Андриан Ладан - Энэр

«А кто из этих дураков наш?!»

«Да все одинаковые!»

«Точно!.. Уничтожать будем везде!.. Но только оружие… и технику, но не людей!»

Звук отдалился. Скафандр поднялся и пошёл по ложбине.

Пока шёл, новая мысль поселилась в голове: «Надо каждый день читать – узнавать что-то новое! Пусть это трудно… трудно понять, но надо постигать… и тренироваться… чтобы в нужный момент использовать то, что надо! Мало ли там такого, как „Зеркало“, как „Облик“?!.. Надо читать!»

Впереди показались густые заросли кустов, предлагавшие укрытие.

Строка «Луч» снова развернулась подразделами. Кузя пропустил «Кинжал», «Меч», «Рапира», «Палаш» и другие. Его внимание привлекла «Стрела».

«Та-ак! Значит, и стрелять можно?!» – заинтересовался Кузя и чмокнул.

«Стало быть, можно их сбивать!» – сделал вывод спустя долгое время.

Солнце стояло в зените, но ни жара, ни жажда, ни звеневшие и жужжавшие насекомые не донимали. Можно было снова отправиться в путь, но Кузя приказал себе ещё что-нибудь прочесть.

«Куб!» – оживилось воспоминание.

Кузя сменил вид, достал пакетик и, держа его в руке, снова вызвал инструкцию, отыскал не «Куб», а «Короб» и, упрекнув свою память, принялся читать…

Но читать не дали: опять послышалось жужжание, но не живое – от насекомых, разнообразие которых было в избытке, – а механическое.

– Да что это?! – Кузя недовольно отвлёкся от занимательного чтения.

«А вдруг наш?!» – опять всплыл вопрос.

– Да какой он наш?! – выпалил Кузя. – Все они не наши!

Спортивный костюмчик долго выжидал, а потом поднял руку и прицелился… но результата не было. Поводив руку туда-сюда, наконец попал в нужную точку неба – проскочил луч, и жужжание прекратилось.

– Вот так!.. Не мешайте нам читать! – отколол Кузя и снова улёгся в траву. Но чтение не шло. Какие-то сомнения опять морочили голову:

«Кто его знает, как правильно!.. Вот найти бы Лога и спросить его, что делать!»

«Привык, что тебе приказывают, а думать не надо! Машина по уничтожению!»

«Вот и они, бедняги, выполняли приказ, не думая…»

Сомнения долго не давали возможности сосредоточиться, и захотелось отрешиться от них:

– Встать! – приказал Кузя себе гонором, как в армии, и поднялся, выполняя приказ.

– Смирно!..

– Вольно!..

– Лечь и читать!

Кузя вновь лёг и взялся за чтение, отбрасывая всякие сомнения. Если раньше читал о Коробе, воспринимая как возможную вероятность, то, держа пакетик в руках, читал уже как руководство по эксплуатации.

Как ни велико было желание узреть Короб, когда дошёл до конца статьи, разум приказал повременить.

Кузя поднялся, положил пакетик в карман, обрёл облик скафандра и пошёл дальше.

Деревушка, попавшаяся на пути, оказалась покинутой и, судя по всему, разграбленной. Кое-где даже ворота и двери сняли. На дороге остались следы армейских колёс.

Вдали виднелся лес, и Кузя отправился туда, чтобы скрыться от глаз.

Однако лес оказался обитаем. Маскировочные сетки бросались в глаза нелепостью оттенков. Уже подходя к лесу, Кузя понял, что замаскированы танки.

Было очевидно, что, находясь на открытой местности, скафандр также был обнаружен. Часовой, стоявший на опушке, что-то говорил по рации, но стрелять или окрикивать не решился.

Скафандр прошёл в лес и, запев «Нич яка мисячна…», запрыгнул на первый танк.

С грохотом упал ствол орудия, отвалился ствол пулемёта и прочертилась линия на двигательном отсеке.

Спрыгнув на землю, скафандр вдобавок отрезал ведущие колёса и, продолжая петь, направился к следующему танку.

Служивые в полевой форме, держась в сторонке, глядели во все глаза.

После третьего танка скафандр был атакован струёй огня – лупили прямо в упор, но, вопреки надежде нападавших, огонь не прилипал к скафандру, а падал вниз и горел лужей. Кузя вышел из лужи огня и прыжком настиг пожарника. Тот, отбросив огнемёт, пытался убежать, но скафандр, схватив его за шкирку, как нашкодившего котёнка, потащил к горевшей луже…

Скафандр медленно подводил его лицо всё ближе к огню, продолжая петь песню. Служивый пытался вырваться, выписывая кренделя руками и ногами, но огонь приближался неотвратимо.

Когда смельчак взвыл истошно, Кузя отбросил его от огня. Обмочившийся вояка бросился наутёк.

Скафандр успел «обработать» ещё пару танков, как военные забегали – и оставшиеся танки взвыли. Ближайший взвывший замолк от движения руки, но, пока он «обрабатывался», остальные двинулись из леса на поле. Кузя стал гоняться за ними, как в азартной игре, и резать траки. Одни встали, другие закрутились на месте, а третьи прибавили газу, рассыпаясь в разные направления, как горошины…

Кузе пришлось изрядно побегать за «горохом», и они, остановленные, выстроились полумесяцем. Лишь нескольким «бэшкам» удалось улизнуть.

После «разминки» скафандр продолжил «обработку», напевая песню и не трогая экипажи, а закончив «работу», помахал всем «зрителям» рукой и, поклонившись, как со сцены, удалился.

Скафандр шёл по следам «бэшек».

Новое жужжание, догнавшее его, вновь остановила Стрела.

Следы привели в село, где в тени садов пустующих хат пряталась масса бронетранспортёров, артиллерийских установок, миномётных комплексов и прочей техники.

Скафандр снова принялся выводить из строя технику, но военные на сей раз оказались сноровистей: село заурчало, и техника повылазила из укромных мест на улицы в намерении улизнуть. Скафандру вновь пришлось ловить «горох». Он бегал по улицам и останавливал двигавшихся.

На сей раз улизнула львиная доля, но и остановленный «урожай» был немалым.

К вечеру скафандр «обработал» остановленных, а потом остался в кругу солдат, сидевших на скамейках у костра. Те, поначалу опасавшиеся, понемногу разговорились и стали выведывать у Кузи, кто он и откуда. Кузя замял тему о себе и перевёл разговор на жизнь и быт солдат в намерении определить для себя, что заставило их участвовать в этой войне. Выяснилось, что причиной были только деньги, которые нужно отрабатывать, стреляя и убивая. Это возмутило Кузю, но он постарался не выдать своего гнева, а убеждал парней бросить эту грязную работу и заняться чем-нибудь достойным, но ватага, уже привыкшая к дармовому баблу, не желала считать киллерскую работу грязной. Кузя стал мысленно напевать, чтобы не разъяриться окончательно.

– Так хто ти такий?! – навязчиво прогутарил один из них, а прочие уставились, ожидая ответа.

– Я – народ России! – ответил Кузя, но, молвив это, тотчас предположил следующий вопрос и сразу дал ответ: – Я категорически против того, что здесь творится!

Однако вопрошавший, не желая слышать ответа, чванно задал тот самый вопрос: