Хидзирико Сэймэй - В час, когда взойдет луна

Здесь все из камня. Дома из известняка и сланца. Черепичные крыши. Потолки в ребрах балок. Толстые стены. Окна все же переделывают — легче поставить кондиционер и так бороться с жарой, чем жить в полумраке. В этом доме, наверное, можно было поселить роту программистов — терминалы обнаруживались в самых неожиданных местах.

Один — на кухне рядом с плитой. Видимо, чтобы не отвлекаться от готовки. Или наоборот, от работы. Камеры слежения тоже были. И все, заразы, автономные. А вот сигнализации не было. Никакой. И входная дверь была не заперта и, судя по состоянию замка, не запиралась вовсе.

Из магазинчика напротив вышла женщина. Эней видел Алекто один раз — четыре года назад, и узнал с первого взгляда. Она изменилась — прибавила в объемах, и прическа другая. И очки-консервы он не помнил — но все равно узнал эту решительность в жестах и походке. Вот она его вряд ли опознает, и это осложняет дело. Мысль промелькнула где-то с краю и очень вяло. Нужно было собраться и работать, а он не мог.

Это было странное состояние — когда мир вокруг совершенно реален, но ты словно спишь с открытыми глазами. Иногда Энею казалось, что так, наверное, должна выглядеть дневная летаргия Цумэ. Все видишь, все слышишь, все понимаешь, но совершенно невозможно ничего сделать.

Игорь посмотрел на него — по вымощенной камнем, чем же ещё, дорожке процокали каблуки — и кивнул: «Не беспокойся, я порулю. Вступишь, когда захочешь».

«Он, конечно, порулит… Но она ж его за варка примет…» — вяло подумал Эней.

Хлопнула входная дверь. На лестнице — каменной — лежал ковер, так что цоканье пропало, а потом стало слышно снова, по каменному же полу. Восемь секунд — от калитки до кабинета — и вот на пороге стоит женщина, чуть повыше Энея, очень всё-таки… большая, но с прямой спиной, маленьким твердым подбородком, чуть вздёрнутым вверх, резко очерченным ртом — уделяй немножко больше времени прическе и проводи немножко меньше времени на солнце, и была бы вылитая императрикс Екатерина. Ну, очки вот эти ещё стоило бы снять. Из-за них царственно-гневные черные глаза кажутся совсем уж… пушечными портами.

— У вас есть две минуты, — сказала женщина. — На то, чтобы убраться отсюда. Если есть ко мне дело, пишите.

— Сударыня, — сказал Цумэ. — Мы вам писали. Мы вам писали четырежды. По тому каналу, который был оставлен вам для связи. Но вы, видимо, перестали просматривать раздел объявлений…

Он едва не пропустил момент — и ему очень повезло. Книжная полка, на которую он опирался, вдруг резко поехала вбок. Игорь не потерял равновесия, но все же откинулся назад. И шарик кийоги (оружие одного удара — а второго и не требуется) прошел мимо его лица — и едва не снес макушку вскочившему Антону.

Снести-то не снес, но Антошка вскрикнул, схватился руками за голову, сделал два неловких шага в сторону и упал сначала на колени, а потом на бок.

У фурии с кийогой сработал, как видно, материнский инстинкт. Уже готовая бить Игоря второй раз, она увидела раненого подростка — и остановилась высочайшая длань, а из уст фелицы вырвалось совсем человеческое: «Ой!». Тут наконец-то — аллилуйя! — включился Эней.

— Алекто… — тихо сказал он.

Женщина обернулась к нему. Вжикнула пружина, щёлкнул, утапливаясь в рукоятку, шарик. Кошмарный кистень обрел вид безобидного… не пойми чего. Вроде зонтика, состоящего из одной только массивной ручки.

— Вы Андрей, — сказала, не спросила, женщина. — Вы Андрей, а Виктор и в самом деле мёртв. Так. Почему вы явились ко мне всей оравой?

А действительно, почему? Был же какой-то резон… Андрей ворочал в голове неподъёмные мысли, пока не отыскал нужную:

— Вы должны были увидеть нас всех сразу. Мы… команда. Мы… почти один человек.

— Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин. Четыре разных человека. Юноша…

Сейчас, без бороды, Кен и вправду выглядел много моложе.

— Костя.

— Константин, лед в холщовом мешочке в морозилке. Обезболивающее — в верхнем правом ящике кухонного стола. Вы хотите, чтобы я работала с вами, Андрей? Вы поэтому пришли вчетвером?

— Мне сказали… то есть, написали… Дядя Миша… Виктор написал, что у вас есть идеи по реорганизации подполья. У вас и у Саши Винтера… Можно мы положим Антошку на диван?

— Да, конечно. Извините. Располагайтесь. Я оставлю вас на минуту, мне нужно забрать газету.

Они, возможно, будут нервничать, но хозяин магазинчика тоже, наверное, начал нервничать, а учитывая, что его внук — начальник местного розыскного отдела…

Она забежала в магазин, прихватила пакет, извинилась за рассеянность, прикупила ещё плитку шоколада — и вернулась в дом. Во второй раз в кабинет вошла уже не Эмилия Льютенс, а Елизавета Бенуа, 33 года, псевдо Алекто.

Мальчик на диване уже пришел в себя, сам держал на макушке пакет со льдом и при виде Елизаветы улыбнулся виновато. У Андрея в руках была планшетка, которую он молча передал Алекто.

«Привет…» Она прочитала, перечитала, прикрыла глаза. Всё-таки. Всё-таки погиб. Следовало ожидать. Рано или поздно. Следовало. При его образе жизни, это случилось скорее поздно. Сброс.

Крысы, рекомендации. Где? Так, понятно, кто у нас новый серийный маньяк. Партия нового типа. Что ж, давно пора. «Любимые жёны». Сброс.

— Вы пьёте чай или кофе? — спросила Алекто. — Я рекомендую чай, потому что банка с кофе стоит уже года три.

— Он пьёт всё, — сказал Игорь. — Мы все тут пьем всё, кроме Антохи. Ему пока нельзя водки.

— Кухня там, — распорядилась Алекто. — Чашки всего четыре, к сожалению — гостей в большем количестве у меня раньше не было. Кто из вас будет джентльменом — решайте сами.

— Джентльменом буду я, — сказал Антон с дивана. — Мне всё равно не хочется.

Костя ушел на кухню.

— Начнем с яйца. То есть со смерти кощеевой. Кто был втычкой и остались ли они там ещё?

— Если кратко, — вздохнул Эней, — то мы не знаем, кто там не втычка. Мы отследили наш провал и провал Пеликана… Каспера — вы его знали.

— Знала о нем.

— И получается, что штаб проеден информаторами напрочь. И даже те, кто не связан с СБ — решение о том, чтобы сдать Виктора было принято почти единогласно.

— Гов… Он не верил, что все, — сказала Алекто. — Он отказался мне верить. Он думал, их там пара-другая и их можно напугать и выманить на видное место. Отсюда и «Крысолов».

— Выходит, он перестарался. То есть… мы перестарались.

— Теперь, пожалуйста… — она посмотрела на Игоря, который все ещё изучал предательскую книжную полку. — Она может выпускать колеса и двигаться. Домашний пульт у меня в кармане. Это не ловушка для гостей, просто я ленива. А теперь, скажите, мне ведь не померещилось. Вы — сравнительно недавно инициированный старший?

— Я, э, недавно вылеченный вампир, — Игорь развернулся к ней. Медленно, стараясь не делать резких движений, подошел, протянул руку. — Вот, можете сами убедиться. Теплокровный. Здравствуйте. Теплокровный живородящий млекопитающий. Честно говоря, не знаю, насколько живородящий. Главное, теплокровный.