Филип Фармер - Распад

— Ты знаешь меня, — сказала мама, — я не терплю все эти хитрости и уловки. Промедление сводит меня с ума. Ты прав говоря, что сейчас нам нельзя открыться. Но я так и буду годами проводить бессонные ночи, думая об этом, если мы, наконец, не решим все.

— Ты неврастеничка.

— Отчасти. Я не спорю.

Они говорили еще о многом — кое-что Джеф вовсе не понял. Затем родители чуть успокоились, но упрямства не поубавилось. Они обсуждали теперь другие проблемы, то и дело возвращаясь к основному предмету спора. Джефу предстояло соединить обрывки услышанного. Теперь он начинал постигать причину, которая не давала ему уснуть. Или ему лишь казалось, что он понимает. Пятилетний ум не мог на самом деле охватить некоторые связи.

Сперва была слабая течь, затем — струя, потом дамбу прорвало и все затопило. Был Джеф-Один. И в отличие от него существовал еще Джеф-Два. Джеф-Один был их ребенком, родившимся в день, который, как сказали Джефу-Два, является его днем рождения.

Джеф-Один умер двух месяцев от роду.

Никто из родителей открыто не сказал, что или кто явился причиной смерти ребенка. Джеф-Два, прислушиваясь к словам и чувствуя интонации их разговоров, начинал осознавать, что в несчастном случае виновна мать. По всей видимости, у малыша был поврежден мозг и ребенок умер несколько минут спустя.

Его матери тогда было сорок пять сублет. Родители постоянно откладывали решение завести ребенка, поскольку были слишком заняты научной карьерой и общественными делами. Все это рассказывала мать и голос у нее при этом был раздраженный и неприятный. Потом, поскольку она приближалась к возрастному рубежу в смысле деторождения, они решили использовать свой последний шанс. Так Джеф-Один, здоровый мальчик, появился на свет после кесарева сечения. Это был первый и последний ребенок доктора Кэрда и доктора Сервантес. И хотя этой паре, благодаря их высокому профессиональному положению и отличным генам было дозволено иметь двоих детей, доктору Сервантес понадобилось получать разрешение из-за ее возраста. И оно было получено — ученые использовали свои связи с высокопоставленными чиновниками. Без этого ей никогда бы не видать лицензии на второго ребенка. В пять лет он, конечно же, ничего во всем этом не понимал Не знал он и про иммеров. Теперь же стало ясно, почему его мать не могла информировать власти о том, что ее хронологический возраст сорок пять лет, а физиологический — лишь тридцать два. Она стала иммером в семнадцать лет, и тогда же ей ввели ФЗС.

Малыш Джеф-Один умер. Первые несколько минут после стоунирования ребенка родители еще собирались вызвать «скорую помощь» и органиков, хотя сознавали, что помочь малышу ничем нельзя. Потом доктора Кэрда осенила идея. Они с женой очень желали иметь собственного ребенка, по крайней мере думали об этом уже в эти минуты.

Его отец дестоунировал дитя и взял у него клетки кожи. Затем стоунировал их. О смерти не сообщили. С помощью подпольной организации иммеров Кэрд и Сервантес доставили стоунированное тело Джефа-Один в хранилище в лесах Нью-Джерси. Для учета тела иммеры ввели в банк данных фальсифицированные сведения.

Джеф-Один — отныне названный Бейкер Но Вили — занял свое место среди безмолвных и недвижных рядов в хранилище в окрестностях Хобокена.

Клон выращивался в лаборатории, возглавляемой доктором Кэрдом, но только он знал, что это был клон. Доктор Кэрд позаботился и об отчетах о псевдоэксперименте, и об объяснениях по поводу его завершения, и о мнимом размещении тела. Джеф-Два был тайно доставлен в дом супругов и занял место Джефа-Один. После небольшой операции отец образовал у него искусственный пупок. Несколько друзей, видевших мальчика, не заметили разницы в возрасте.

— О Боже! Если бы я не предложила ему назвать его воображаемого товарища Бейкером Но Вили! — говорила мать сквозь рыдания. — Почему я это сделала? Он попросил меня назвать какое-нибудь имя, и оно явилось мне на ум так внезапно! Едва произнеся его, я поняла, что совершила ошибку. И вот теперь, когда я слышу, как он произносит это имя, а иногда даже и не зовет вовсе своего товарища, я думаю о нашем малыше там…

— У нас есть Джеф.

— Да, да, я люблю его. Но клон — это не то же самое существо, что донор. Разные впечатления, переживания… Как бы то ни было — клон — это другое. Даже если у него та же самая организация генома. Это другая личность.

— Нам обоим это известно, — согласился отец. — Какой смысл вновь пересказывать эту историю?

— Это не история! — вспыхнула мать. — Это жизнь! Реальность! Это причиняет страдания!

— Ты никак не в состоянии адаптироваться, — сказал отец.

— Не желаешь ли ты сказать, что я нуждаюсь в лечении? Одна струя тумана — и все раскроется. Тебе это известно.

— Возможно, мы совершили ошибку, — с грустью заметил доктор Кэрд.

— Нет! Никогда! Я люблю Джефа и ты тоже! Но…

Бейкер Но Вили сказал:

— Эй, Джеф!

Джеф спросил:

— Что?

Он оцепенел, не мог двинуться, мозг заторможен, мысль пробуждается медленно, слова — словно лава сползает по отлогому склону кратера — но холодная-холодная.

Бейкер поднялся с дивана и стоял перед ним. Он выглядел мрачным, отталкивающим, но очень сильным и смелым. Джеф чувствовал себя так, словно он должен взорваться криками, рыданиями, слезами, но все в нем сковано. А Бейкер вообще закрыл глаза, будто страдая от боли.

— Есть лишь один способ действия, — сказал Бейкер.

— Какой?

— Давай сделаем вид, будто я реальный человек, а ты — это я.

Свет на экране стал ослабевать. Когда он угасал совсем и перед тем, ка к воцарилась полная темнота, Джеф увидел, как Джеф-Один и Бейкер Но Вили обнялись и соединились. Как будто Бейкер был Т-клеткой [большой класс клеток, участвующих в различных иммунных реакциях (Т-клетка-поглотитель, Т-клетка-киллер (убийца), Т-клетка-супрессор, Т-клетка-хелпер (помощник) и проч. ] и поглотил его, Джефа-Один. Он стал ими обоими.

И как последняя частичка света, быстро угасающая искрой, промелькнула мысль: должно быть, я лгал психологу в детстве, когда он проверял меня туманом. Я никогда не говорил ему про это. Либо все было так глубоко сокрыто во мне, что даже ТИ оказался бессилен.

— Он — пятилетний мальчик в теле взрослого человека, — сказала Сник.

Она следила за Джефферсоном Кэрдом на экране. Он возился с большим плюшевым медвежонком, разговаривая с ним и то и дело перебрасываясь словами с кем-то невидимым. Дети в просторной игровой комнате постепенно привыкали к мальчику и порою позволяли участвовать в их забавах. Но они все-таки не знали, как вести себя с ним. Хотя ребятам сказали, что мальчик не умственно отсталый, они, очевидно, воспринимали его как некое чужеродное существо. Детям велели не делать Джефу даже малейших замечаний, но кое-кто не мог удержаться. За Джефом приходилось все время присматривать. Пятилетний с силой и весом взрослого мог представлять опасность для малышей.