Борис Омский - Хищник в России

Брянцев потушил фонарь и взглянул на светящийся циферблат наручных часов:

– Шабаш, ребята! Дошутим после операции.

Спецназовцы быстро нашли тропу и без приключений добрались до входа в соседнее ущелье. Оно было глубже и шире того, откуда пришла группа. На самом дне ущелья, отражая звезды, протекала маловодная горная речушка. Исходя из размеров русла, в период дождей и таяния снегов она выглядела не так мирно, как сейчас.

Тропа мудреными зигзагами сбегала вниз к узкому деревянному мосту. Метрах в ста от него, на противоположном берегу реки, начинался кишлак. Его улицы тонули в темноте. Таким мелким бедным горным селеньям, как это, было не по карману платить за ночное освещение, и они, исключая дни больших праздников, погружались во мрак вместе с заходом солнца. Лишь в одном месте на окраине кишлака, прямо за мостом через реку, горел прожектор, установленный на плоской крыше одного из строений.

Окраина, мост, прожектор – все сходилось с данными, полученными от Швецова.

По шаткому мосту спецназовцы перебежали на другой берег и залегли рядом с обращенной в сторону реки глухой задней стеной халупы с осветительным прибором на крыше. Скорее всего, это был заброшенный сарай, где раньше держали скот, зерно, орудия труда и другие, полезные в хозяйстве, вещи. От него в обоих направлениях тянулся двухметровый забор из грубо обтесанных камней, защитным, непроницаемым для любопытного глаза панцирем, охватывавший территорию двора. В полуночной тишине отчетливо доносилось воркование дизельного генератора, питавшего током прожектор.

До полуночи оставалось десять минут.

Брянцев подал условный знак. Четыре пары сильных рук подняли его в воздух, и через пару секунду командир группы уже лежал на крыше сарая. По грязному старому шиферу он дополз до ее противоположного края, где занял позицию у штатива с прожектором. Под защитой слепящего света, не позволявшего заметить его со двора, майор занялся поиском наиболее уязвимых мест в обороне перевалочной базы наркомафии.

Напротив сарая, фасадом к Брянцеву, стоял запущенный одноэтажный дом. На верхней ступеньке его низкого крыльца перед входной дверью, по-восточному скрестив ноги, сидел часовой с автоматом. Левее крыльца кабиной к въездным одностворчатым воротам со встроенной калиткой стоял фургон «Хюндай Портер». Между домом и воротами часть двора у самой линии забора занимал большой деревянный навес с высоким настилом. Задняя часть настила была завалена дровами – сухими ветками и сучьями, нарубленными где-то в окрестностях кишлака. Свободную от дров площадь покрывали цветные ватные одеяла. На них, завернувшись в халаты, спала часть охраны. Майор пересчитал спящих – шестеро.

У правой передней стойки навеса стояла пирамида с автоматами. Метрах в трех от пирамиды у тлеющего костра сидели трое. В руках пиалы. Над костром на железном пруте висел закопченный чайник. Потягивая чай из пиал, троица вела неторопливую беседу.

Двое прохаживались по двору. Первый курсировал от костра до ворот и обратно. Второй патрулировал участок между костром и домом. Миновав фургон, он делал около шести-семи шагов до охраняемого часовым крыльца, затем поворачивал назад.

Ровно в полночь из дома вышел бородач в черном свитере и полевых армейских брюках, заправленных в высокие ботинки. Часовой тотчас вскочил на ноги и отвесил ему низкий поклон.

Сойдя с крыльца, бородач направился к навесу. Завидев его и семенившего за ним часового, трое охранников у костра, бросили пиалы и кинулись будить спавших под навесом товарищей.

Охрана склада выстроилась в одну шеренгу на середине двора. Бородач придирчиво осмотрел строй. Без сомнения, он был здесь главным, то есть тем самым Холидом, насчет которого Брянцев получил особые указания от полковника Швецова, а происходившее во дворе сменой караулов.

После смены караулов Холид опять ушел в дом. Все во дворе снова вернулось на круги своя, лишь с той разницей, что шестерки охранников поменялись ролями.

Закончив разведку, Брянцев спустился вниз и поделился с остальными спецназовцами своим планом захвата склада. Распределяя обязанности между бойцами, на всякий случай напомнил:

– Во время операции рот держать на замке. Объясняться только жестами.

Дело в том, что подчиненные Брянцева тоже в определенной степени владели английским. Но их произношение слишком хромало, чтобы сойти за тех, за кого по замыслу разработчиков операции им предстояло себя выдавать.

Начали через полчаса. За это время, по расчетам майора, сменившаяся часть охраны должна была уснуть.

Когда Егоров занял позицию на крыше у прожектора, а Быков в паре с Морозом у ворот, командир и Ханнанов беззвучно перемахнули через забор и очутились в самом укромном уголке двора. Свет прожектора, развернутого в противоположную сторону, сюда не попадал, а стена сарая скрывала его от глаз часового на крыльце.

Брянцев достал из кобуры револьвер, заряженный капсулами с препаратом мгновенного парализующего действия, и, припав к земле, осторожно выглянул из-за сарая.

К крыльцу дома приближался патрульный. Он перебросился несколькими словами с часовым и двинулся назад к костру. Дав патрульному отойти, майор выстрелил. Револьвер бесшумно с мягкой отдачей выбросил капсулу с острым наконечником. Часовой дернулся и, не издав ни звука, скатился с крыльца.

Путь в дом был открыт.

Брянцев взбежал по ступеням и исчез за входной дверью. Ханнанов занялся часовым. Схватив безвольное тело за ноги, он отволок его за угол сарая. Возится с боевиком наркомафии было некогда. Полоснув его ножом по горлу, Ханнанов вернулся к дому.

В проходе между домом и автофургоном мелькнул силуэт патрульного.

Ханнанов присел у заднего бампера автофургона. Положив на землю штурмовую винтовку, плотнее обхватил пальцами рукоятку боевого ножа. Патрульный, не заметив его, прошел мимо и в недоумении остановился перед пустым крыльцом. Хананнов сделал бесшумный, как у гепарда, бросок в сторону фигуры в длиннополом халате. Взмах – и, придерживаемый им, мертвый патрульный мягко опустился на землю. Спецназовец брезгливо посмотрел на испачканную слюной ладонь, погасившую предсмертные хрипы жертвы, и следом за ножом обтер ее о халат мертвеца.

Между тем Брянцев через заброшенную летнюю часть дома прокрался к неплотно прикрытой двери его зимней половины. Припав к щели, он увидел слабо освещенную комнату с потрескавшимися грязными стенами, затоптанным полом и ржавой железной печуркой в углу с таким же, пронизывающим потолок, ржавым, как и она сама, дымоходом. Пол в центре комнаты прикрывал пестрый курпача – национальный хлопковый матрас ручной работы. На его дальнем от двери краю перед зажженной керосиновой лампой, поставленной на большой, перевернутый к верху дном деревянный ящик, спиной к майору сидел Холид.