Руслан Богомолов - Homo exiens: 2110. Исход человечества

– Сара! Сара, где ты? Дочка ты здесь? – раздавался жалобный крик матери с другого конца салона. – Кто-нибудь видел мою Сару?

– Дима успокойся, мама рядом! Всё хорошо, успокойся, скоро прилетим и нас развяжут не плачь!

Кто-то успел изрядно поконфликтовать и пообещать друг другу набить морду сразу по прилёту на место и высвобождению рук. Игорь смотрел поверх слегка утрамбовавшегося усыпанного копошащимися телами фюзеляжа и видел, как откинутый трап медленно поплыл вверх, степенно попирая жалкие остатки проникающих внутрь лучей, до того момента как не захлопнулся окончательно, погрузив пленных в кромешную темноту, разбавленную редким блеклым светом диодов по правому борту. Почувствовав, как коптер резко стал набирать высоту он интуитивно крепче прижал к себе Линду одной рукой и пытался удержаться на месте другой. Брань взрослых и неистовый рёв детей заполнил собой герметичное пространство грузового отсека.

Они летели несколько часов в полном неведении о том куда их везут и сколько еще осталось. Ни о каком питании «органических форм жизни» и речи не было, как и о простейших удобствах: люди справляли нужду так, как могли. Углекислый газ и метан быстро замещали собой кислород делая воздух в замкнутом не вентилируемом фюзеляже всё более тошнотворным и невыносимым, люди произносили всё меньше звуков обуреваемые вынужденной дремотой этой болезненной сонной лощины.

– Думаю скоро будем на месте, Лин, – Игорь снял с себя рубашку и сидел теперь в одних подвёрнутых до колен брюках, – Летим мы быстро, похоже, что на юг, – Поймав на себе измождённый недоумевающий взгляд девушки добавил, – По крайней мере на юг мы вылетели из «Мирного» и, по-моему, направление не меняли. Уже должны быть где-то в районе тропиков. Ты крем для загара не забыла? – бросил сквозь плохо скрываемую улыбку он, тут же получив удар наотмашь в грудь от лежащей на его коленях Линды.

Они летели так еще какое-то время. Сиюминутное отстранение от безысходной реальности обернулось тяжелым молчаливым ожиданием неизбежного. Она пролежала в его объятиях, как ей самой показалось, непростительно долго и, ощутив невыносимый приторный комок в горле Линда отстранилась в сторону, и сидела теперь от него настолько далеко насколько это вообще было возможно в переполненном пространстве – примерно в полуметре. Снова окутали грусть и одиночество, сели по обе стороны от девушки и от этой парочки был лишь холод по коже в окружающем душном, согретом десятками сухих глоток, пространстве. Она открыла глаза и подняла голову, угадала в темноте его силуэт и села чуть ближе. Стало чуть легче.

Дремота прервалась тяжелым ударом снизу и натужным гудением открываемого люка, нехотя пускающем внутрь фюзеляжа последний солнечный свет ускользающего дня. Одним единственным дистанционным импульсом все скобы на ногах и руках заключенных раскрылись и с лязгом отскочили в сторону. Люди натужно растягивались по полу и друг по другу, с трудом и болью пытаясь привести в чувство намертво затёкшие конечности, несколько человек сразу покатились вниз по опустившемуся трапу. Кое кто остался лежать в той же позе что и был. Снаружи хлынула волна влажного горячего воздуха, атмосфера высокотехнологичной душегубки за секунды сменилась тропической сауной. Измученные, взмокшие тела отлипая друг от друга, шатаясь из стороны в сторону и не имея сил проронить хоть слово плелись наружу. Линда с Игорем держались в самом конце этой угрюмой процессии чуть поодаль, провожая взглядами невольных соседей наружу и медленно двигаясь вслед. Внезапно раздался оглушительный женский вопль, эхом раскатившийся по всему фюзеляжу:

– Сара? Сара! Очнись доченька! Мы прилетели, теперь всё будет хорошо, просыпайся, Сара! – обезумевшая мать что было сил трясла бездыханное тельце, била её в грудь и вдыхала воздух сквозь маленькие холодные губы. Тот воздух, которого ей так не хватало несколько часов назад, который она пыталась найти в гуще придавивших её зловонных тел, но так и не нашла. По её лицу из прикрытых скошенных глаз растекались тонкие, уже высохшие ручейки слёз, а губы были поджаты последней предсмертной попыткой быть услышанной мамой.

– Здесь есть врачи? Кто-нибудь может помочь? – молила она, внимая отводящих взгляды, проходящих мимо людей, не позволяя себе и мысли о том что уже слишком поздно. Окончательно выбившись из сил, она легла рядом и прижимая сереющее тело дочери к себе истошно закричала не отрывая от неё глаз. Молодая мать, выкатив глаза и оскалив зубы на прекрасном ухоженном лице, нежно гладила обеими руками прижимая к себе коченеющую маленькую спину той, которая еще вчера восторженно, едва дыша слушала на ночь очередную сказку о принцессе. Никаких книг в их доме и в помине не было, мама сама писала их, понемногу отрывая куски от старого рулона обоев. Она же и шила ей платья принцесс из сказочных замков, а теперь один из тех ярких нарядов превратился для дочери в погребальный саван. Люди плелись дальше, безучастно смотря в сторону или перед собой. Лишь некоторые из женщин опускали глаза на притихшую мать, причитали чуть слышно о превратностях судьбы и так же проходили мимо. Линда склонилась над ними и коснулась её шеи – пульса не было.

– Знала их? – Игорь остановился рядом, провожая глазами остальных.

– Не так что бы очень, они в частном доме на окраине жили вдвоем. Не помню даже как её звали…

Снаружи послышался знакомый голос.

– ПОСТПРИМАТЫ! МЫ ПРИБЫЛИ НА ТЕРРИТОРИЮ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ХОМОПАРКА СИСТЕМЫ. НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ТРАНСПОРТ! ПОВТОРЯЮ!..

Группа, мотивируемая скрежетом автоматизированной речи искусственного интеллекта, заметно прибавила скорости и, огибая оставшиеся лежать тела соседей, высыпала на бетон покрытый скрипящим под ногами слоем песка и камней. Узкая взлётно-посадочная полоса уходила далеко в сторону и на неё с разницей в несколько секунд сейчас садились один за другим грузовые коптеры, вихрем ветра вынося из-под себя сухие ветки и листья. Перед невольно прибывшими в тропический рай туристами вдоль всей взлётно-посадочной полосы вытянулось невысокое, не выше 2х этажей, здание принимающего терминала с прямой крышей и отдельным входом под каждую группу через открытые нараспашку двери. За спинами людей к аэродрому подбирались настоящие джунгли: массивные деревья поросшие полушубком жирного зелёного мха со свисающими с их редких веток не то лианами не то воздушными корнями, под их кронами росли непроходимые заросли колючих кустарников пышным покровом скрывающих болота скопившихся осадков. Листва шумела, вибрировала и двигалась из стороны в сторону от резвящихся под ней суетливой тропической жизни. В глубине леса, несколькими километрами дальше высилась угрюмая Стена, края которой скрывались за холмами и горизонтом. Пленники понемногу жались друг к другу, боязливо поглядывая по сторонам.