Лоис Макмастер Буджолд - Судьба

– Я возлагаю большие надежды на проект «Комарра». – В голосе Винга звучали искренние нотки. А еще эйфория, хотя трудно было понять, от вина или от удачного завершения переговоров. Майлзу показалось, что для Винга обе причины слились. В этом деляге скрывалась поистине джексонианская страсть к победе и прибыли. – Скажу больше, я уже перевел все свои облигации и опционы из «Белой Хризантемы» в «Белую Хризантему Солстиса». Даже свой собственный криоконтракт я разместил на будущем предприятии, поэтому буду сражаться за него. Так что, как видите, за свои слова я поручусь не только деньгами, но и жизнью.

От такого откровения темные глаза Винга засверкали искрами.

А Майлз, в голове у которого все части головоломки выстраивались в ясную картину, подумал: «О боги! Ты сам только что вручил мне свою голову!»

В одеянии из черного хитина в белую полоску с ровненькими точками тарантул здорово смахивал на аристократа из исторического стерео – такой же наглый и агрессивный, готовый к вечернему променаду по городу. Джин четко видел все восемь глаз на маленькой злобной мордочке: две яркие черные точки смотрели прямо на него, еще четыре – над первыми двумя, и по одной – по обе стороны головы. У него под брюшком… – нет, у нее под брюшком! – висел моточек тончайшего белого пуха, словно пушинка хлопка. Может, это яйцевый кокон? Может, она готовится стать мамой ? Распластавшись на полу пыльного садового сарайчика, Джин замер от восторга, тихонько отполз назад, чтобы не спугнуть ее, чтобы паучиха не метнулась в щели в полу или стенах, прежде чем он найдет, куда ее пристроить. Для своего вида она была достаточно крупной, больше трех сантиметров, размером с фалангу Джинова большого пальца. Уж точно взрослая паучиха. Она словно терпеливо ждала Джина.

Джин потерянно огляделся. Дорога из дома дядюшки и тетушки, из северо-западного пригорода, превратилась в невообразимо долгий путь к ближайшей южной окраине. С одной стороны, Мина все время отставала и принималась жаловаться, как только уставала. Джин ничего другого и не ожидал. Боялся же он того, что ночью во время долгого перехода они заблудились и потерялись. Городские улицы поворачивали совершенно неожиданно, сбивая его с толку, а башни городского центра, поблескивающие время от времени в отдалении, когда дети взбирались на холм или выходили на открытое место, выглядели одинаково, откуда ни посмотри.

Нынешнее их пристанище – и притом великолепное! – дети нашли утром. Они остановились купить литр молока в угловом магазинчике неподалеку отсюда, а потом миновали несколько кварталов в поисках убежища, чтобы пересидеть время школьных занятий. На одном из домов висело объявление о продаже: заглянув в окна, Джин и Мина не обнаружили ни мебели, ни обитателей – в общем, полная безопасность. Правда, дом оказался заперт, однако дверь в сарайчик на заднем дворе оставили не на замке. Сад, обнесенный высокой стеной, зарос деревьями и кустарником, что было детям на руку – если какая сердобольная душа и сунет сюда нос, так просто их здесь не найдешь. И совсем уж здорово, что во дворе обнаружился водопроводный кран, подключенный к системе. Обеденные батончики Мины еще не закончились, хотя изрядно надоели. Главной же проблемой маленьких путников обернулось отсутствие воды. Правда, вчера им дважды повезло: забрели в горпарк и натолкнулись не только на фонтанчики с питьевой водой, но и на туалеты. Мину было трудно заставить «сходить в кустики», даже когда темнело.

К несчастью, на полках в сарайчике не стояло ничего и отдаленно напоминающего коробочку. Не было там и садовых инструментов, за исключением гнутого и ржавого совка. Взгляд Джина упал на спящую сестренку. Та свернулась калачиком, сунув под голову свернутую куртку. Желтый рюкзачок на молнии лежал рядом, с него Джину улыбались анатомически безграмотно нарисованные пчелы. Присев на корточки, мальчик погрузился в изучение содержимого рюкзака. Ага, вот то, что надо!

– Ты чего? – Мина приподнялась и зевнула. На заспанной бледной мордашке отпечатались все складки импровизированной подушки, волосы торчали во все стороны. Отчего это люди, когда спят днем, встают такими помятыми и разгоряченными? – Ты мои деньги крадешь, что ли?

Джин откупорил прозрачный пластиковый контейнер, в котором хранилась вся ее мелочь, и вытряхнул содержимое в рюкзак.

– Нет, мне нужна только коробка.

– Зачем?

Мина нахмурилась, однако стерпела обыск ее собственности, который, к счастью, не оказался ограблением.

– Для паучьего домика.

– Бе-е… Пауки гадкие. Паутина противно липнет к губам.

– Это тарантул. Они не плетут паутину.

– А!

Мина задумалась и поморгала. Не то чтобы ему удалось убедить сестру, зато она не подняла никакого глупого девчачьего визга. Правда, держалась поодаль, пока Джин не подкрался и не поймал свою жертву. Как только паучиха оказалась за прозрачным барьером, Мине захотелось разглядеть ее поближе. Джин посвятил сестру в многообразие крошечных паучьих прелестей: волоски, глазки, жвала, набухший яйцевый кокон.

– У нее и вправду восемь глаз! – восхитилась девочка, и ее собственные глазенки сошлись на переносице, – так Мина попыталась представить, какой ее видит паучиха.

Осмелев, она, по примеру брата, постучала по пластиковой крышке.

– Перестань! Ты ее напугаешь.

– А она сможет там дышать? – поинтересовалась Мина.

Джин обеспокоенно осмотрел коробку. Удрать паучиха не сможет, зато вот крышка действительно сидит очень плотно. Паучьи лапки беспомощно скребли по стенкам тюрьмы крошечными коготками.

– Некоторое время сможет.

– А как ее зовут?

– Еще не придумал.

– Надо ее назвать.

Джин кивнул, целиком соглашаясь. Что ж, иногда и от Мины есть толк. Говорят, там, на Земле, обитают тысячи видов пауков. Терраформеры Кибо оказались скупердяями и завезли сюда лишь с полдюжины или вроде того для новой экосистемы. Без комма невозможно определить ее настоящее научное имя. Вот бы оно оказалось таким же удивительным, как сама паучиха!

– Можно назвать ее Пряха. Только ты ведь сказал, что она не прядет паутину. Восьмиглаз?

– Это имя для самца, – не согласился Джин. – Нужно придумать дамское имя, что-нибудь подходящее, с Древней Земли.

Мина нахмурилась лишь на мгновение, и тут девчачье личико просветлело.

– Леди Мурасаки! Это самое древнее женское имя, какое я знаю.

Джин по братскому долгу хотел уже было засмеять такое предложение, да призадумался. Внимательно рассмотрев паучиху, он понял, что имя действительно подходит.

– Хорошо.

Победная улыбка расплылась по мордашке.

– А что она ест?

– Мелких жучков. Надо наловить для нее в саду, когда будем уходить. Я ведь не знаю, сколько времени надо, чтобы добраться до гм… дома.