Филип Фармер - Мятеж

Вполне возможно, что проект в целом основывался на ошибочных, ненаучных посылках. Как-никак, выводы служащих бюро, проводивших интервью с людьми и изучение их данных, сами по себе можно считать субъективными.

Дункан пожал плечами. Ему надо было делать свое дело, и любые высказанные вслух сомнения в эффективности проекта, могли лишь привлечь к нему нежелательное внимание.

Он переключил экраны на отображение результатов обработки данных, полученных по ста миллионам мужчин-гомосексуалистов. Здесь ИСЦ был еще выше. Восемьсот двадцать миллионов были оценены как имеющие очень высокий уровень «негативного» коэффициента. Коэффициент «общественного сотрудничества», появившийся вслед за тем на экранах, показал, что только пятьдесят миллионов из этих людей попадали в границы, которые характеризуют «антиобщественное» поведение. Из этого числа всего лишь одна восьмая часть имела пометку «опасен», и только треть квалифицировалась как «сверхопасные». Но когда Дункан вспомнил, что по классификации к сверхопасным относили и такие незначительные проступки, как трижды замеченные плевки на мостовую или участие в драках в тавернах, это заставило его усомниться в надежности полученных результатов.

Кроме того, причина гомосексуальных наклонностей давно уже была установлена и в большинстве случаев (за исключением всего трех процентов три миллиарда за два субстолетия) заключалась в чисто генетических признаках. С этой проблемой дело обстояло куда проще. Ученые идентифицировали девять хромосомных наборов, определяющих гомосексуальное поведение, и в девяти из десяти случаев могли исправить положение еще до рождения человека, изменив его хромосомный набор. Различные организации гетеросексуалов настаивали на том, чтобы правительство приняло специальные законы, которые сделали бы подобную коррекцию обязательной, но власти противились этому по двум причинам: во-первых, сами гомосексуалисты яростно сопротивлялись; вопреки всем очевидным доказательствам «гомики» настаивали на том, что их сексуальные наклонности не предопределены генетически, а возникли по свободному выбору в результате жизненного опыта; второй, значительно более серьезный фактор был связан с тем, что правительство стремилось не допустить увеличения населения, удерживая прирост на нулевом или даже отрицательном уровне. Чем больше было гомосексуалистов, тем меньше увеличивалось население.

Одновременно правительство законодательно запретило гомосексуалистам производить детей партеногенетическим способом (которых они могли завести с помощью последних достижений генетики) или пользуясь методом искусственного оплодотворения женщин. Официальная мотивировка необходимости подобного закона состояла в том, что если гомосексуалисты не смогут иметь детей, гомосексуализм со временем исчезнет. Несмотря на гневный протест, «гэй»-группы не смогли заставить власти изменить свою позицию. В качестве аргумента «гомики» приводили статистические данные, в соответствии с которыми большинство детей, воспитываемых гомосексуалистами и родившимися до запрета, были гетеросексуальными, а по меньшей мере десять процентов детей гетеросексуальных родителей становились впоследствии гомосексуалистами. Правительство не обращало внимания на эти доводы и оставалось слепо к противоречиям в собственной логике.

В подобной логике нет ничего нового, подумал Дункан, все правительства, прошлые и будущие, прибегали и будут прибегать к ней.

Он проводил опыты, связанные со сравнительным анализом наборов хромосом, которые, по мнению большинства генетиков, были ответственны за высокий ИСЦ у гомосексуалистов и картежников. Подобные эксперименты ставились и до него, но Дункану хотелось самому проверить соответствие. Он надеялся обнаружить такие факты, мимо которых прошли другие исследователи. Поработав еще немного, Дункан почувствовал усталость и решил пойти перекусить. Положенный час ленча он разделил между гимнастическим залом (двадцать минут упражнений с тяжестями и пятнадцать — бег трусцой) и буфетом. После душа и легкой закуски Дункан вернулся в свой кабинет и поработал еще с час, а потом отправился домой.

Вечером однако он снова вернулся в лабораторию. Охранник у входа отметил время его прихода. Поскольку начальник тоже, как всегда, будет просматривать список работавших сверхурочно, некоторое время пришлось уделить продолжению сравнительного исследования. Это оправдает длительное пребывание в лаборатории. Потратив на эту работу целый час — достаточно, чтобы убедить Филэктери в том, что подчиненный не водит его за нос, — он ввел коды, гарантирующие, что после его незаконных запросов компьютер сотрет всю лишнюю информацию в случае возникновения у него хотя бы малейших подозрений, что кто-то посторонний пытается просмотреть ее. Затем, воспользовавшись теми кодами, которые передала ему странная фигура во время их первой встречи, Дункан ввел запрос об интересовавшем его имени. МАРИЯ ТУАН БОУЛБРОУК.

В тот раз инкогнито сообщило ему: «Я занимаю положение, которое позволяет мне получить секретные коды, но сам я воспользоваться ими не могу. Это слишком опасно, я могу выдать себя. Вы введете их, получите данные, а затем поступайте так, как я сказал. Кое-что об этом объекте мне известно, но мало».

Любые коды можно раскрыть, хотя часто опасна уже сама попытка. Компьютерная система, в которую выходил Дункан, содержала множество скрытых ловушек. Во все времена заговорщиков выручало то, что все коды и пароли придумывают человеческие создания, и к некоторым мужчинам и женщинам подступиться куда проще, чем к их детищу. Давняя теория, которая иногда прекрасно срабатывает на практике.

Итак, Дункан запросил файл, содержавший данные о Марии Туан Боулброук, и в ответ на требование компьютера выдал второй код, необходимый для получения доступа к информации. От компьютера последовал третий запрос кода — следующий уровень защиты; Дункан, назвав еще один пароль, получил, наконец, возможность просмотреть файл. Он несколько раз перечитал информацию, чтобы запомнить все необходимое. Правила ВПТ запрещали выводить информацию на печать.

Убедившись, что данные файла зафиксировались в его памяти, Дункан ввел код, который должен был запустить программу уничтожения из банка данных следов его деятельности. Этот код, как и все предыдущие, передал ему неизвестный в полумраке гимнастического зала. Обладание этими тайными кодами свидетельствовало о том, что инкогнито занимал в Бюро иммиграции высокий пост и, вероятно, был также не последним чином в полиции. У него несколько раз возникало желание выяснить, кем на самом деле был загадочный икс, но он подавлял в себе этот импульс. У Дункана была возможность запросить компьютер о всех засекреченных чиновниках местного бюро, но даже, если ему удастся обойти все ловушки и информация станет доступна, он все равно не узнает, как выглядит его начальник по тайной организации и как звучит его голос.