Георгий Тушкан - Черный смерч

— Я вас за язык не тянул! — в тон ему отозвался Роман.

— Я показал вам секрет того, что мы называем «БЧ». Никто, кроме своих, не знает этой тайны. Для чужака, если он узнал это, есть только два выхода: или стать нашим единомышленником, или… — Дрэйк сделал многозначительную паузу, — или стать живым трупом, или…

— Или? — спросил Роман, вознегодовавший при одном только упоминании о «единомышленнике».

— Или превратиться в пар! — резко сказал Дрэйк. — Видите, я и этого не скрываю от вас. Желаете посмотреть процесс превращения в пар?

— Не надо. Я видел кинофильмы об Освенцимском лагере и представляю себе.

— То были детские игрушки! — усмехнулся Дрэйк. — Ну что, договоримся? Выбросьте на свалку всякие ваши идеи! Завтра утром мы еще побеседуем. А пока у вас целая ночь для размышлений.

Романа вывели во двор и заперли в небольшой, совершенно пустой комнате. Стены и пол были обиты кожаными подушками. Самоубийца не мог бы разбить о них себе голову.

Для Романа Крестьянинова это была самая значительная ночь в его жизни. Как быть — в этом для юноши не было сомнений. Яркие образы юных советских патриотов все время стояли у него перед глазами. Но он хотел умереть так, чтобы его смерть не была бесполезной, а помогла общему делу разоблачения поджигателей войны. Вот чего он хотел!

Роману принесли вечернюю газету. Крупным шрифтом было напечатано интервью профессора Сапегина, отрекавшегося от него, Романа, как врага народа. Первые минуты после прочтения интервью были ужасны. Но, подумав, он понял, что это фальшивка. Роман страдал, понимая, что доставляет своим друзьям огромное беспокойство. Без конца проклинал он себя за свою несдержанность в разговоре с фоторепортером. Это была преступная неосторожность, которую использовали враги. Кроме того, Роман не выполнил требования профессора Сапегина — позвать на помощь в случае нападения. Его утешало только то, что ему удалась уловка с пустым портфелем и что о биологической бомбе, наверно, знает весь мир. Но больше всего его угнетала мысль, что он может умереть бесполезно, в то время как он знает сущность этого страшного средства уничтожения людей — «БЧ», и не может избавить от него человечество. Всю ночь он провел, не смыкая глаз, строя планы, как предупредить людей о грозящей им беде.

Утром в камеру вошел Луи Дрэйк. Он привез с собой какого-то пожилого, обрюзгшего мужчину. Этот мужчина сидел молча и испытующе смотрел на Романа.

Луи Дрэйк протянул руку для пожатия, но Роман не подал своей. Дрэйк не смутился. Он развалился в кресле и тоже молча уставился на Романа.

— У нас есть шикарные изобретения, — начал Луи Дрэйк, — изобретения, не имеющие авторов. Я могу подарить вам первенство открытия.

— Красть чужие идеи! — возмутился Роман. — Обратились не по адресу!

— Я дал бы вам миллион долларов на научную работу. На вас бы работали сотни научных работников. Вы бы двигали мировую науку вперед.

— Чтобы грабить плодородие почвы и превращать цветущие страны в пустыни? — стараясь не кричать, спросил Роман.

— У нас все самое совершенное!

— Это вам так кажется. Да дело не в качестве стали, из которой сделан нож, как сказал один ученый, а в том, у кого он в руках: у хирурга, спасающего больного от смерти, или в руках убийцы!

— Это намек? — иронически спросил Луи Дрэйк.

— Нет, это прямое указание на ваши гангстерские приемы в мировом масштабе!

— Один наш ученый, — сказал Дрэйк, — открыл способ переводить микробы в вирусы, а вирусы — в кристаллы и обратно. Скажи мне, птенчик, «да», и все газеты напишут, что это твое монопольное изобретение.

— Вы опоздали! Открытие, о котором вы говорите, принадлежит советским ученым.

— Вот здорово! Значит, у нас одинаковые изобретения! — с живостью отозвался Луи Дрэйк. — А как вы переводите микробов в вирусы и вирусы в кристаллы? Э?

— Я вижу, вас это очень интересует?

— Не очень! — воскликнул Дрэйк слишком поспешно.

— Ну понятно! — насмешливо отозвался Роман. — Вы же сказали, что все это уже известно вашим ученым.

— Известно! — раздраженно сказал Дрэйк. — Но я хочу узнать ваш патент. И, не в силах сдержать себя, он заорал: — А ну, выкладывай, и живо!

Его выводил из себя этот мальчишка, державший себя так, как будто он, а не Дрэйк, был хозяин положения. Если бы не задание Пирсона «выжать» из парня все, что можно, любыми средствами, он бы прикончил Романа.

Роман так яростно посмотрел на Луи Дрэйка, что тот снова поспешно вынул пистолет.

— Я скажу одно! — с ненавистью крикнул Роман. — Вы бандиты, бандиты во всем! Я никогда не буду изменником! Лучше смерть! — Он замолчал, переводя дух и еле сдерживая себя, чтобы не ударить Луи Дрэйка.

— Как ваши психологические наблюдения, Ван-Вик? — спросил Дрэйк. Удастся подружиться с этим парнем?

Тот, покачав головой, сказал: «Безнадежно», и вышел из комнаты.

— К черту все эти переходы микробов в вирусы и обратно! — сказал Дрэйк. — Или вы раскроете мне все карты, то есть все, что нас интересует в советской науке, или я не Луи Дрэйк…

— Безнадежно! — в тон Ван-Вику ответил Роман и рассмеялся.

— Или вы мне раскроете секрет, — продолжал Дрэйк, — или Сапегин получит ваш живой труп! Ну? Вам, мальчишке, я предлагаю командовать вместе со мной! Я предлагаю вам власть! Славу! Деньги! Все! Ну?

— Ваши слова звучат для меня, как бред сумасшедшего. Вы грозите мне физической смертью и прельщаете смертью моральной. Предатель не живет! И вы, агрогангстер в мировом масштабе, вы сами себе роете могилу! Вы грабите плодородие, создававшееся веками.

— А что мне плодородие, подумаешь! — Луи Дрэйк закурил и жадно затянулся. — Истощатся поля Северной Америки — я брошу их, как уже сделал это в центральной части страны, и буду собирать урожай в Южной Америке. А истощатся там, переберусь в Африку, в Австралию, на острова, в Европу… На наш с тобой век хватит!.. Ну как? В последний раз спрашиваю!

— Нет, — ответил Роман Крестьянинов.

И это было его последнее слово, но повторять его заставили много раз в течение двух дней, так как Луи Дрэйк не терял надежды, что Роман передумает.

Роман и не думал о предложении Дрэйка. Ответ мог быть только один, и он уже дал его. Роман мысленно был со своими друзьями. Он вспоминал последние дни в Москве и Люду — подругу их детства, в которую они все, юноши, были влюблены, хоть и скрывали это друг от друга и от нее. Больше всего мучила Романа мысль о том, что будут думать о нем на родине. Какая память останется о нем! Неужели люди Дрэйка сумеют выдать его за изменника? Как связаться со своими? Роман никак не мог найти выхода, но найти нужно было во что бы то ни стало.

На третий день утром к Роману вошли Дрэйк и Юный Боб.