Елена Долгова - Геония. Центурион. Мастер Миража. Предсказатели

Белочка скептически сморщила нос, и иллирианец поспешно добавил:

– Я не собирался пользоваться моментом.

– Где Септимус?

– Не знаю. Был со мной, потом мы поссорились. Вы его видели?

– В каком-то смысле – да. Он примчался как сумасшедший, прежде, чем мы успели что-то понять, завалил проход снаружи и исчез.

– Это точно был он?

Джу смерила Стрижа презрительным взглядом.

– Я сенс. Я видела его ментальный отпечаток.

– Очень интересно, а что конкретно вы способны видеть? Например, про меня.

– Про вас – ничего интересного. Просто стена. Такая плотная, высокая, холодная стена. Непроницаемая. Вы идеальный «нулевик», между прочим, большая редкость.

– А полковник?

На этот раз сострадательница задумалась всерьез.

– Его образ – плотный, стальной, черный и одновременно как бы размытый. Он не такой, как вы, его можно рассмотреть, но толку от этого никакого. Все заливает черная вода.

– Вам не приходило в голову, что его могут… прикрывать от «просмотра»?

– Технически? Я в такое не верю.

Стриж с сомнением покачал головой.

– Ладно, не будем спорить. Отдайте мне пистолет, Джу, полковник наверняка вернется, чтобы вас прикончить.

– Вы сами ничем не лучше.

– Вы правы, леди, я только другой, иллирианский вариант того же самого, но выгодно отличаюсь от Хиллориана тем, что не собираюсь вас убивать.

– Вы – подлец.

– Был бы совсем подлец – отобрал бы у вас ствол другим способом, без дебатов.

Белочка попятилась, сжимая твердую ребристую рукоять. Пристрелить иллирианца – не самый плохой выход. Если он лжет. А если говорит правду? «Я не могу убить человека. Я не хочу видеть, как он перестанет двигаться, дышать. Это мое проклятье, мои способности мешает мне стрелять. Иллирианец знает про это. Он знает все, у него все просчитано наперед». Джу почувствовала, как слезы досады наворачиваются на глаза. В носу защипало, горячие шустрые капли часто потекли на щеки. «Я осталась одна, даже хуже чем одна – в компании с диверсантом-убийцей и проповедником-психопатом. Мюф ушел, мой бедный, маленький, мертвый друг…»

– Ну так вы решились на что-нибудь? – сухо спросил Стриж.

– Забирайте пистолет.

– Поздравляю, верное решение.

Стриж прибрал оружие и внимательно посмотрел на Белочку. Скулы каленусийки заострились, под глазами чайного цвета залегли круги. «Надо найти Хиллориана и любой ценой узнать правду. Иначе мы все погибнем, нас сдадут ка мелкую монету». Дезет, не торопясь, подошел к Фалиану.

– Вы живы, господин проповедник?

– Ы…

– Вопрос был риторический. Живы и ваш паралич вот-вот пройдет. Мои глубочайшие извинения за инцидент. От вас извинений не жду – ни черта их не дождешься. Ваше желание убить меня более чем объяснимо, учитывая кое-какие обстоятельства. А теперь мое предложение – вы не пытаетесь прикончить меня до тех пор, пока мы не разберемся с Хиллорианом и не уйдем из опасной зоны. Как только леди окажется в безопасности, я весь к вашим услугам. Мы можем устроить разборку до первой крови, до второй или до смертоубийства одной из сторон, а до той поры обязуемся не вредить друг другу. Как вам такая диспозиция?

– Порази тебя чума, негодяй.

– Как это понимать – вы отказываетесь?

– Я согласен.

– Отменно. Может, я помогу вам встать?

Иеремия поднялся сам, проигнорировав помощь сардара.

– …ну, как хотите. Раз все стороны пришли к соглашению, не будем терять время – пришла пора переломить ситуацию в деле Хиллориана.

Перед тем, как начать роковую охоту, Стриж отыскал среди груды вещей аптечку Белочки, извлек оттуда квадратный кусок пластыря и тщательно заклеил рваную куртку. Сквозняк тоннеля ворвался в тупик, облетел углы, разметал по полу грязную кучу истерзанного пуха.

Хиллориан собрал свои вещи и оставшиеся продукты, уложил рюкзак, расстелил на полу брезент и принялся за чистку пистолета, аккуратно раскладывая на ткани детали. Солнце повисло в зените, потоки тепла низвергались в долину. Аномалия притихла как ночной монстр, мирно спящий в полуденной тени.

Септимус с ностальгией припомнил Аналитика, тот любил ерничать, поглаживая на коленях знаменитый кротовый плед: «мальчики мои, осознав цель, предваряйте действие размышлением. Но размышлений этих не затягивайте. Раз засомневавшийся, да не расхлебает потом дерьма».

Полковник, в этот миг живая иллюстрация правоты Старика, отложил в сторону промасленную тряпку. Интересно, что творит сейчас запертый в тесноте колодца Стриж? Мечется, бесцельно бросаясь от стены к стене? Ждет помощи, до конца цепляясь за пустые надежды? На мгновение Хиллориану захотелось вернуться – вновь проползти горизонтальным лазом, отыскать вход в колодец, вытащить иллирианца, предложить ему мир и даже рассказать часть правды. Этот парень поймет правильно, наверняка должен понять. Инструкции Аналитика не запрещали подобного оборота – яростно возражала сама природа Хиллориана. Доверчивость – опасна, раскрывшийся – обречен.

Контейнер лежал неподалеку, на полу, у самой двери, его грани блестели под лучами солнца. Полковник закончил собирать пистолет, отправил на место последнюю деталь и убрал оружие в кобуру. На что там намекал Аналитик? Может, уничтожить контейнер, не открывая?

Хиллориан поднял куртку, встряхнул ее от пыли, одернул мешковатый капюшон за спиной. Мысль насчет ящика не отпускала.

Наблюдатель припомнил бескровные губы и тонкую улыбку Аналитика. «Слушайся реликтового пси-критерия, который дураки зовут совестью». Отличный совет, что делать, если совесть молчит?

Хиллориан выбрался из бункера, оперся о скалу, бесцельно заглянул в Воронку – в десяти метрах ниже желтел карниз следующего яруса, но дна как будто бы не было совсем.

«Может, стоит забыть о словах Аналитика, мало ли что сболтнула полумертвая груда плоти? – подумал он. – Вернусь в Порт-Калинус, сдам находку в Департамент, получу награду и отпуск. Буду жить если не счастливо, то хотя бы успешно».

Контейнер блестел ребристыми боками. «Обидно все же уничтожать его, не открывая. Надо же, рука не поднимается…».

Хиллориан запрокинув голову и посмотрел вверх. Южный горизонт снова наливался свинцовой мглой. Над самим кратером пустое небо, наоборот, отливало кобальтом. Над бездонной ямой Оркуса не только не парили птицы, там не было даже мух.

«Зачем я сам-то мухой вьюсь над этим ящиком, все вокруг да около. Сейчас открою, посмотрю, что там, потом закрою, и дело с концом. Ну давай, смелее, Септимус!».

Приняв такое решение, наблюдатель действовал точно и аккуратно. Он поднял ящик, тщательно осмотрел его, нашел тончайшую трещинку и поддел ее ножом.