Франциска Вульф - Камни Фатимы

Нух II задумчиво кивнул, но у Ахмада сложилось впечатление, что тот его даже не услышал. Неужели эмир до сих пор так и не осознал степень чудовищности произошедшего? Но что можно было еще от него ожидать? Он всегда думал только о себе.

То, что у него под носом открылся очаг разврата, в который могли быть вовлечены все верующие Бухары, он упорно не замечал – или ему было все равно.

– Ты думаешь, в этом деле участвовали все женщины? – неожиданно спросил эмир. – Или все замыслила одна Ямбала?

Ахмад вздохнул.

– Я не знаю, господин…

– А я и не спрашиваю, знаешь ли ты! – воскликнул Нух II. – О Всевышний, услышит меня здесь хоть кто-нибудь?

Ахмад почувствовал, как его окатило горячей волной гнева. С какой радостью он бы сейчас дал Нуху II пинка и бросил ему в лицо, что во всем произошедшем виноват только он сам! Если бы из-за своей безмерной жадности и ненасытных желаний он не привел в гарем эту рабыню с Севера, ничего подобного никогда бы не случилось. Не кто иной, как эмир несет ответственность за то, чтобы не допускать прегрешений во дворце и не осквернять непристойными поступками имя Аллаха. Но, конечно, Ахмад не может сказать все это прямо в лицо Нуху II. Он был всего лишь советником, который служил своему господину и, по возможности, ограждал его от всякого рода неприятностей.

– Я не думаю, что это была идея одной лишь Ямбалы, – наконец сказал Ахмад, взяв себя в руки. – Здесь нечто большее, чем горячность одной молодой рабыни. Необходим отточенный разум и злая сила, чтобы сбить с толку молодую женщину до такой степени, что она уже не в силах отличить правоту от заблуждения и приличие от вседозволенности.

– Считаешь, что за этим кто-то стоит? – спросил Нух II, сощурив свои маленькие глазки. – Может, это заговор? И кто бы, о Аллах, мог организовать его?

Ахмад сделал вид, что серьезно задумался. Потом пожал плечами.

– Даже и не знаю, кому могло понадобиться все это безобразие, вот если только…

Он сделал паузу.

– Да говори же наконец! – с нетерпением воскликнул Нух II. – У тебя есть предположение или… Вижу по твоему наморщенному лбу, что да. Я весь внимание!

Ахмад сделал глубокий вдох.

– Думаю, это тот, кто имеет с женщинами постоянный контакт. Он должен…

Нух II широко распахнул глаза.

– Уж не Юсуф ли?

Ахмад с сомнением покачал головой.

– Юсуф? Возможно. Но я имел в виду вовсе не его. Он уже многие годы служит вам. Зачем же ему именно теперь устраивать заговор? Кроме того, я сомневаюсь, что хотя бы один из евнухов имеет хоть какое-нибудь влияние на женщин в вашем гареме. – Он убежденно покачал головой. – Нет, по моему мнению, Юсуф здесь ни при чем.

Нух II воздел руки к небу.

– Тогда, ради всех святых, умоляю тебя, Ахмад, скажи наконец, кто же!

Но Ахмад медлил. Он хотел растянуть этот момент, насладиться, пусть недолго, своей властью над Нухом II. В душе он просил у Аллаха прощения за свое поведение, но сладкое чувство мести согревало его сердце. Ахмад так низко склонился над лицом эмира, что мог даже различить крохотные капельки пота на его лбу.

– Я думаю о той, что не так давно живет в вашем гареме. О той, что недавно нанесла вам травму, – сказал он, понижая свой голос до таинственного шепота. – Я думаю о златовласой рабыне.

Нух II зорко взглянул на Ахмада.

– Ты полагаешь…

В это время открылась дверь.

– Что там опять? – заорал Нух II.

– Прошу прощения, мой господин, виноват, – сказал слуга и согнулся в низком поклоне. – Ваша супруга желает поговорить с вами. Позволите ли вы…

Эмир заскрежетал зубами.

– Не сейчас. У меня совершенно нет желания видеть кого-то из этих неверных.

– Но это Мирват, господин, – ответил слуга и поклонился вновь. – Она просит аудиенции. Речь о деле большой важности.

Ахмад увидел, как изменилось лицо эмира при одном лишь упоминании имени Мирват. Даже в столь недобрый час ему не удалось скрыть своей симпатии к этой женщине.

– Ну хорошо. Пришли ее ко мне, – сказал он, пытаясь придать своему голосу строгости, что, однако, не удалось.

Ахмад покачал головой. Если когда-нибудь Нуха II свергнут, то причиной тому будет женщина. Старый дурак не дает себе за труд хотя бы на мгновение обуздать свои инстинкты.

Вошла Мирват. Ахмад сразу забыл о своем возмущении святотатством женщин, о сочувствии эмиру – обо всем.

Мирват была, как того требовал Коран, в парандже. Не было видно ни ее рук, ни лодыжек ног, ни один волос не выбивался из-под плотной непрозрачной ткани. Только глаза – большие, темные, ослепительно красивые. Такие могут лишить мужчину рассудка, окоддовать его. Мирват грациозно склонилась перед своим супругом. Сердце Ахмада забилось чаще. Какая добродетель! Только Аллах в своей великой доброте и безмерном милосердии мог создать такое совершенное существо. Взгляд такой женщины был благодеянием для измученной души мужчины.

– Прости, о повелитель, мое непрошеное вторжение.

Она вновь изогнулась в поклоне. Голос ее звучал слаще пения соловья.

– Разве ты можешь появиться некстати, моя роза? – возразил Нух II. Вставая, он взял ее руку. – Сам Аллах направил тебя ко мне. И то, что в столь недобрый час ты ищешь встречи со мной, – настоящий подарок для мужчины, на которого обрушилось несчастье.

– Как раз потому я и пришла, – сказала Мирват. – Мне необходимо поговорить с вами об этом. И если мой повелитель разрешит, то пусть Ахмад аль-Жахркун, уважаемый и бесценный друг моего господина, останется. – Она скромно потупила взгляд, когда Ахмад с удивлением посмотрел на нее. – Простите мне мое неподобающее поведение, но ситуация требует того. Нух II, мой повелитель, сейчас нуждается в помощи. И ваш умный совет, ваша мудрость будут как нельзя кстати в этих затруднительных обстоятельствах.

Ахмад вопросительно посмотрел на Нуха II. Эмир коротко кивнул, и Ахмад вновь присел на банкетку.

Нух II предложил Мирват присесть.

– Итак, о чем ты хотела сказать мне, моя роза? – спросил он, и в его голосе чувствовалась нежность. Это совершенное, прелестное существо было настоящим подарком Аллаха.

– Прости, но я должна была прийти, мой повелитель. То, что произошло сегодня в зале, отвратительно. Я испытываю чувство глубочайшего стыда за то, что женщина решилась на попрание заповедей нашего пророка, но… – Голос ее оборвался, и она закрыла глаза, будто не осмеливаясь даже думать об этом святотатстве. – Простите, но мне тяжело говорить об этом.

Нух II опустился на банкетку рядом с ней, взял ее руку и стал успокаивающе гладить, кивком попросив Ахмада налить стакан воды.

– Не надо, будет тебе, моя роза. Ты здесь ни при чем, – пытался утешить ее Нух II. – Не вини себя.

Дрожащей рукой Мирват взяла стакан и сделала глоток.