Руслан Ушаков - Девушка и Большой Красный Дракон

Слушай мой голос.

Слушай его внимательно.

Ты прочитаешь мои дневники.

Я расскажу тебе правду.

А ты за это…

Мне поверишь.

Читай внимательно.

Слушай мой голос.

Слышишь?

Вот этот. Сейчас.

Слушай мой голос ооооочень внимательно.

И ты обретешь спасение.

Шанс на спасение.

Женщинам давно нужна была собственная святая книга.

Я читала десятки книг о любви. И ни в одной не нашла ответа, что же это такое.

Все эти книги о том, что чувствуют влюбленные люди.

Но разве книга о поездке на поезде может дать ответ на вопрос, что такое поезд? Разве она даёт хоть какое-то представление о котлах и передаточных вращениях?

У тебя бывало такое, что ты читала свои дневники и не узнавала того, человека, который их писал? Даже почерк кажется каким-то поддельным.

Это от того, что ты так сильно изменилась? Или просто с годами начала презирать себя прошлую?

Этот дневник – назидание подрастающему поколению. В нем есть всё, что уже случилось. И что обязательно случится с тобой, если ты будешь плохо себя вести.

Дневник – это единственная для нас с тобой возможность поговорить с глазу на глаз в нашем шумном мире. Тут нам никто не помешает. Между моими буковками и твоими глазками ничего нет.

Начнём?

Он трахал меня весь день.

Давай сразу договоримся: это не еще одна книжечка о сексе, что пишут мужчины под женскими псевдонимами. Я буду писать так, как мы об этом говорим между собой:

Он трахал меня весь день.

Я лежала на животе. В его сперме.

Я перевернулась, размазав её по простыне и сказала что-то вроде:

– Я тысячу раз слышала от молодых мам, что жизнь начинается только тогда, когда появляются дети.

Он сидел и сопел на краю кровати, приходя в чувства.

Я говорила куда-то в потолок.

Я говорила:

– Моя жизнь началась только тогда, когда умерли родители…

Он просто сидит на кровати, и я слышу, как за окном дворники метут от снега тротуар перед домом.

– …Такой свободы я никогда не ощущала.

Этот дневник – мои воспоминания о нем.

Только не говори мне, что ты так не делала. Не заводила дневничок, чтобы писать в нём о Нём?

Иногда мне кажется, что этот дневник – попытка убедить себя, что это мне не привиделось. Что всё, что произошло – не игра ума и не было придумано моим мозгом в будущие десятилетия, потом, чтобы как-то объяснить себе, что произошло.

Когда этого мира не станет, я хочу, чтобы у меня осталось хоть какое-то напоминание о нем. Напоминание записанное моей рукой.

Чтобы я не смогла в него не поверить.

Перечитывая это, я словно палеонтолог, смахивающий пыль с реликтовых окаменелостей.

На новый год вся семья была дома.Мы убирались и слушали Аббу. Музыку полную любви. Случайной и непредсказуемой.

Я ползала по ковру, изучая ёлочные игрушки, пока родители украшали комнату. Мир казался полным любви, тепла и музыки.

Я трогала детской ручкой ёлочный шарик, заглядывая внутрь, словно там таится еще один огромный мир.

Если честно, прости, но я с трудом понимаю, что из моих воспоминаний правда, а что было придумано позже. Что есть отпечаток времени, а что стереотипы о той эпохе.

Как это страшно наверное… жить без прошлого.

Хотя, может быть, как раз только тогда страх и пропадает.

Тебе просто нечего терять.

Я облизываю губы.

Я сделала новую прическу.

Знаешь это чувство?

Когда хочется как можно скорее показать всем.

Когда хочется скорее сделать селфи.

Когда как можно скорее хочется случайно пройтись по улице, на которой работает красавчик-начальник.

Девочки всегда ходят по краю.

Особенно такие трусихи, как я.

Ставят странные статусы вроде «Каждому ангелу нужен свой дьявол», ведь это так приятно – быть непонятой.

Я разглядываю людей. Одного за другим поднимающихся из небытия метро.

Арчатые своды выдают их мне прямо в лицо. Как конвейер.

Не ведающих своего счастья.

Сегодня суббота, значит завтра будет пятница.

Эскалатор подо мной движется вниз. Пыльный воздух порывом взлетает со станции.

Каких демонов ты скрываешь, бездна?

Я посасываю брекеты, что создают ноющую боль в моих зубах.

Я делаю несколько шагов по лестнице туда, повиливая рюкзачком обильно усыпанным разного размера брелками.

Монотонный звук топающих ног.

Легкое дыхание подземелья.

Думала о том, что 99.9% людей, которых ты встречаешь в своей жизни, ты видишь первый и последний раз?

Общество – не кристаллическая структура. Это река.

И мы в ней – водомерки, суетливо ёрзающие по поверхности.

Мерзкое чувство.

Его присутствие.

Я знаю, что он идет за мной. Мне страшно, хоть и большинство стоящих за мной людей это законспирированная вооруженная команда захвата.

Я слушаю команды майора в белых наушниках.

Сойду за школьницу или студентку.

Ой да брось,– все мы кого-то косплеим, – мы же девочки.

Я настроила наушники так, чтобы команды были слышны через любимую музыку. Иначе это было бы слишком заметно.

Я помню инструктаж.

Летучку в тесном старом кабинете, в котором пахнет послевоенными стульями.

Высокий майор с лицом напоминающим маску. Плены дыма, обволакивающие его широкие погонистые плечи, словно помогают потуже затянуть ремень на его безупречном торсе.

Слишком уж сосредоточенный, чтобы продвигаться по службе.

Слишком уж мотивированный, чтобы быть воякой.

Он сверлит меня пронзительным взглядом. Я боюсь смотреть на него. Его черные брови и карие глаза слишком хороши для женатого мужика. Он точно не женат. В разводе или что ещё похуже. Я люблю работать именно с такими.

Он умеет запудрить голову.

Вызвать доверие.

Попросить вкрадчиво.

Брат-солдат.

Он никогда не скажет всей правды.

И я точно знаю, что у него есть план по поимке зверя, которого мы загоняем в ловушку.

Знаешь, что мне показалось странным? Майор хочет уничтожить этого серийного маньяка любой ценой.

Обычно им всегда немножечко пофиг. Они хотят повышение по службе и квартиру от министерства для измученной переездами женушки. Они хотят не замарать руки и домой к телевизору.

Этот, словно сводит личные счёты.

Он говорит мне, что я должна делать вид, что не знаю, что зверь здесь.

Но у меня есть идея получше.

Я ведь девочка.

Я знаю, как раздразнить животяру.

Я спускаюсь в метро. Во главе спецоперации.

Я делаю вид «знаю, что он здесь, но боюсь подать виду». Словно я скована страхом. Словно я оцепенела от ужаса.