Доун Томпсон - Властелин воды

– Сейчас, моя Бэкка, – прошептал он. – Это должно произойти сейчас…

Бэкка отвела глаза – она не выдерживала его взгляда. Следуя приглашению, она обняла Клауса изо всех сил и зажмурилась. Когда она открыла глаза, они уже стояли посреди Боскаслского водопада, окутанные облаком сахарно-белой пены, которая насквозь пропитала тонкий шелк ее платья. Бэкка посмотрела вниз, и сердце ее упало. Светлая ткань, намокнув, стала прозрачной. С таким же успехом она могла стоять обнаженной!

Она никак не могла заставить себя выйти из кольца его рук, этих замечательных сильных рук, по которым так тосковала. Теперь ее мечта сбылась, и надо было бы освободиться из объятий, но не получалось. Ей нужно было срочно бежать отсюда, спасать свою жизнь, но она и этого не могла. Казалось, ее ноги вросли в туман, как и его. Невидимые, они отказывались ей подчиняться. Притяжение было невероятным! Ее непреодолимо влекло к нему. Он был и останется для нее всем. Его руки прижимали ее к накачанной, мускулистой груди, к бьющемуся пульсу его мужского естества, и она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось.

– Почему вы убежали от меня? – спросил Клаус, уткнувшись ей в волосы. Он приподнял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Серебристая маска куда-то исчезла. Как и развевающийся плащ с обтягивающим трико, в котором он выглядел обнаженным. Он и был обнажен! Между ними был только туман, касающийся их тел, как живое существо.

– Вы подслушивали под дверью, не так ли? Что же я сказал такого, что заставило вас покинуть мой дом, где вы были в безопасности, и отправиться глухой ночью прямо к отцу, туда, где вы меньше всего хотели оказаться?

– Тот рассказ о Фоссгримах. .. это была правда, так ведь? Я сама слышала, как вы это говорили! Вы хотели… лишить меня невинности, а взамен оставить ребенка. Вашего ребенка, и никогда больше с нами не видеться. И после этого вы еще говорите о любви? Кто вы, что вы, раз вы способны на такое? Нет, не торопитесь с ответом, ваше высочество. Я не отдам вам свою невинность добровольно и не позволю забрать ее силой! Я отдамся только тому мужчине, которого буду любить и с которым смогу провести остаток жизни, детей которого я буду вынашивать и судьба которого станет и моей.

– Я не могу забрать вашу невинность, mittkostbart, – сказал Клаус, вглядываясь в ее лицо. – Помните? Вы должны отдать мне ее добровольно, только тогда долг будет считаться выполненным. Вы не дослушали того, что было сказано за закрытой дверью, иначе услышали бы больше слов любви.

– Одной любви недостаточно.

– Вы любите меня, Бэкка. Знаю, любите… – прошептал он. – Я знал об этом с самого начала, когда вы еще сами себе боялись в этом признаться. Это чувство расцвело прекрасной розой, когда я перенес вас в астрал. Бутон раскрылся. Я мог читать ваши мысли. Уже ради одного этого стоило перенестись в Иной мир.

– Но я не верю ни вам, ни вам подобным. Вы все обманщики! Вы говорите одно, а думаете совсем о другом. Вы притворяетесь одним, хотя на самом деле совершенно другой. Вы убедили меня, что астральное измерение существует на самом деле, но создания, которые живут там, жестоки и агрессивны, они желают людям зла. В правдивости этой части легенды я убедилась на собственном опыте. Да эта фурия убила бы меня, если бы могла!

– Да, вполне возможно. Но вы же сошли с тропы. А кто спас вас?

Бэкка исподлобья бросила на него сердитый взгляд.

– Вы, – призналась она нехотя.

– Вам причинили серьезный ущерб?

– Нет, только хорошенько встряхнули.

– Вот видите, нет. И никто не причинит вам вреда, пока вы под моей защитой. Как я понял, мне еще предстоит вернуть утраченное доверие, mittkostbart, прежде чем я открою вам, что у меня на сердце. Вы бы уже это знали, если бы не сбежали тогда и не прихватили мое сердце с собой – вы вырвали его у меня из груди!

– Ваше высочество…

– Произнесите мое имя, Бэкка. Пожалуйста.

– Ваше высочество, я… Он осторожно ее встряхнул.

– Произнесите его. В этом месте не действуют ваши идиотские кодексы и этикеты. Здесь мы не обязаны считаться с общественным мнением, а только подчиняемся природе и богам. Назовите меня по имени, моя Бэкка. Хотя бы раз.

– Перенесите меня назад, Клаус, – выдавила из себя Бэкка, – если, конечно, вас на самом деле так зовут. Если вы любите меня, как утверждаете, прошу вас, перенесите меня назад!

– Зачем? К этому вашему жениху. Я видел этого хлыща, пожилого хлыща, раз уж на то пошло. Вам легче согласиться провести жизнь рядом с этим убожеством, чем просто позволить мне любить вас?

– Я никогда не смирюсь с этим. Но и с вами не останусь. Потому что не могу.

– И все же вы не верите мне.

– Нет, Клаус. Я не верю себе.

Эти глаза! Завораживающие глаза цвета синего льда буквально впились в нее. Когда он приподнял ее голову навстречу своему взгляду, прикосновение его руки было сродни бальзаму. Как бережно он держал ее – так, словно она была сделана из тончайшего фарфора! Он учащенно дышал, и его горячее дыхание приятно щекотало ей кожу. Когда он заговорил, ее сердце едва не выскочило из груди. Он больше не шептал – теперь его голос источал желание, отчего по ее дрожащему телу, пронзая ее насквозь, побежали мурашки. Она невольно застонала. Она была безоружна перед его страстью.

– Вам можно не доверять себе, если вы доверитесь мне, Бэкка. Позвольте, я вам это докажу…

Желание обладать достигло апогея, и это будет продолжаться до ближайшего полнолуния. Несмотря на все громкие слова, Клаус не был уверен, что сможет противостоять ему. Он никогда раньше не влюблялся. А тут еще и силы неумолимо таяли, усугубляя ситуацию. Он слишком много времени провел вдали от водопада. Энергия, которая ушла на перенос Бэкки, ослабила в нем все, только не желание. Обычно но время истощения оно только усиливалось. Это испытание нужно было не столько ради того, чтобы доказать что-то Бэкке, сколько себе. Сейчас все зависело от его выдержки. Вода исцелит его, но стоит ли это того? Он и так хотел ее до потери сознания.

Ее кожа на ощупь была нежной, как лепестки роз, и он чуткими пальцами скользил по шее и плечам девушки. Его чувства вышли из-под контроля – он не мог удержаться, чтобы не касаться ее. Казалось, что они оба этого хотели. Расстегнув брошь, которая скрепляла греческую тогу, не давая ей упасть, он начал очень медленно стягивать ее. Его выверенные, нарочито замедленные движения заставили Бэкку задохнуться от избытка переполнявших ее чувств.

– Не надо! – сдавленно всхлипнула она, но на этом все возражения закончились. Казалось, она застыла, не в силах оторвать от него горящие желанием глаза, сияющие в свете луны, как два черных бриллианта. Ему как-то раз приходилось видеть черные бриллианты… в другой жизни. Но эти! Они были непревзойденными и гораздо более драгоценными – более редкими, более таинственными. Они сияли лишь для него одного!