Искандар Бурнашев - Икам. Случайный визит. Четвертая книга романа «Икам – легенда легиона»

– Фонарь?..

– И глаза. Глаза -это мусульманин, ищущий путь к познанию Бога. А Светильник – это его Имам. Без светильника глаза не помогут. А без глаз, то есть без желания мусульманина постичь Бога – светильник не нужен. Послушай, Икам, я не уверен, что ты что-нибудь понял из сказанного, но не трать на это время. «Худуд – и дин», что значит «границы веры» имеют семь ступеней. Я постиг четвертую ступень— «Мазун-и акбар». Но, не думаю, что стоит тратить время на проповеди тебе. Если ты захочешь стать низаритом и отказаться от ислама, то после подготовки, ты постигнешь первую ступень и станешь «Сахиб-и йагин», но об этом просто рано вести речь. Так что давай, останемся друзьями и союзниками.

– Извини, Бехнам, но как же ты и твои люди исполняете обряды ислама?

– Это называется такийа, то есть, обязанность шиита, по мере надобности, скрывать свои истинные взгляды от врагов.

– Я понимаю, что тебе не за что любить тюрков, но что, все они являются вашими врагами?

– Мы называем «нечестивцами» всех тюрок, воров, угнетателей и тех, кто занимается лихоимством и берет взятки. Мы считаем, что угнетатели бывают трех видов – «правители, султаны и тюрки».

– Ну, а простые тюрки?

– Дело в том, что ни в Торе, ни в Библии, ни в Коране – нигде тюрки не упоминаются среди потомков Адама. Это может означать только одно – тюрки порождения дивов, джинов и нечистой силы, что водится в степях и пустынях. Зная это, как можно к ним относиться?

Наш герой после этого разговора решил, впредь, воздерживаться от упоминания о своем происхождении.

* * *

Вскоре, обойдя с запада земли Багдадского калифа, отряд переправился по наплавному мосту через Евфрат и двинулись проселочными дорогами на восток. Эти земли принадлежали сельджукскому султану Мосула эмиру Аль Камилю Мохаммаду, признавшему власть монголов. В этих местах их отряды не появлялись лет двадцать, но следы разрушений, оставленные ими, во время последнего посещения, были видны до сих пор. Редкие поселения говорили о запустении мест и бедности их обитателей. Обходя стороной поместья местных землевладельцев, и стоянки тюрков-кочевников, люди Бехнама останавливаясь для ночевки в безлюдных местах, благо таковых оказалось предостаточно. Вскоре отряд без приключений пересек Джазиру (остров) Вавилонии и подошел к переправе через Тигр. Здесь, по настоянию Бехнама, наши друзья избавились от верблюдов, продав их по хорошей цене купцам, движущимся в обратную сторону. Соблюдая предельную осторожность и проявив разумную щедрость, отряд прошел по мосту, не вызывая бестактных вопросов и необоснованных подозрений у стражников эмира, дежуривших на переправе.

По словам Бехнама, теперь им предстоит двигаться по горным дорогам старых караванных путей. Затратив один день, они, в придорожной кузне, заменили у лошадей подковы на зимние и подковали ослов и мулов. Из-за зимнего времени, путников на дороге было немного, поэтому кузнецы встретили отряд со всем радушием. Здесь же был удачно нанят и проводник, кстати задержавшийся в этих краях, из-за выгодного подряда и теперь возвращающийся домой в Казвин. Он тоже был рад, подвернувшейся, попутной работе. Как уже говорилось, из-за зимней погоды, караваны были редки, зато, как пошутил проводник, и возможность встретить разбойников на дороге маловероятна. Степные кони воинов нашего героя, чувствовали себя на скользких горных тропах, себя очень неуверенно. Несмотря на шипы на подковах, они пугались и взбрыкивали без причины. Очень скоро все люди Икама спешились и продолжили движение, ведя лошадей на поводу. Зато Бехнам и его спутники невозмутимо покачивались в седлах своих смирных мулов.

Наш герой, погрузив свои доспехи на запасного коня, двигался впереди отряда, ведя своего Росинанта на поводу, убеждая себя, что сейчас – самое время любоваться чудесными видами, открывающимися за каждым поворотом. Окружающие горы, кроме красоты и живописности, не имели других достоинств. На их голых склонах, местами выбивалась невысокая трава, заглушая своей тенью остальные деревья и кустарники. Поэтому их здесь и не было видно. Тропа, петляла по голым скалам и проходила по склонам оврагов и ущелий, на глубине которых журчали и ворковали ручейки-речушки, с отменно холодной и чистой водой из ледников. Но, как объяснил проводник, двигаться по дну ущелий не принято. Дождь, прошедший высоко в горах за считанные минуты может превратить этот воркующий ручеёк в бурлящий, мутный поток, несущий огромные камни и сносящий все на своём пути. Затем, так же внезапно, поток успокоится и снова начнет ворковать и мурлыкать. Опасные места возле таких речек предусмотрительно обозначены россыпью гальки и камней. Остановиться там на ночлег, может только самоубийца. Если у наших читателей вдруг возникнет желание увидеть это ужасное превращение мурлыкающего ручейка в разъяренную львицу наяву, не выходя из дома, пусть просто скажут своей жене, что она толстая и не умеет готовить, как ваша мама. (Это – шутка! Не повторять!!! Опасно для жизни!!!)

После каждого дневного перехода, их ожидал ночлег в придорожном постоялом дворе, носящем гордое название «караван-сарай» (переводится как «Дворец для караванов», в смысле – «Отель-пять звезд»), где голод не позволял замечать недостатки местной кухни, теснота спасала от холода, а тусклые светильники скрывали огрехи дизайнеров и мастеров, оформлявших стены этих мотелей.

Трудности, которые пришлось испытать на этих дорогах, быстро сплотили людей Икама, и он снова, привычно, стал чувствовать себя, маленьким, но эмиром, немногочисленного, но войска.

Когда, наконец, показались невысокие каменные стены города Казвин, все даже забыли обрадоваться.

Проводник, получив свою плату, отправился по своим делам. Бехнам указал на большой караван-сарай, в котором приказал своим людям и предложил Икаму с его людьми, располагаться для отдыха. Разместив под навесом лошадей и мулов и задав им корм, отряд Икама стал располагаться для отдыха. Наш герой успел заметить, что на площади, перед караван-сараем появилось несколько хорошо одетых людей, которые, поочередно обняв Бехнама, радостно приветствовали его друга, а потом куда-то увели его, что-то возбужденно рассказывая и перебивая друг друга.

Не успев договориться со своим другом о планах на следующий день, Икам решил посвятить вечер отдыху. Отряд Икама оказался в почти пустующем караван-сарае, поэтому на него и обрушился весь энтузиазм и напор местных воротил гостиничного бизнеса. Тут же, в очаге был разведен жаркий огонь. Под ножом мясника с последним приветствием грустно всхлипнул барашек. Пока в котле началась вариться жирная шурпа, на скорую руку, изголодавшимся путникам был предложен перекус из кусочков печени и мяса, поджаренных на виноградной лозе. На столе появились десяток тарелок с маринованными, солеными и пареными овощами. Им соседствовали тарелки с фруктами и всевозможными сладостями. Тонкие листы лаваша, похожего на огромные сухие блины подавались с круглыми лепешками. Молочные продукты всех видов подавались в больших мисках. Икаму пришлось вмешаться в этот разгул чревоугодия. Помня о нищете мест, по которым им пришлось пройти, это изобилие выглядело просто неприличным. В выставленных кувшинах только в одном была чистая, родниковая вода. В остальных оказались вина нескольких видов и водка нескольких сортов. Но сломить напор поваров оказалось невозможным. Икам, завладев кувшином с водой, старательно делал вид, что не замечает интерес своих людей к содержимому других кувшинов. Но предварительно он с мрачным видом предупредил всех, что им рекомендовано вести себя достойно и запрещено покидать границы караван-сарая. Вскоре появились музыканты и певцы, которые устроили небольшой концерт новинок местной эстрады. Незаметно появились несколько бойких девиц с тонкими талиями и широкими бедрами, закутанных в полупрозрачную ткань, с целомудренно закрытыми лицами и бесстыдно открытыми животами. При их виде, воины Икама потеряли дар речи и способность сопротивляться. То одного, то другого из них, слуги, в сопровождении девиц, уводили в дальние покои «проветриться», откуда те возвращались, поддерживаемые заботливыми помощниками и усевшись на свое место, жадно набрасывались на еду и напитки. Возле Икама появился незаметный субъект, который вкрадчиво сообщил, что для «господина эмира» уже приготовлена баня-хамом, где ему предложат самый изысканный массаж, и другие удовольствия, достойные столь почтенного воина.