SunScale - Увеличение

– Не особо, – пожал плечами я, – хотя это было странно.

– Еще бы, – согласился Най, – такой заварушки давно не было.

– Шестьдесят погибших – и это только на одном поле! – подхватил его речь Норб.

– Ай-ай-ай, – протянул Най, качая головой, – ты же всех запомнил? – уточнил он, обращаясь к Норберту.

– Так точно, всех до единого, – выпятил грудь Норб, – все тридцать как на духу.

– Видишь, друг, – обратился уже ко мне Най. Хотя я не помню, когда мы с ним сдружились, чтобы он считал меня другом, – приходится работать вдвоем – один вряд ли упомнит столько информации.

Мы двигались быстро, я даже по сторонам не очень-то смотрел – живые, здоровые и покалеченные, все зализывали свои раны. Те, кто оставался под куполом, выглядели здоровыми. Те, кто едва дышали или, задыхаясь, умирали на глазах, явно пришли с поля боя. Я так же заметил дома недвижимых – рвы вокруг них пенились, а они кричали:

– Силенсия, ты великолепна!

На эти слова из крайнего дома показалась такая же розовощекая, смеющаяся женщина, конечно же, с белыми кудряшками и розовыми губами, которая добрым голосом отнекивалась:

– Дорогие, да вы сами можете делать то же самое! Ваш разрушитель еще лучшего качества, вы бы справились и без меня.

Она, видимо, тоже была из неподвижных – жила рядом с ними, а еще умудрялась помогать. Да еще, похоже, тем, кто справился бы и без нее.

– Но ты помогла нам! – кричали они. – Ты поделилась с нами своим разрушителем, а копатели защитили нас им!

– Я лишь хотела, что мы все были в большей безопасности!

И они смеялись, смеялись…

Выглядело жутко.

Хорошо, что мы быстро оказались у работы Дру. Пока гонцы разговаривали с ней, и она расписывала стену, я ждал снаружи. Не хотел больше лицезреть ее скучное занятие, а потому решил потратить время более рационально.

Подумать.

Если с врагами было предельно ясно, то с Войной оставались вопросы. Неужели при каждой атаке я буду вынужден стоять неподвижно? Неужели мне придется тратить силы на купол, который, в общем-то, нужен всем, кроме меня. Я понимал, что и я, и Дед, и Отто вполне могли бы держать купол лишь над собой, или попробовать другие способы выживания. Держу пари, я бы тоже смог создать разрушитель. Или же уснуть, как тот старина. Хотя нет, может быть, уснуть не смог бы – сна не было ни в одном глазу.

И тут я снова вспомнил Дру. Ей была нужна помощь?

Я сомневался. Она выглядела сильной и здоровой. И какой-то воздушной. Не знаю, почему меня тянуло к ней. У нас, в общем-то, не принято находить пару – мы не нуждаемся в этом. Но в ней я почувствовал родство душ, не иначе, поэтому она стала для меня важной. Судьба? Проведение? Я просто знал, что должен быть неподалеку от нее, потому что только в ней был смысл. И это не было продиктовано инстинктами – это было тяготение другого уровня.

Мне нравился ее смех. Мне нравился ее юмор. Мне было приятно говорить с ней и слушать ее. Мне нравились ее движения и ее улыбки. Еще при первой встрече я убедился, что она отличается от остальных.

Любовь ли это?

Я не умел любить.

Остальные вопросы, что роились у меня, логичнее было бы задать тетушке Розанне, и я сделал себе пометку в голове.

Тем временем Най и Норб вышли от Дру. Настала моя очередь вновь спуститься вниз, в кратер, где она работала, и удивиться, увидев, как сильно преобразилась стена – новых имен не прибавилось, а количество зачеркнутых увеличилось. В десятки раз.

– Привет, – произнесла она, – не ожидала тебя увидеть так скоро.

– Я и не собирался, просто увидел тебя на поле Битвы и решил спросить: зачем, Дру?

Она смотрела на меня в непонятках пару минут, а потом вновь захохотала, точно я рассказал самую смешную шутку в ее жизни.

– Скажи, что ты несерьезно, Али, – попросила она, смаргивая выступившие слезы.

Почему же? Я был серьезен как никогда. Она могла умереть или еще хуже – медленно загибаться, как раненые на улице, потому что действенной помощи раненым у нас нет. Мы за профилактику, знаете ли.

– Серьезно, – буркнул я, – что тебе там понадобилось? У тебя был камень, я видел, – сказал я, вспомнив, что накануне мы приходили сюда записать Джорджину и Глензенг и вычекнуть Апполинария.

Кого она пытается одурачить?

– Ладно, – сказала она, – хочешь правды? Мне было скучно.

Я поперхнулся воздухом.

– Скучно, знаешь? Я пытаюсь жить каждым мгновением, а Война меня гнетет, и я гуляю.

– Ты специально гуляешь по полю Битвы?

– Что? Конечно, нет. Вчера я зашла совершенно случайно.

Она смотрела на меня своими большими глазами, а я даже не знал, что сказать. Понятие «самосохранение» живет отдельно от этой девчонки, не иначе.

– Случайно? – уточнил я.

– Совершенно, – кивнула она, – и, если тебя успокоит, то больше этого не повторится. А сейчас прости, ко мне снова пришли.

Она кивнула головой в сторону запыхавшегося Норба.

– Западная часть, – объявил он, —еще двадцать! Я спешил, потому что голова стала, как дуршлаг.

– Диктуй, – деловито произнесла Дру и повернулась к стене, приготовившись черкать камнем.

– Пренделл, Мимисия…

И под аккомпанемент его траурного голоса, перечислявшего почивших, я вышел.

Куда пойти дальше?

Я огляделся. Никто не кричал, что пора на занятие. Никто никуда не спешил. Народа было мало, и все они скорбно смотрели вдаль. Я тоже посмотрел.

Некогда розовые поля стали сплошь желто-зеленые. Эти лужи меняли даже рельеф. Мне было неприятно видеть, как желто-зеленая субстанция залезла своими клешнями вглубь нашей земли. Как она разворотила нашу поверхность. Как она обезобразила некогда мягко-розовый цвет, сделав его грязным. Желтым. Эти лужи-пробки даже пахли дурно. Смрад от них стоял такой, что дышать им мне не хотелось, да выбора не оставалось.

Сквозь поля разрушений ходили чистильщики и уборщики. Они тщательно делали свою работу, но их усилий, видимо, не хватало: они выглядели песчинками в этом океане грязи.

Если подумать о том, что эта зеленая грязь не только следы врагов, но и результат убийств наших соседей, собратьев и таких же, как я, начинало мутить. Мне физически стало плохо от осознания, сколько их полегло там.

Как часто бывают Войны? И прав ли был Дед, говоря, что они закаляют нас?

Я видел только разрушение. Так много вопросов. Так мало ответов.

К нам подрулила кухня сэра Коррингтена. Они выкладывали свои пожитки, которых было меньше, чем обычно – видимо, последствия Войны еще не позволяли добывать пищу в прежнем объеме. И очередь вереницей выстроилась перед ним.

Аппетита не было.

Я не ел со вчерашнего дня. Но причина была не в унижении, что я испытал при попытке подкрепиться еще раз. Мне все еще было стыдно, но желание сахара пересилило бы мой стыд.