отставить. Переговоры.

— Так точно, Гирей-ага. Переговоры.

Теперь Василий был спокоен. Они с Пурдзаном сели на диван, Василий — на свое прежнее место в углу. Мвари положил бластер на журнальный столик, поверх "Солдата Джихада". И принялся теребить рукава халата.

— Для начала я хотел бы объяснить ситуацию с Орденом, чтобы снять ваши психологические барьеры. Первый "старец Горы" Хасан Ас-Сабах был гениальным шизофреником. Он думал, что неверных можно истребить по одному — и натренировал великолепных убийц. Неверных он не истребил, зато породил такое забавное историческое явление, как политический терроризм. Другая идея старца Хасана заключалась в том, что гашиш — самый прямой путь к Аллаху. И наконец, старый шизофреник был совершенно искренне уверен в собственном бессмертии. Что касается джихада, то, как вы знаете, в Конфедерации джихад меча вообще не приветствуется…

— Как?! — Пурдзан чуть не подскочил.

— Я в курсе, на Приапе джихад меча весьма популярен. Но Приап — развивающийся мир. В некоторых развитых мирах Конфедерации, например, в Лингапуре, в Милорайпале, на Синдбаде, джихад меча вообще запрещен.

— Правда?!

— Правда, Пур, правда, — подтвердил Василий.

Мвари продолжал:

— Что касается гашиша, то история показала: рациональное государственное устройство — вот, может быть, и не самый быстрый, но наиболее верный путь к Аллаху. Единственное, в чем старец оказался почти прав, так это в предположении о собственном бессмертии. Разумеется, сам-то старец умер задолго до Теночтитланского пакта о создании Османской Конфедерации. Но дело его живет до сих пор: великий псих создал практически бессмертный Орден. Не буду вдаваться в технические подробности, но так вышло, что среди прочих орденов наш оказался наиболее живучим.

Мвари встал с дивана, нервно прошелся туда-сюда по комнате. Василий и Пурдзан молча ждали, пока он продолжит. Но он молчал — видимо, надо было задать некий вопрос. И Пурдзан задал этот вопрос: