Никита Степанюк - Гармония

– Обычные фрагменты скал, иногда поверхомин проскакивает.

Третий наставник все-таки задал этот вопрос:

– А где же ваш «бактериаловый гриб»?

Я опять механически улыбнулась, чтобы создать как можно более располагающее к себе впечатление:

– А-а, его нет.

И не сбавляла оптимизма. Сдались вам эти «бактериаловые грибы», у вас тут и мир на них клином сошелся, наверное. Да дайте вы мне уже пройти дальше на обучение, я же девушка все-таки. Вон, вокруг тут у некоторых по два «бактериаловых гриба» имеется, чего ко мне-то цепляться? Я тут вам не сорю средствами направо и налево, самой бы удержаться как-то.

– То есть вы без бактериала держитесь?

– Ну, да, стараюсь…

Второй вспомнил свое, явно:

– Знаете, в тех холмах мы сколько не летали, поверхомина не замечали. Где вы его нашли?

Поверхомин – это такой ржаво-коричневый минерал, он обычно коркой покрывает некоторые поверхности, оттого и название такое. И потому же его легко заметить с воздуха, но иначе, без версии с поверхомином, я не могла бы объяснить, откуда у меня достаточно ресурсов на содержание. А поверхомин довольно богат на элементы. Самые большие залежи поверхомина на гравитационной аномалии Ферралл, а там Органики. И земпламина, который нам разрешено добывать только тогда, когда у нас уже появятся свои летающие существа, типа тех же «часовщиков», да и выходов земпламина на поверхности тут рядом нет. Это у Сталикса база как три моих, если не больше, и вот у него все есть. В избытке.

– Ну, он маленькими кусками там лежит, иногда «сеятели» его находят.

Главный наставник подозвал остальных к себе, и они стали совещаться. Я же готова была уже уронить концентратор на землю, во-первых, сил не хватало, а во-вторых, как мне все это сегодня надоело. Да еще и возвращаться надо не к себе, а к Сталиксу, а это далеко. Опять бегать по тоннелям? За что мне все это, вот за что?

Но я продолжала удерживать его левой рукой за ствол. Сейчас нельзя давать слабины.

– Ладно уж, Екатхериния. Мы понимаем, что это не совсем то, с чем у вас сложилось, но вам еще сдавать последнюю оборону. Потому, исправляйте положение своих каналов. Разнесите их на расстояние, а не то их всех вместе легко уничтожить. Мы сейчас состояние проверим ваших растений, и все.

Полегчало страшно. Неужто это я сдала? Вот, сразу видно, люди в положение входят. А этот, по последней обороне, точно придумает, как бы поизвращеннее меня завалить. Интересно, чего они у Сталикса так долго проверяли? Хотя, у него же уже «гнездо часовщиков» есть… Да, я тоже его хочу, что в этом плохого?

Второй добавил:

– К тому же, содержание базы без «бактериалового гриба» – это серьезно. Вы на момент сдачи последней обороны попросите кого предоставить что ли, пусть на время, иначе вряд ли продержитесь.

– Хорошо, спасибо.

Мое лицо просто сияло от счастья, и улыбка была искренней. Сама не ожидала.

После псионного прикосновения Сталикса его отпечаток еще жил в моей памяти, и связь как-то… Упрочнилась что ли. Я теперь чувствовала, что он за мной наблюдает, просто не выдает себя. Как же это мерзко, ненавижу слежку! Но он это делает! Знает же, что я не люблю его присутствие. А теперь… Уфф…

Третий наставник подошел и сообщил:

– Чего сияете, Екатхериния?

Вам-то что? Вас тут двое, вообще-то, и вы оба сейчас начнете меня бесить.

– Короче, вашим «светопреобразователям» нужна профилактика, отключите синтез на день-другой и подержите на биомассе. Разместите их так, чтобы все сразу не накрыло. «Иглу» надо переместить, желательно для прикрытия не только основного направления, а кругового у «семенного гнезда» и «легкого гнезда». Иначе проверка по последней обороне быстро покажет, что вы не правы.

Вернулся первый:

– «Семенное гнездо» еще куда ни шло, с ним все в порядке. Но вот «легкое гнездо»… Скажем, налицо все признаки простоя. Прогоняйте производство. Вы же знаете главное правило живого: остановишься – погибнешь.

– Удачи вам, Екатхериния. Ставим «удовлетворительно».

Наставники собрались вместе, вошли в «часовщика», и взмыли вверх, медленно, но верно. Я этого не видела, но мои глаза явно блестели ярче десятка небесных светил, и хорошо, что они не светились в прямом смысле слова.

Так, теперь Сталикс. Пойду разбираться.

Развернулась и грозным шагом… Ну, не грозным, но уверенным, явно подчеркивающим серьезность разговора… А вот тут он меня вновь опередил. Вырулив из-за ближайшего куста, он сразу начал:

– Поздравляю. Разрешите пригласить тебя на вечернюю прогулку?

Я просто воспламенилась от такой наглости:

– Тебя не учили родители, что подсматривать невежливо?

– Во-первых, ты мне не запрещала, и еще, если бы ты прошла мимо меня по улице, будучи прекрасно выглядящей девушкой, мне на тебя смотреть неприлично?

– Ага.

Ой, зря я так ответила… Ой, зря… Сейчас поплачусь за это, прямо чувствую. Потому добавляю:

– Для тебя точно.

– Катя, самым высоким уроном обладает не выпад с отрицательными эмоциями. Любящий тебя или опытный в подобном человек только захочет воспользоваться тем, что во время гнева твоя Сущность уязвима. Хуже безразличия удара нет.

Я знаю это, знаю. Но вот тут, чувствую, уже не все так легко, как было буквально сегодня утром. Я ответила так, обычно, чтобы было побольнее:

– Может быть.

Его всплеск раздался в моей Сущности легким отголоском накатившей на побережье волны. Теперь я могу чувствовать то, как он себя чувствует, но это-то мне и мешает. Мне все это как-то вообще незачем было.

– Так как насчет прогулки? – не унимается же. Нет, не хочу, мне надо базой заняться.

– Мне как бы базу переделать надо…

Сталикс атаковал:

– Ну, это просто. Прикажи «сеятелям» сделать то, что нужно, и все. Ты же все равно не сама будешь манипуляции проводить.

Прав, и не поспоришь. Нет, ну можно попробовать, но зачем? Этот все равно не отстанет. Я ему нравлюсь несмотря ни на что.

– Ладно, мне все равно возвращаться к твоим владениям. Пошли.

Поверить не могу, что сдалась. Непозволительная роскошь, позволять о себе заботиться сверх меры. Эта мера у меня маленькая, и я этим гордилась как мало чем еще.

Я уверенно зашагала в сторону поляны с «червем». Сталикс, я ощутила, очень не хотел такого исхода, но мне нельзя сбавлять. Я должна идти так, чтобы он чувствовал себя неприятно. Предельно. Мне нравится чувствовать, как страдают те, кто заставляет меня испытывать отрицательные эмоции, но тут случай был какой-то особый. Это его псионное прикосновение теперь досаждает, как заноса… Нет, оно еще легче. Оно как песчинка в обуви. Каждый раз, когда ему будет плохо, я буду это ощущать.

И от этого я опять вскипела: он взял, и привязал меня к себе, без моего согласия!