Алексей Соколов - Нейроморф

– Кто мои родители? – резко оборвал нейротрон Тим. Ответ на этот вопрос вдруг показался ему настолько важным, что пустыми разглагольствованиями машины он решил пренебречь.

– Не знаю.

– Так подключись к базе и узнай!

– Не могу, – продолжал стоять на своем прибор. – Для этого необходим допуск определенного уровня и социализация. Знания о том, кто является вашими биологическим отцом и матерью, не имеет в данном случае никакого смысла, поскольку институт семьи ушел в прошлое. От родителей вам может достаться лишь характер и необходимые для профессии качества, а воспоминания и другой информационный груз начисто стерты. Ребенок является полностью автономной единицей, может менять свою конфигурацию в соответствии с заданными параметрами.

– Ну да, гены не мои, но ответственность несу я. Без меня, меня женили, напоили, схоронили, – горько заметил юноша, а потом, вдруг осознав, что он сказал, задумался. – Откуда все эти слова выплыли из его памяти? И это не первый раз. Были и другие фразы. Они несомненно из прошлого. Причем далекого прошлого… непонятно. Может это генетики начудили? Или просто забыли убрать что-то из памяти? Нужно уточнить у программы.

– Что за чушь я несу? Откуда это все в голове, нейротрон? – спросил Тим.

Прибор молчал.

– Отвечай!

Тишина.

– Слышишь ты, железяка, отве…

Закончить Тим не успел. Взглянув на нейротрон, он понял причину молчания. Ранее светившийся голубым светом прибор на левой руке вдруг погас.

– Что за ерунда? Эй? Железяка!!! Ответь!!! Ты будешь работать?

Тим с силой несколько раз приложился по устройству кулаком, однако кроме холодного прикосновения к металлу и легкой боли в мышцах ничего не почувствовал.

– Блин, – с досадой в голосе произнес пленник комнаты. – Без тебя я не смогу выйти отсюда. И нужно же было этой штуке выйти из строя в самый неподходящий момент.

– Не нужно ничего искать, – раздался неизвестный тихий голос и комнату пронзил яркий красный луч. Он шел из нейротрона и с каждой минутой становился все ярче и ярче. – Я всего лишь усыпил твой компьютер на время.

– Зачем? И кто ты такой?

– Чтобы поговорить с тобой.

– Зачем?

– Чтобы ты знал, что не один такой.

– Такой – это какой?

– Скоро узнаешь, – голос становился все веселее и веселее. – Как насчет прогулки по городу?

– Не помешало бы, вот только я без лица, если ты не в курсе. Да и тело еще не восстановилось после пробуждения. Такого как я, там будут ждать сплошные неприятности.

– Это ерунда, – все не унимался голос. – Ты сможешь прогуляться по улицам и вернуться обратно. Пока ты не социализирован и твой нейротрон обезврежен на тебе нет поводка, а значит, отследить тебя будет трудно.

– А за мной следят? – в очередной раз удивился юноша.

– Конечно, дружок. В этом мире везде есть свои уши и глаза. Дядюшка Сэм все еще тянет свои костлявые руки к горлу свободы. Ты же очередное человеческое изделие. Ты плод труда нескольких десятков гениальных умов этого мира и тебя не положено оставлять без присмотра. Как и всем здесь живущим, к слову.

Тим встал напротив окна и прислонился к холодной стене. Прикосновения были неприятными, но терпимыми. Уж гораздо лучше, чем та информация, что вылилась на него сейчас из динамика взломанного нейротрона. Вот только насколько ей можно было верить? Это был определяющий вопрос.

– Спасибо конечно за информацию, – наконец выдавил из себя Тим, – но с чего вдруг такая забота? Я тебе чем-то импонирую?

– Братья должны помогать друг другу. Так было всегда.

– Ты мой брат?

– Можно сказать и так.

– И как тебя зовут, брат? Мы же свои люди, а значит, сочтемся…

Голос замолчал, словно обдумывая, сказать ему свое имя или нет. Наконец взломанный нейротрон заговорил:

– Это пока не имеет значения. Имя тебе все равно ничего не скажет.

– Имя мне – Никто, меня мать с отцом так называли, – в очередной раз выдал Тим непонятную и неизвестную ему фразу.

– Уууу, – в голосе прозвучали явные нотки удовольствия. – Неуклюже цитируешь Одиссея, но это хорошо, даже слишком хорошо.

– Кого цитирую? – не понял юноша.

– Одного героя из очень старого эпоса. Греческого…

– И откуда это у меня в голове? – спросил Тим, про себя подумав, – Раз прибор мне ничего не может сказать, так может ты что скажешь.

– Родители постарались, откуда ж еще. Это все их заслуга.

– Но ведь наши воспоминания чистят? – тут же напал юноша. – Откуда им здесь взяться?

– Все острые углы всегда можно обойти, – тут же нашелся собеседник. – На каждый контрвинт найдется контргайка. Не бери в голову. Если есть программа, то будет и антипрограмма, которая его взломает. Главное здесь – мотивация и воля, остальное – дело времени.

– Здесь нет времени, – сказал Тим. – Здесь все определяет функциональность. – Или нейротрон мне врал?

– Времени действительно здесь нет, но не по этой причине. Его просто нет, как категории. Так, фикция, призванная породить иллюзию управления процессом. Не обращай на него внимания и не попадешь в его сети.

– А кто мои родители?

– Узнаешь в свой черед, – радостно произнес голос. По его тону было ясно, что этот человек знает очень много, но не спешит делиться своими знаниями с Тимом.

– Ты их знаешь?

– Знал.

– Где они?

– Они еще живы, – все также радостно произнес человек. – И это все, что тебе необходимо пока знать. Остальные знания могут вывести на меня. Я этого не хочу. Имей терпение. Все придет в свой черед.

– Почему? – не понял Тим. – Нейротрон мне сказал, что я всего лишь смесь генов биологических отца и матери. которые при этом могут быть давным – давно мертвы. Получается, он меня обманул?

– И да и нет, Тим. Однако до всего необходимо дорасти мальчик мой, до всего, – голос настойчиво дал понять, что больше на данную тему они говорить не будут.

– Ясно.

– Ты только в начале, еще будет время, – успокоил собеседник. – Не забудь про тоник. Это мой подарок в честь твоего дня рождения.

– Так это твоя работа?

– Да.

– И что в нем?

– Новые возможности Тим, гора новых возможностей. Прощай.

– Спасибо, что ничего не рассказал – угрюмо произнес юноша, ожидая что разговор закончился, но он ошибся.

– И да, чуть было не забыл, – вновь запищал нейротрон чужим голосом. – Эффекты от подаренного от меня тоника пробудятся не сразу. Потребуется время, однако некоторыми функциями ты сможешь пользоваться уже сейчас. Кроме того, о нашем с тобой разговоре не нужно рассказывать нейротрону. Эта железяка довольно опасна, хотя и имеет много плюсов. Потерпи хотя бы до социализации, после которой поводок можно будет несколько ослабить. Я свяжусь с тобой. Прощай.

Нейротрон снова погас, комната вновь погрузилась во мрак. Однако через несколько секунд тьму начало рассеивать слабое голубое сияние. Глядя на оживающий прибор, юноша покосился в сторону тоника, после чего быстро подошел к кейсу и вставил емкость в нейротрон.