Хидзирико Сэймэй - В час, когда взойдет луна

Эней набрал воздух и выпустил его. Если смотреть трезво и здраво, то по подготовке, способностям и опыту в списке боевой ОАФ он должен был идти пятым. После Ростбифа, Билла, Пеликана и, наверное, Мориса-Твига. Не потому что он был так хорош — просто очень уж невесело было с боевиками. Особенно с командным составом. Тактик, сказала Алекто. Тактик — это хорошо, тактику ставят задачу.

— Понятно. Можете не продолжать. Полагаю, вопрос закрыт. Кто за?

Антон, Цумэ и Костя подняли руки.

— Четыре голоса при одном воздержавшемся. Начальником боевой организации Свободной Луны избран Андрей Витер, псевдо Эней.

— Ладно, — сказал Эней. — Значит, так… пусть так. Тогда координатором я выдвигаю Елизавету Бенуа, псевдо Алекто. Кто за? — и первым поднял руку.

Четыре руки поднялись почти одновременно.

— Единогласно, — сказала фурия. — И заметьте, юноша: я обошлась без дурацких гримас. На повестке дня доклад координатора о штабе ОАФ и рекомендации по порядку действий. — Алекто фыркнула. Экран, кажется, повинуясь именно фырканью, развернулся на 90 градусов и заработал как проектор. На стене вспыхнула цветная схема.

— Красные узлы — точно провалены. Жёлтые — как минимум скомпрометированы. Зелёные — предположительно чисты. По серым — нет данных.

Этьен Гарднер, псевдо Милочка — аналитик. Скомпрометирован.

Луиза Рош, псевдо Гном — связист. Скомпрометирована.

Карина Раураамо, псевдо Дрозд — представитель низовых организаций. Провален.

Владимир Мельникоф псевдо Гидра — кадры. Скомпрометирован.

Торвальд Стаффансон, псевдо Орион. Провален.

Джон Синглтон, псевдо Рашель, пропаганда. Скомпрометирован.

Эмма Мейерова, псевдо Клара. Скомпрометирована…

На самом верху имелась одинокая серая точка. Габриэль Молла, псевдо Рено, интендант. Не то хорошо маскируется, не то на самом деле чист. А почему нет? Был же Ростбиф членом штаба.

— Войти с ручным пулеметом, — улыбнулся Антон, — спросить, кто тут Рено, и скомандовать «пригнись».

— Нет, — уронил Эней.

— Нет, — одновременно с ним сказала Алекто. — Скомпрометирован — не значит виновен. Да и среди проваленных могут быть такие как Стелла. Те, кто пытался работать на свою сторону. «У нас цари, цареубийцы не помнят меж собой границы и мрут от одного питья». Но взаимодействовать с этим нельзя. И без них тоже нельзя. Потому что если вы после этого турне пропадете с карты, то и штаб, и СБ вместе и по отдельности решат, что вам надоел переизбыток грызунов и вы решили строить свою лавочку. И начнут искать. И могут найти. Потому что совсем без следов у нас точно не получится, особенно поначалу. Вы знаете, кем был Бурцев?

— Друг Дениса Давыдова. Кажется, декабрист… — опять Антон.

— Хорошо, но мимо. Это Бурцов. А нас интересует Бурцев, Владимир Львович. Это был такой русский социалист начала XX века. Тихий такой социалист, вполне умеренный. Журналист. Так вот, он, в свое время обнаружив, что их подполье тоже срослось боками с тогдашней СБ, решил заняться полезным делом — и стал ловить крыс для всех левых партий. Вернее у всех левых партий. И получалось у него это очень неплохо. Во всяком случае, в его послужном списке был начальник боевой одной партии, парламентский представитель другой… Так вот, вы скажете им, что отныне ваша фамилия — Бурцев. Только Бурцев ограничивался тем, что разоблачал провокаторов, а вы возьмете на себя и исполнительную часть.

— И что это нам даст? — спросил Игорь.

— Во-первых, они испугаются. Во-вторых, они составят себе представление о том, что вы такое.

— Они нас не оставят в покое. Никто не может работать под таким прессом. — медленно сказал Эней. — Они не оставят нас в покое, рано или поздно информация протечет вниз и в стороны, и начнется охота на ведьм, которая парализует все.

— Правильно, — императрица была весела как бабочка, — они вам это объяснят. И вы отступите. Предупредив их, что база данных Эллерт уже рассеяна в сети. И что в случае, если вы столкнетесь хотя бы с тенью слежки, она автоматически пойдет по всем каналам связи ОАФ и на все оппозиционные плавающие сетевые локации. К «Шэмроку», к «Роттенкопфен», к «Сынам свободы», но, что важнее, к «Нешеру» и к FGF. К тем, с кем штаб сотрудничает. Мы отыграем как минимум два-три месяца.

— Хорошо, — сказал Эней. — Как собрать все яйца в одной корзинке, мы потом сами придумаем. Сейчас на повестке дня — двое оставшихся членов верхней ячейки. Я предлагаю Александра Винтера. Правда… его тоже нужно уговорить. Но это рекомендация Ростбифа. Голоса покойников считаются?

— Этого — да, — кивнула Алекто. — У меня тоже есть кандидат, но предлагать его я пока не буду — до разговора с ним. Этот человек, безусловно, согласится работать с нами, но может отказаться войти в руководство. А он нам нужен в любом качестве.

— Так, — сказал Костя. — Я конечно, не член ячейки А, но по-моему, всем пора спать. Мы и так завтра утром уехать не сможем.

— А вы не уезжайте. Поспите. Приведите себя в порядок. Посмотрите город. Арену хотя бы. Здесь прекрасно сохранившийся римский цирк. Я из-за вас, кстати, сегодня концерт пропустила. А я вам к вечеру выдам раскладку на финансы. Эту организацию ведь надо будет как-то кормить. А теперь действительно спать. Это наверху.

На чердаке и впрямь обнаружились две спальни. Кровати раздвигались надвое. Алекто достала из стенного шкафа четыре комплекта белья.

«Это для Ростбифа, — подумал Эней, — на случай если он появится, и не один. Тут наверняка и подвал оборудован. Или схрон где-то за городом. Жена в каждом порту. Любимая жена…»

И тут до него дошло. В груди снова торчком повернулся ржавый якорь. Что сказать? Как утешить другого, если сам себя утешить не можешь? «Извини, Мойша, но у Бога те же проблемы». Он поблагодарил за постель, сбросил туфли, носки и водолазку — и лег в джинсах и майке, поверх одеяла. Сон накатил мгновенно — словно ангел провел крылом по лицу. Даже не слышал, как Антон просит ещё одну нашлепку от головной боли.

Когда мальчик тоже улегся, Алекто с двумя комплектами белья в руках прошествовала в комнату напротив, но, раздвинув кровать, села на нее.

— А вас, господа, я попрошу немного задержаться. Вы, Костя, как я поняла, священник. А вы, Игорь, — видите . Так что же у вас произошло в Копенгагене?

— Если кратко, — сказал Игорь, — в Копенгагене у него убили жену.

Алекто кивнула.

— А винит он себя, — продолжил Костя. — Потому что… тут какая штука, Лизавета Пална — оказалось, что эта вот фигня… волна… ну, наведенные эмоции, страх, все такое… Оно на причастившегося человека много слабее действует. И вообще варки в такой ситуации… как бы теряются. Билл, покойник, — он был игрок, но жить-то ему хотелось. И он нашел где-то четверых варков, нанял, наверное. Бывают такие, вы знаете, которые с разрешения клана подрабатывают. Так вот, нас они и встретили. Волной. И мы устояли, а Мэй… Малгожата… она пыталась это переломать, на адреналине, как в подполье учат. А ее не страхом били — яростью. Она еще больше взвинтилась. И сорвалась. С варками-то мы справились, но уже потом она новую цель увидела — и прямо на мину-ловушку налетела. А Андрюха винит себя, потому что не настаивал. А не настаивал он, потому что оно, если насильно, не работает, только когда по доброй воле. Но ему теперь от этого не легче.