Т. Юрэй - Горит Сибирь, горят и люди

– Отвали! – перебила жертва.

– Я убил твою собаку! – в этот момент добавил.

Жертва усмехнулась и парировала:

– Конченый маньяк, я всегда это знал!

По пути они подловили компанию.

– Бегите, маньяк, – кричит им и сгибается под аккумулятор. Скоро он повалиться и покатиться с ним, как колобок.

Все ретировались и разлетелись, как мошкара.

– Шевелите жопой! – ядрёно подгонял их маньяк. – Пора вспомнить ваши годы на физкультуре!

С аккумулятором, пыхтя, вскрикнул:

– Я, блядь, уже всю физкультуру отбегал! Да я в жизни столько не бегал!

Механик споткнулся об уголь и прошаркал ногами. Маньяк тут же схватил его за волосы. Аккумулятор проскрипел, рухнув на землю. Топор свалился: куда ни попадя, куда не глядя. Жертва вскрикнула, замахала руками, начала рыпаться. Маньяк стал в предвкушении ржать.

Он обхватил голову жертвы, пропустил три пинка, лишь шикнув на них в смехе. Сдавливая руки, маньяк слышит, как жертва трепыхается и кряхтит. Отчего-то невольная улыбка выползла на больные очернённые губы. Сейчас гнев и воля уходят в руки. Те руки, которые некогда добывали, высекали и творили. Сейчас они зарабатывают.

Мозг подпитывает тело. Нейромедиатор клокочет, одаряя охотника тем, чем если ощущению поддаться, то назовётся «неописуемым». Нужен только скрип, нужно семя, которое направляет программу по телу, вытворяя именно то, что заложено природой.

Кровь начинает течь из глаз, изо рта. Кожа ощущает струйку, глаз косится на нос – вид капли вбивает в ужас. Скрипт доводит сигнал до колыбели, откуда импульс натирает кожу льдом, трясет губы и руки. Ноги барахтаются, пинают маньяка, немеют, трясутся. Мысль о грядущем выглядывает из чёрного ящика и выпускает блестящие фосфорные глаза. Зловещий свет касается и пробуждает ужас, ведь ожидание смерти не приносит такого ощутимого страха, как момент беспомощности перед ней.

Шмякнул хруст. Шествует победоносный хохот. Тело в руках обвисло, глаза вытаращились вкось. Маньяк отпустил тело. Оно рухнуло на траву, как хворост.

– Хрустяшка, – процедил Джейсон, посмеиваясь.

Хохот перебил металлический треск. Маньяк раздавил аккумулятор и распинал обломки. Нелесная догадка взяла врасплох. Теперь маньяк рычит, что-то бубнит и втаптывает детали, как раздраженная обезьяна. Не долго. Даже в гневе Джейсон знает, как глупо не жалеть время. А оно уходит быстро. Маньяк преклонился и нервно забродил по траве, шелестя её длинным стеблям.

– Сука, где топор? – возмущается он, водя по воздуху маской, словно тряпкой, собирая всю пыль.

Вдруг игровой инстинкт обнаружил, как среди деревьев крадётся тело. Взволнованное биение, дрожащее дыхание, неуклюжий хруст веток буквально дразнили его. Маньяк нащупал стальную рукоять за спиной, удовлетворенно прошипел, растягивая почерневшие губы, как резиновый кнут, затем включил перк, воспарил и облетел жертву.

– Масленок, иди сюда, я тебя срублю, – прошуршал он голосом, махая метательным ножом, как заточкой с холодной и голой рукоятью, затем Джейсон громко вскричал, причмокивая, – ням-ням-ням.

Жертва нырнула. Лезвие срубило клочок прядей и стукнуло по дереву. Маньяк сорвал кусок майки, но быстро наступил на ногу жертвы и цапнул её за горло.

– Нет, стой, – пыхтит и рыпается деваха.

– А-а, дипломатия. Я тебя помню, – хрипло процедил маньяк и цыкнул на порванную майку. – Позже потанцуем.

Он швырнул жертву. Пока тело вошкается на траве, издает всхлипы и кашель, маньяк вырывает топор из высоких острых стеблей. Его лезвие вновь крадёт блик луны. Трава жалобно прогнулась. На миг Джейсону показалось, что её стебли хотели вручить топор в более нежные руки.

Жертва уносит ноги. Джейсон притаился под ветвями тополя. Теперь он всматривается. Вслушивается. У машины трутся шорохи. Он включает перк на полет. Кто-то бросает машину, разинув капот, и вбегает в двухэтажный дом.

– Жадный, значит, – шепчет маньяк.

Он топает по лестнице. В ответ скрипят ступеньки. Удар, два, три. Топор ломает дверь и её петли. Теперь он рыщет по дому: разламывает дверцы шкафа, переворачивает столы, опрокидывает стулья, рубит кровати, а те со скрипом срываются и падают, делясь на две половинки.

– Я знаю, где ты, – горланит маньяк. – От меня не скроешься.

– Бля-дь, – пищит жертва на чердаке. – Хоре клепать клише, мудила.

Он вытаскивает из кармана рацию и в шёпоте вещает:

– Маньяк по дому шарится. Он не понимает, где мы. Я у входа. Пойдем, на улицу выйдем.

– Ага, давай. Тащи жопу на улицу. Жду у двери, – отвечает в кустах.

Маньяк ведётся:

– Давайте, выходите, пацаны. Покурим.

Выбегает. Жертва в кустах цыкает и прижимается к листьям.

– Так, где вы? Идите сюда! – неугомонно зовёт маньяк, бегая по улице. – Стелс маньяк ждёт вас!

Он проходит мимо куста. Жертва тихо пищит, едва сдерживая смех. Маньяк что-то слышит, оборачивается, вглядывается.

– Ты что прятаться вздумал? – рявкает он вдруг.

Жертва выпрыгивает из кустов и мчится прочь, балаболя:

– Постой, сук…, э-мм, уважаемый, постой! Давай договоримся! Я известный видеоблогер, могу сделать тебе охренное предложение!

– Ну, так иди сюда. Нужно разбавить контент, – предложил маньяк, преследуя. – Стой-ка, не ты ли меня битой пиздел?

Пыхтя, блогер проскреб ногами по веранде и застыл у раскрытого окна, на секунду глянул за спину, ахнул и прыгнул в окно. Маньяк махнул лезвием по воздуху.

– Ха, съел, мудила! – фыркнул блогер и встал на ноги.

Когда он увидел в окне маньяка и вскинутый нож, глаза выпрыгнули из орбит. Вмиг лезвие легло ему промеж яблок. Мозг не успел урвать ни мысли, ни скрипта. Только по маньяку прошелся горн, триумфующий о чьём-то закате. Но трубил он недолго. В окне дома дровосек заметил новую добычу.

– Ты понимаешь, что я могу убить тебя прямо сейчас? – намекнул Джейсон.

Жертва побрела по лестнице на второй этаж. Разодранные колени лениво сгибаются. Губы на них шипят.

– Я знаю. Ты всё можешь, властелин, – отозвалась она.

Маньяк включил перк, обогнул дом, влетел через разбитую дверь и пролеветировал по лестнице. Жертва встрепенулась, когда Дженсон возник перед ней.

– 20 минут до рассвета. Ты не заговоришь мне зубы. Я те-бя у-бью!

Маньяк схватил её за горло, приподнял так, чтоб вздыхая, воздух падал из черных губ прямо в голый пупок.

– Я верно тебе служил, задумайся, – прокряхтела жертва, задыхаясь.

Глаза увидели улыбку маньяка. Горло начало нещадно отрыгивать воздух.

– Он обманывает нас. Он решил нас обмануть, – глумливо повторял маньяк. – Не-ет. Не пройдет!

– Ты нигде не найдешь такого верного слугу, – уже истощено хрипела жертва, дергая ногами.

– Нет! Я тебя убью! – вскрикнул маньяк и засмеялся.