Оксана Дружинина - Ультрафиолет

Я мрачно осмотрелся – полдень. Солнце палило нещадно, и мне было нестерпимо жарко. Поминутно вытирая испарину со лба, я поплелся к автобусной остановке, над которой висела выгоревшая от времени вывеска «Транспортная компания Дельфа».

Пластиковый корпус остановки раскалился, и внутри павильона было еще жарче, очевидно, пассажиров здесь бывало немного. Я подошел к управляющей панели климат-контроля и присвистнул: какой-то шутник поставил терморегулятор на отметку плюс тридцать пять.

– Вот ведь козел, – тихо выругался я и переключил датчик на плюс пятнадцать.

Что-то внутри корпуса остановки загудело, и скоро стало прохладнее. Я сел на скамейку и облегченно вздохнул.

Посидев пару минут, остывая, я осмотрелся. Автобусная остановка была обставлена стандартно: скамейка для ожидания, автомат с газировкой и снеками, небольшой кулер, табло с расписанием и картой-маршрутом движения автобуса.

Красная точка автобуса на карте застыла на одном месте. Я привстал, придвинул табло к себе и коснулся экрана. Он резко вспыхнул, и появилось лицо робота-диспетчера.

– Здравствуйте, уважаемый пассажир. Дельфа приветствует вас. Мы благодарим за выбор нашей транспортной компании. Путешествуйте с Дельфа – это удобно и надежно.

Я хмыкнул и скрестил руки на груди. Надежность, несомненно, – ключевой фактор успеха этой захудалой конторы.

– Меня зовут Агафья. Уважаемый пассажир, к сожалению, на линии произошла авария, и автобус не сможет прибыть вовремя. Мы работаем над устранением этой проблемы. Пожалуйста, примите наши искренние извинения, – мерно шуршал голос диспетчера. – Следующий автобус прибудет через 48 минут. Вы можете ожидать его или воспользоваться другим транспортом. Могу ли я вызвать вам такси?

Я еще сильнее скривился: все, как обычно. Интересно, почему для роботов в сфере услуг всегда выбирают женские аватары? И почему неожиданно Агафья?

– Могу ли я вызвать вам такси? – повторила Агафья.

Я пожал плечами – откуда же у меня деньги на такси.

– Не можешь, – вслух раздраженно ответил я. – Спи, машина.

– Уважаемый пассажир, я понимаю ваше беспокойство, но уровень агрессии выше допустимого на пятнадцать процентов, – бесцветно шелестела Агафья. – Сделайте пару глубоких вдохов и медленных выдохов. Это поможет успокоиться.

Я вновь поморщился и почесал ухо.

– Уважаемая Агафья, я очень ценю твою помощь, – произнес я самым мягким голосом, на какой был способен. – Мне намного лучше.

– Уважаемый пассажир, я очень рада. Перехожу в спящий режим. Мы можем в любой момент продолжить разговор.

Я вытянул ноги и размял шею – старею. Хотелось пить, но общественный кулер был пуст, а денег у меня даже на воду не было. Внутри павильона было тихо и прохладно, мерный шум кондиционера усыплял, прохладный воздух, казалось, пахнет чем-то приятным и свежим. Я устал и, когда почувствовал, что погружаюсь в приятную дремоту, не стал сопротивляться.

Должно быть я отключился и проснулся от громкого стука. Я вздрогнул и открыл глаза.

– Простите меня, – услышал я приглушенный голос из-под скамейки, откуда, пятясь, вылезал какой-то человек.

Человек оказался небольшого роста крепко сбитым мужичком. Именно что мужичком. С ноготок. Мужичок, кряхтя, поднялся на ноги и стал отряхивать брюки, потом одернул свой кургузый невнятного цвета пиджачок, явно узковатый для его широкой груди, и провел рукой по совершенно лысой голове, стряхивая пыль и дохлых пауков.

– Простите меня, уважаемый господин, – мужичок сложил на груди свои маленькие ручки, в одной из которых он держал что-то блестящее.

– Вот, уронил, – смущаясь, произнес он, показывая руки. В ладони он держал стеклянный снежный шар, какие перед Новым годом продают во всех сувенирных лавках.

Я кивнул и решил до прихода автобуса еще немножко подремать. Но мужичок сел рядом на скамейку: ему явно хотелось поговорить.

Я внимательно к нему присмотрелся и понял, что меня смутило – это был не мужичок, это был фиолет. «Далеко же от своей резервации ты забрался, дружок», – подумал я.

Раньше я фиолетов так близко никогда не встречал. Фиолет, видно, тоже с людьми не близко общался, поэтому пару минут мы просто с любопытством таращились друг на друга.

Фиолетами, конечно, их называли за глаза, а себя они именовали – монкхи и были презабавным народцем. Уже не помню, когда они у нас появились и кем были – инопланетянами или параллельщиками, но жили тихо-мирно в своих зонах и редко появлялись в городах. Я мало что про них знал, только то, что они рептилоиды и основной источник энергии для них – ультрафиолетовое излучение, отсюда и прозвище «ультрафиолеты», или просто «фиолеты». Большие поселения находились на полюсах, в Сибири, да парочка в Гоби и Сахаре.

Фиолеты были очень похожи на нас, но меньше ростом, шире в груди, с большими темными глазами, крупными ушами с удлиненными мочками и всегда лысые. Одевались они чудно, как будто с барахолки, а неизменным атрибутом всех фиолетов был разноцветный шарф. Но на этом фиолете шарфа почему-то не было.

Я рассматривал его череп – такой же блестящий, как его снежный шар, но не ровный, а будто бы покрытый спиральным узором, мне даже показалось, что этот узор движется. Я моргнул и перевел взгляд на табло, где все еще мерцала неподвижная красная точка автобуса.

Фиолет смущенно улыбался и вдруг протянул мне руку:

– Меня зовут Петя. Давай дружить!

Я уставился ему в лицо, потом на протянутую руку.

– Сеня, – пожал я его руку, она была приятно прохладной.

Фиолет блаженно зажмурился и стал похож на довольного кота. Он взял со скамейки свой шар:

– Уважаемый Сеня, смотри, какой шар у меня есть. Правда, он красивый?

Фиолет протянул мне свой снежный шар, внутри которого был маленький красный домик, запорошенный снегом, а перед домом крохотный снеговичок и елочка.

Я посмотрел на фиолета и неожиданно сам заулыбался: ну как ребенок, честное слово! Шар был довольно тяжелым, чтобы встряхнуть его, пришлось приложить усилие.

Снежинки внутри пустились в пляс, закружились снежные вихри – я завороженно наблюдал за метелью.

Вдруг двери остановки отворились, и ворвалось яростное солнце, ослепив меня на секунду. Кто-то шагнул внутрь.

Я потер глаза и зажмурился – перед глазами все еще плавали зеленые круги.

Вошедший застыл у входа. Теперь я мог его разглядеть.

Правильно сказать – ее. Это была девочка лет десяти-одиннадцати, худая и нескладная, как большинство подростков в ее возрасте. Я присмотрелся и покачал

головой – с первого взгляда было понятно, что девчонка только что побывала в потасовке: ее темно-синее школьное платье и черный фартук с голограммой школы были в каких-то цветных разводах, растрепанные косички торчали в разные стороны, разноцветные гольфы спущены, а под глазом наливался синяк. Одна лямка ее огромного школьного ранца была оторвана, и девчонка придерживала ее свободной рукой, а другой держала за кулиску большой черный мешок, который волочила за собой.