Петр Ингвин - Живые тридцать сребреников

Говорить о партнерстве в школьной среде считалось неприличным, строить планы – тем более. Если не смог показать себя в предыдущие годы, пенять не на кого. Получай, что дадут. Вариант с «не дадут» большинством не рассматривался, но нервишки пошаливали. А вдруг? Поэтому каждый выкладывался в учебе и старался показать себя лучшим образом со всех сторон. Ничто так не стимулировало, как существование одиночек.

Классы, где сдавали экзамены, теперь стали местом занятий. Стены-дисплеи занимали весь периметр вместе с дверью, трехмерными экранами работали также пол и потолок, отчего эффект полного погружения взрывал мозг. Не подвергая себя опасности сидеть над жерлом огнедышащего вулкана, присутствовать в джунглях чуждой человеку фауны или будто из ложи наблюдать, как зарождается Сверхновая – для усвоения материала это гораздо результативнее, чем тужиться, вглядываясь в мини-изображения и пытаясь понять, что же там происходит: укрупнение картинки мешало восприятию целостности вида, частное убивало общее. Отныне каждое занятие превратится в зрелище и врежется в память без дополнительных усилий, которые – для того и сделано – немедленно будут направлены на что-то другое, не менее необходимое для учебного процесса. Учительское кресло стояло у двери, парты, расходились от него подковой и окружали центр, где, если не демонстрировались голограммы пособий или химфизных опытов, следя за выполнением заданий ходил учитель.

За несколько дней, прошедших с выпускных, одноклассники не могли измениться, в то же время в каждом что-то стало другим. У шутников посерьезнели взоры и смылись с лиц ехидные улыбочки, у активных растерялся задор, а тихони приобрели странную солидность. Девушки, все как одна, держали спины ровными, подбородки вздернутыми, а взоры загадочными. Их тонкие талии компенсировались распираемыми мечтами бедрами и грудными клетками, которые налились взрослостью, как в столовой глубокие тарелки желейным десертом. Нежность наполнения зашкаливала. Парни соответствовали: гордые взгляды как бы свидетельствовали о непомерной отваге и бесконечной мудрости, а спортивные тела не оставляли сомнений в умениях, для которых их предназначила природа. Второй уровень, как ни крути. Не дети. Во всяком случае, того, кто рискнул бы убедить в обратном, могли поколотить.

Мира единственная отказалась взрослеть внешностью: прическа с забавными хвостиками на обе стороны превратила голову в спустившуюся с небес веселую звездочку, взор с искорками и ямочки на щеках добавляли колорита. Округлившиеся формы ничуть не мешали образу.

Сергей вздохнул и отвел взгляд.

Когда все расселись, вошел учитель, и в тишине ожидания перемен, так щекотавших нервы и внутренности, разнесся его ровный голос:

– Ваша учеба начиналась с изучения моральных правил, принятых в Союзе Конфедераций, которые кто-то по привычке называет религией. Это неправильно. На некоторых планетах до сих пор сохранились остатки религий древнего типа, но все, чего за последнюю тысячу лет достигла наука – благодаря сомнению, а чего не достигла за предыдущую тысячу – из-за веры. Религии заставляют людей не принимать других, даже отказывать им в существовании, однако, простая логика говорит: зачем ненавидеть людей из-за религии, если можно ненавидеть за глупость, хамство, невежество, подлость? Религии, как главный конкурент науки за мозги людей, кончились, когда труд духовенства стали оплачивать духовно, с тех пор граждане Союза руководствуются сводом этических норм. Эти моральные правила получили название водных принципов. Давайте повторим их.

Слаженный хор выдал выдрессированное до автоматизма:

– Первый принцип: будь чист, как вода.

– Второй принцип: смывай грязь мыслей и поступков с себя и других. Как вода.

– Третий принцип: действуй сам, и заставишь действовать других. Как вода.

– Четвертый принцип: преграды, что встают на пути, усиливают тебя. Как воду.

– Пятый принцип: остановка ведет к забвению. Как воду.

– Шестой принцип: того, кто отгородится от окружающих, физические и душевные болезни съедят изнутри, тепло убьет, холод обратит в камень, земля впитает. Как воду.

– Седьмой принцип: что сможешь сдвинуть, с тем и останешься. Как вода.

– Восьмой принцип: ищи свой путь. Как вода.

– Девятый принцип: не останавливайся на избранном пути. Как вода.

– Десятый принцип: капля не может ничего, поток – все. Будь как вода.

– Одиннадцатый принцип: всегда оставайся собой. Как вода.

– Общий принцип: будь как вода.

Не успело затихнуть эхо, Вик поднял руку:

– Можно вопрос?

– По водным принципам? Это через столько лет учебы?

– Нет, по религиям. – Вик поднялся. Все взоры устремились на него, и это прибавило ему сил, голос стал увереннее: – Вы сказали, что религии кончились, если не считать последних выдыхающихся анклавов, и что у цивилизации Конфеда есть только моральные правила, а религии нет. Хочу возразить.

Учитель улыбнулся:

– Довольно дерзкое заявление.

– Дерзость – не грубость, а лишенная лицемерия формулировка истины. – Вик обращался не столько к учителю, сколько к одноклассникам. – Разве наш общественный строй – не религиозный? Религия в социологическом и философском аспектах обычными людьми расценивается как правда, умными – как ложь, правителями – как полезность; исходя из этого, установленный у нас строй – полезная богатому классу религия. Я вижу здесь сплошные аналогии: комиссары по финансам и распределению – священники, богачи – святые, бедняки – грешники, даруемые материальным положением возможности – благословения. Сюда же добавлю седьмой водный принцип – «что сможешь сдвинуть, с тем и останешься», вместе с подтекстом остальных он укладывается в общую картину. Получается, что богатство – это рай, бедность – ад, деньги – бог. Все признаки религии налицо: у нас имеется система верования, разделяемая группой людей, которые исполняют определенные ритуалы.

Лица с открывшимися ртами скопом сдвинулись на учителя, словно их сквозняком развернуло.

– Признаки религии – это несколько иное, чем ты предполагаешь, – последовало спокойное доброжелательное разъяснение. – Религии предполагают сверхъестественное и делят людей на своих и чужих. Дальше углубляться не будем – твои мысли касаются экономики, о ней и скажем. Для начала вспомним общественный договор, который мы проходили. Каждый гражданин имеет гарантированный минимум, никто не обижен, а доходы и наследства богатых обложены налогами по системе, немыслимой для прежних времен. Повышаемая с размером дохода ставка – разве не средство против расслоения общества, в твоих терминах – рая и ада? Прогрессивная шкала налогов от нуля для начинающих постепенно повышается до девяносто девяти процентов, чтобы процесс зарабатывания привлекал не столько доходом, сколько азартом и приносимым удовольствием. Наиболее богатых отслеживают и держат на крючке, чтобы богатство не влияло на политику и сложившуюся систему взаимоотношений. Наследство также облагается по прогрессивной шкале, это заставляет не копить, а вкладывать в нечто реальное. В результате получается рай без ада, причем здесь и сейчас. Религии же начисляют бонусы исключительно для использования в жизни загробной.