Наталия Рай - Моя любимая Гиперборея. Бореи – наши предки?

Видимо, тень Кора всё-таки была упала как раз в поле зрения: служитель поднял взгляд. Кор знал его, это был Кир, учёный-музейщик, с которым они не раз встречались в стенах Академии наук.

– Это ты? Случилось что-то?

– Нет. Просто я подумал, может быть, музею пригодятся эти мои картины? Они все написаны в день равностояния. Одна сегодня, вторая – год назад. И все совершенно различны. Солнце разное всегда!

Кир кивнул, знаю, мол.

– Ну-ка, покажи?

Кор положил картины, которые даже ни во что не заворачивал, только повернул их лицом к лицу. Теперь он развернул последние по времени изображением вверх и положил поверх листа.

Говорить ничего не пришлось, Кир прикипел взглядом и выдохнул поражённый:

– Вот я определённо знал, что оно всегда разное!

– Так нужны картины?

– Ещё бы!

– Тогда бери.

– А подпись автора?

– Зачем? Дело ведь не в авторе, верно?

Кир, так и не отрывая взгляда от картин, которые он старательно сравнивал, кивнул.

– Я пошёл к празднику готовиться.

Похоже, Кор мог этого и не говорить – Киру уже было не до него. Кор с лёгкой улыбкой, которую всегда вызывают чудачества ближнего, повернулся и направился к дому.

Возвращался он тоже пешком – несколько минут прогулки только прибавят ему хорошего настроения…

Брата, вернувшись, он нигде не увидел, а потому отправился к себе – пора было готовиться. Он хотел выглядеть хорошо, ведь там непременно будет Нейя! Они о чувствах своих пока не говорили, просто были хорошими знакомыми, но он уже отличил её среди других дев и надеялся, что и он ей не безразличен. Впрочем, вступать в брак ему пока рано.

Нейя жила в другой группе восьмилистников – если дом Кора располагался на севере Рамоса, то её – на востоке. И дом Нейи был не крайним, как у Кора, а располагался довольно далеко от моря. Хотя понятие это было весьма относительным – если далеко было добираться пешком, то всегда можно было использовать движущуюся доску или даже лёт. Семейные были настолько велики, что там могло поместиться человек десять, но семья Неи состояла всего из пяти человек – кроме неё самой, было ещё два брата, старше неё, да родители. Родители родителей, бабушки-дедушки, жили отдельно, в одном из поселений, причём выбрали дома по соседству.

Зайдя в одёжную, Кор задумчиво рассматривал, выбирая, что же всё-таки предпочесть. Единственное, что было очевидно – одежда должна быть светлой. Но с каким оттенком? Может быть, морской голубизны? Или всё-таки солнечного света? Следовало бы поинтересоваться и у своих, и у Нейи, что они намерены выбрать для праздника.

Нет, лучше не торопиться. Потом рука сама возьмёт нужную одежду. Главное, что задача мозгу задана, пусть обдумает неторопливо и решит. С душой пусть посоветуется. А он, Кор, подчинится.

Не сходить ли поздороваться к родителям? Вообще-то, это было не принято – беспокоить кого бы то ни было до того, как борей покинет личные комнаты. Если только не случилось чего-нибудь экстраординарного. А сегодня ничего не случилось. Поэтому лучше он сходит чего-нибудь попить. Если туда же придёт ещё кто-то, будет возможность поздороваться. Спросить, кто какой себе выбрал праздничный наряд. Тогда и он выберет – чтобы пребыть в гармонии с ними.

Впрочем, родители, скорее всего, не примут участия в плясках, а отправятся на трибуны к старейшинам или сядут в зрительских рядах. Вряд ли они уже теперь знают, где будут, так что спрашивать особого смысла нет. А относительно нарядов, пожалуй, спросить стоит.

Но Кор не спросил, потому что они оба были заняты какой-то беседой и он, поздоровавшись, прошёл в дальний угол, к столу с напитками. Налил себе сока пайи, выпил и решил, что хочет кофе. Сделал несколько шагов к кофейной машине и через мгновение получил чашку, наполненную ароматным напитком.

Хотя родители беседу свою, кажется, закончили, Кор не стал им мешать, а сел у маленького столика, специально для того, чтобы было удобно наслаждаться кофе.

– А что ты намереваешься надеть на праздник? – спросила у него мать, словно услышав его вопрос.

– Пока не знаю. Хотел с вами согласовать.

– Мы будем в белом с голубым отливом!

– Поразительно, я тоже к этому оттенку склонялся!

– Ну и замечательно!

Праздники, в обиходе называемые праздниками Равенства, были весьма торжественными. Особенно первый, по окончании Ночи и в начале Дня. Ведь предстоял долгий благостный, исполненный солнцем период, когда невозможно было не пребывать в радости и довольстве.

Начиналось всё с торжественной музыки, которая, собственно, и объявляла, и начинала праздник. Она звучала, пока на площади не собиралось всё население – от мала до велика. Потом говорит речь и поздравляет всех с праздником Избранник, носящий в этом столетии титул Правителя. Сейчас им был Тулл, кажется, самый старший из старейших. И самый мудрый.

Далее начинался хоровод, перемежающихся разными танцами и отдыхом. Хоровод длился целые сутки, пока солнце не проходило суточный круг – от первого восхода до второго. Хотя теперь эти понятия были весьма относительны. Но на часах точно отсчитывалось двадцать четыре деления и всё это время длился праздник.

Семья Дора на праздник пришла в полном составе: он сам, супруга, оба сына-близнеца и обе дочери – Дея и Лея, младше сестры на десять лет. Все были в белом с лёгким голубым отливом. Если учесть, что семейный цвет их волос – светло-русый, даже золотистый, особенно у младших девочек, и цвет глаз – небесно-синий, то наряд очень с такой одеждой гармонировал, и восхищённые вскрики и комплименты, слышавшиеся со всех сторон, были вполне заслужены.

Старшее поколение немедленно отправилось к своим сверстникам, молодёжь же присоединилась к своим. Тем паче, что все друзья были в сборе и пребывали в праздничном настроении.

Речь Тулла была короткой, но яркой, снова зазвучала музыка и начались пляски и разные игры. Но предавались веселью все в некотором ожидании: считалось, что, если в день весеннего праздника пройдёт дождь, быть году счастливому и урожайному.

Правда, бореи и так не жаловались на судьбу: погода круглый год была вполне благоприятна, обычные три урожая были всегда обильны, жизнь была благоустроена так, что лучше и пожелать нельзя, науки развивались, всякие хозяйственные трудные работы выполняли машины…

Но человеку никогда не бывает достаточно. В каком комфорте и неге он бы не жил, ему всегда чего-то не хватает. Откуда-то вселилась в душу человеческую тревога и при самых благоприятных обстоятельствах бытия она время от времени даёт знать, что она тут и никуда не делась.

Все надеялись, что дождь прольётся, хотя ни единой тучи на небе, совершенно чистом, очень синем, напоминающем синеву моря на большой глубине, не было. Но их, туч-то, никогда не бывало. Совершенно чистое, ясное небо без единого облачка и вдруг – дождь. Никто уже многие столетия не помнил праздника, когда бы такого дождя не случилось. И только по его силе и длительности определялась урожайность и благоденствие.