Марк Рабинович - Недетские Сказки

– Ты наглый обманщик – закричал командир мятежников – Я и сам был портным прежде чем ваши солдаты осквернили нашу страну. Ремесло портного невозможно забыть. Смотри!

Он взял иголку и попытался продеть нитку в иголку, но и у него тоже ничего не получилось, как он ни старался. Тогда и командир мятежников заплакал и сказал:

– Нас всех изуродовала эта война. Я ненавижу вашу страну, вашего короля и тебя, но я не хочу тебя убивать, раз когда-то ты тоже был портным. Ты свободен. Иди куда хочешь.

Наш портной уже никуда не хотел идти и поэтому он пошел куда глаза глядят. А его глаза глядели домой. Но идти домой ему тоже не хотелось, потому что его там уже никто не ждал. Тогда он пошел в королевский дворец. "Мышиный король" принял его очень любезно, ведь портной был его самым лучшим другом, другом детства. Правда, король не мог предложить ему ни булочек, ни вина, потому что в его королевстве уже не осталось ни того ни другого.

– Скажи мне – взмолился портной – Почему я не могу больше шить?

– Потому что сейчас отечеству нужны солдаты, а не портные – объяснил ему король.

– А потом? – спросил портной – Что будет потом, когда мы победим? Ведь у нас уже не останется ни портных, ни пекарей, ни виноделов.

Король задумался…

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Я думаю, что надо закончить эту войну, пока еще не поздно.

– Уже поздно – сказал король – Разве ты не знаешь, что короли могут лишь объявлять войну? А вот закончить ее они не в праве. Я бессилен что либо сделать.

– Совсем совсем ничего?

– Совсем, совсем… Разве что?

И он очень внимательно посмотрел на портного.

– Что? – спросил портной.

– Есть один способ – сказал король – Но тебе будет очень неприятно. Ты готов на это?

– Я готов на все – вскричал портной – Лишь бы закончить войну.

– Тогда тебе придется убить меня! Лишь смерть короля может положить конец войне.

Портной очень испугался. Он совсем не хотел убивать своего друга. Но король так просил его! Тогда портной начал думать. Он думал долго. Это было очень трудно. Раньше, когда у них с королем было вино и булочки, ему думалось много легче. И все же он продолжал думать и вот что он надумал.

– Если я убью тебя – сказал портной – То тебе поставят памятник на самой главной площади королевства. Потом о тебе будут слагать песни и рассказывать легенды. И это вдохновит людей на новую войну. Нет, я не буду тебя убивать. Лучша я убью войну.

– Но как? – закричал король – У нее же нету сердца в которое можно воткнуть кинжал и у нее нету головы, которую можно отрубить.

– Все верно – ответил портной – Но ее можно уморить голодом.

– Невероятно! – воскликнул король – Как же это сделать?

– Очень просто, надо перестать кормить это чудовище. Мы же все время подкармливаем ее. Мы кормим ее патриотическими лозунгами. Мы питаем ее памятниками тем, кто любит войны. Мы даем ей дух и плоть оловянными солдатиками и деревянными саблями. Наконец, мы подкармливаем ее нашей ненавистью. Если каждый из нас будет просто заниматься своим делом, вместо того чтобы воевать, то война умрет.

Король смотрел на него и молчал, потому что ему нечего было сказать. Зато теперь ему хотелось думать и он даже пожалел, что в его королевстве уже не было булочек и вина с которыми думалось так хорошо. А портной все-таки пошел домой. Там он сел за свой портновский стол и хотел еще немного подумать, но ему что-то помешало. Он увидел на столе свои инструменты: ножницы, мел, иголку и нитки. Он взял иголку и попытался просунуть нитку в ушко. Конечно, у него ничего не вышло, ведь он забыл свое портняцкое ремесло. К тому же у него дрожали руки. Но он все пытался и пытался раз за разом. И к утру у него получилось.

А король сам убил себя. Он выбросился из окна дворца на очень твердые камни мостовой и разбился. Ему не поставили памятник на главной площади, потому что не ставят памятники тем королям, которые не погибли в сражении, а разбили сами себя в последнем бою. И "мышиного короля" скоро забыли. Помнил его только портной, который уже снова шил платья и камзолы, потому что война наконец кончилась. Он один понимал, что свою последнюю битву король все же выиграл.

Странное название – Малая Вишера. Один из друзей солдата, немного знавший местный язык, объяснил, что означает первое слово. Но понимания это не прибавило. Впрочем, понимания от него не и требовалось. Он него требовали выполнения приказов и подчинения командирам. Солдата это устраивало. Он был хорошим солдатом, хотя никогда не прислушивался к оглушительным речам по радио и не всматривался в лица тех, кто размахивал руками на киноэкране, призывая воевать. Хотя он и был хорошим солдатом, но войну не любил и воспринимал ее как неизбежное зло, как стихийное бедствие, то ли посланное людям за грехи незримым божеством, то ли обрушенное на них безразличной к людям и к их грехам природой. С войной следовало смириться, как смиряются с наводнением, уносящим так любовно построенный дом. Война не уносила дома, она уносила мужчин. Некоторые из них возвращались, а некоторые – нет. Не вернулся и отец солдата. Он не вернулся с прежней войны и поэтому мать запретила солдату, который еще не был солдатом, а был только мальчиком-подростком, изучать французский язык. А ведь ему так хотелось, потому что именно на этом мелодичном языке разговаривали красивые девушки с цветных открыток. Впрочем, он не слишком расстроился, зная что у него нет способности к языкам.

Итак, он был обычным солдатом, этакой маленькой серой мышкой в бесконечной армии мышиного короля. Да, именно серый цвет был отличительным цветом той армии, в которой он служил, а потом и воевал. Воевать ему пришлось в той стране, в самом сердце которой которой была непонятная Малая Вишера. Ему приказали стрелять из винтовки в тех людей, что хотели подойти к их траншеям и воткнуть четырехгранные штыки в него и его друзей. Этого ни в коем случае нельзя было допустить и он послушно стрелял. Фигурки в темно-зеленых шинелях шли медленно, неумело, все время проваливаясь в глубокий снег. На белом, свежем снегу их было хорошо видно и целиться в них было легко и удобно. Когда его винтовка кашляла и очередная темная фигурка падала и растворялась в белизне снега, солдат радовался. Ему казалось, что он очищает этот прекрасный белый горизонт от грязных пятнышек и ему было легко и спокойно. Вот только зачем эти люди так медленно и так неумело шли навстречу смерти? Разве не лучше было бы им остаться там, за лесом, а еще лучше где-нибудь за большой рекой или за морем? Солдат не понимал этих странных людей и поэтому ему все же было немного тревожно.

Страна тоже была непонятная. Все в ней было как-то неправильно, но что именно? Пожалуй, солдат бы затруднился ответить на этот вопрос. Правда на крышах местных домов не было красивой красной черепицы как у него дома, а были они покрыты листовым железом, толем или даже соломой. Это было необычно, но было ли это неправильным? Вряд ли. И поля здесь были какие-то слишком уж большие. Ну не должно быть поле такой длины, что не видно другого его конца. Солдат и сам был из крестьян, но таких больших полей никогда не видел. Впрочем, и это вряд ли было неправильным. Так что же было неправильным в этой стране? Ведь должна же быть какая-то причина по которой чужие танки перепахивают то, что совсем не предназначено для пахоты. Раньше он не думал, что можно перепахать дом, сарай или кладбищенские кресты. А оказалось – можно. Значит, причина была и именно ее, эту причину разъясняли судорожно размахивающие руками люди с киноэкранов. У них был резкий, проникающий в подсознание голос, слушать их было неприятно и солдат научился не допускать в свое сознание эти визгливые голоса.