Андриан Ладан - Энэр

– Вот, зараза, и правда горячие! – согласился Иван.

– Ну простите! Это я виноват! – снова весело признался Кузя.

– Да это к счастью! – махнул рукой Иван.

– Нет! А как же вы руками-то поставили?! – в прежнем удивлении молвила Галина.

– Он может! – ответил Иван, убирая разбитую тарелку. – Их этому учили! Правда, Кузьма?!

Кузя хотел было машинально согласиться, но вдруг почувствовал, что не склонен врать, и даже возникает какое-то дурное ощущение от близости лжи, хотя мигом нашлось оправдание для неё, облачённой в одеяние шутки.

– Я ещё и не то могу! – похвалился он, при этом подумалось: – «Вот бы там была возможность склеить!»

– Он ещё и колёса на ходу подкачивает! – добавил Иван, обращаясь к Галине.

Так за шутками приятно текло время, всё больше сближая людей.

Наконец Иван отодвинул горшочек, и Галина попросила: «Давай нашу!»

Иван запел песню про Галину, а потом подхватила и Галина – про Ивана. Высокий и чистый голос Галины навеял предположение, что её род деятельности как-то связан с искусством и культурой, а Иван впечатлял удалой игривостью исполнения. Кузя когда-то слышал эту песню, но никак не думал, что она так чудесно подходит этой паре.

Потом пара спела другую песню… третью…

– А вы не поёте? – пригласила Галина Кузю к участию.

Кузя не знал, какая песня ему нравится больше, и признался:

– Я вот недавно ту песню хотел вспомнить, которую ты, Иван, пел в машине…

– Ну давайте! – довольно согласился Иван и подмигнул Галине.

– Нич яка мисячна, зоряна, ясная, видно, хочь голки збирай, – начала Галина, а Иван продолжил и опять с игривостью, какой не было в машине…

Они пели то вместе, то раздельно, и было ясно, что это испонение давно сложилось у них, и так пропели до конца. Кузя старался запоминать, но под конец всё перемешалось.

Они спели ещё разок, но в этот раз начинал Иван, потом парой подпевала Галина, а повторял только Кузя.

– Ну вот и спелись! – радостно констатировал Иван, пожимая руку.

Следующим утром Иван с Кузей пели в машине одну песню. Кузя поинтересовался, не надоело ли Ивану.

– Любимая никак не может надоесть! – весело ответил Иван, и, посерьёзнев, выдал мучивший вопрос: – Ты мне скажи! Зачем туда поехал? Не наниматься ли?!

– Нет, Иван… Ты как считаешь, надо эту бойню остановить?

– Да кто ж её остановит?! – ответил Иван с тяжестью в голосе.

– Тогда я попробую, – выдохнул Кузя и рассказал: – Ты, Иван, можешь не поверить, но меня пули не берут. Только никому об этом не говори. Если кому-то скажешь, что знаешь меня, то тебя могут арестовать. Не знаю, как у вас, а у нас пытать бы стали. Так что молчи и Галине скажи то же. Но, если что-то случится, если вам нужна будет помощь, то сообщи – я приеду и выручу.

Иван, принявший сообщение о пулях за шутку, попросил:

– Хорошо, друг, но под пули всё-таки не лезь! За меня не беспокойся, а Гале я скажу. Но и ты звони, если я чем-то смогу помочь! Гроши-то есть?

– Да мне не надо, – отмахнулся Кузя.

– Купил бы фон с нашенским номером, Кузь, чтобы на связи быть!

– У меня паспорта нет, Вань, – признался Кузя.

– Тогда я куплю, – предложил Иван.

– Как пожелаешь, – последовало согласие.

В городе, который был целью рейса, они нашли магазин связи, и Кузя обзавёлся новым фоном, на всякий случай оставив и старый.

Обнявшись, друзья расстались.

Половину города Кузя прошёл пешком. На выезде попытался поймать попутку, но, как и предупреждал Иван, нарвался на желающих почесать кулаки в ответ на русскую речь.

– Дураки вы! – усадил их Кузя в пыль, и пошёл прочь.

Его пытались догнать – один бегом, а другой на машине – но Кузя, сознавая, что люди остановились подвезти, наказывать не стал.

Ночевал в полях и перелесках, понемногу грызя инструкцию.

Однажды ему попала на глаза строка «Средства связи», где доступно расписывалось, что можно связаться с любого фона, находящегося поблизости.

«Это же воровство!» – вспыхнул Кузя поначалу, но потом убедился в удобстве того, что даже свой фон не обязательно доставать: отображалось всё содержимое его памяти.

Кузя чмокнул на номере Михалыча, и тот отозвался. Поделились новостями, а оба фона Кузи так и остались в кармане.

В другой раз Кузя набрёл на строку «Обслуживание скафандра», где указывалась желательность раз в год помещать скафандр в Короб.

«Да что же это такое?! – вспыхнул Кузя и, не в силах удержаться, взвинтился ещё больше: – Какой короб?! Какой скафандр?!..»

Однако, слегка успокоившись, он приказал себе: «Ищи, тупой!»

Ночью он видел скафандр, но не находил строку «Скафандр», пытался читать о коробе, но опять натыкался на непонятный «пакетик»…

Проснувшись очередным утром, Кузя сразу вспомнил о заклинившей проблеме и тихо пробормотал в полудрёме:

– Вот ведь скафандр, блин!.. Этот скафандр, блин!.. Скафандр!..

Произнеся последнее слово, вдруг почувствовал, что произошло нечто необычное. Он поднял голову и огляделся: вокруг было всё то же, что и вечером, но краем глаза заметил, что на нём другая одежда. Резко взглянув на себя, пришёл в оторопь: на нём был скафандр – тот самый скафандр, который он видел только ночью, а теперь появившийся наяву в свете солнца!

Вне себя от изумления, Кузя приподнялся и рассматривал себя. На перчатках виднелся тот самый узор швов, который виделся в темноте.

– Вот тебе и спортивный костюмчик! – пробормотал Кузя ошарашенно.

Тут же вспомнился Бо и вспомнилось, как он подал отдельно куртку, а затем брюки.

«Может быть, скафандр отстёгивается!» – предположил Кузя и осмотрелся.

На груди и ногах так же виднелись швы или стыки, а шов на поясе был обрамлён двумя ребристыми дорожками. Кузя потрогал его, пытаясь разделить, но шов оказался таким же эластично-упругим, как и весь скафандр. Никаких надежд на разделение не нашлось.

– Вот так спортивный костюмчик! – снова повторил он и, осенённый догадкой, произнёс: – Спортивный костюмчик!

И скафандр тотчас исчез!

Не было ни грома, ни молнии, ни землетрясения – просто исчез скафандр.

Кузя ещё более ошарашенно осмотрел себя расширившимися от удивления глазами: он сидел на траве в серебристом спортивном костюме. На серебряной куртке была серебряная молния. Такие же серебряные брюки и кроссовки.

– Вот те здра-асьте!!! – наконец вымолвил потерявший дар речи. – Серебряный костюмчик! Тот самый серебряный костюмчик!!!

Кузя осторожно расстегнул молнию и снова удивился: синий спортивный костюм, подаренный узбеком, бесследно исчез вместе с майкой!

– Ба-а!!! – выдалось удивление, а рука, словно ведая, что должно быть, потянулась во внутренний карман… Конечно, Кузя помнил о прочитанном, но серебряный пакетик, извлечённый из кармана, вызвал море восторга: «Вот Он!!! Его надо надуть! Это будет Куб!!!»