Александр Банковский - Бессознательные люди

Вот тогда-то я и решил, что время пришло. Теперь, когда поддержку уровня сахара можно было доверить машине, появился повод затеять спор по новой. Но ей мой аргумент не понравился. Я знал, что он ей не понравится, но слишком сильно хотел, чтобы все сложилось по-моему.

– Помпа облегчает жизнь, но не заменяет самоконтроль. Ты же знаешь, я не могу перестать проверять уровень сахара сама, потому что, если машина ошибется или там что-то заглючит – я умру.

Об этом я знал и, может, даже лучше нее. Думаю, у нас обоих еще были свежи воспоминания обо всех тех трудностях, с которыми мы сталкивались вначале. В нулевых все было не так продвинуто и доступно, как сейчас. Шприц-ручки имели всего два деления, так что доза инсулина всегда была либо слишком большая, либо слишком маленькая. Впрочем, мы никогда не знали заранее, какой она будет, ведь глюкометры были до опасного неточными.

– Я и не предлагаю тебе полностью отказаться, но с помпой, как подспорьем, нам было бы много проще держать сахар под контролем на протяжении всей беременности. И когда наш ребенок подрастет – даже если у него тоже разовьется диабет (что маловероятно), появятся еще более надежные способы. Может, даже лекарство.

– Вот когда появится, тогда я вылечусь, и мы поговорим об этом еще раз. Не раньше!

– Меня твои родители уже достали.

Я решил рассказать ей, как на Первое мая ее отец отвел меня в сторону на «мужской» разговор.

– Если у вас там с Алиской чего-то не получается – сейчас медицина сильно вперед шагнула. Нет ничего постыдного в мужских болячках. Если вам помочь чем надо или денюжку тебе подкинуть на лечение – обращайтесь, не стесняйтесь. Поможем, чем сможем. Нет, ты послушай. Не отворачивайся от меня. Понимаю, для мужчины сознаться в отсутствии денег стыдно, но не всем же миллионерами быть. Не каждому дано. Алиска тебя покрывает, вот и придумала эти свои отговорки, мол «не хочу детей». И правильно делает, она у нас молодец. Жена мужа поддерживать должна, каким бы он ни был. Но от нас-то скрывать нечего, да и не выйдет. Мы же родные люди, все видим. Это же нас всех касается. Так что ты давай это… Не глупи. Если ружье холостыми стреляет – его чинить надо, а не брехать всем, что не очень-то и хотелось.

Самое печальное, что я никогда не проверялся и родители Алисы могли оказаться правы. Я не видел смысла в том, чтобы идти и сдавать спермограмму, когда моя жена не хочет детей. Лишняя трата времени и денег.

Алисе мой рассказ показался смешным.

– А мне вот было не до смеху.

– Ой, да забей ты. Нашел кого слушать. Мне мать вообще в карман какой-то языческий оберег подложила. Человечек из бечевки. Смотри, чтобы тебе деревянный фаллос не сунула.

Я даже пытался давить на жалость, как бы глупо и бесполезно это ни было в решении такого вопроса.

– Мои родители не гордятся мной, понимаешь? Их даже нет рядом, чтобы компостировать нам мозги внуками. Да, они были никакими родителями, но, если бы у меня был выбор – я бы лучше выбрал таких, чем не рождаться вовсе. Я хочу… Не знаю. Исправить их ошибки, быть лучше.

– Дети – это не средство исправления чужих ошибок. Это средство совершения своих. Не хочу добавлять себе новых страданий, а детям передавать свои старые.

– Ты боишься, что наш ребенок будет как ты, а я надеюсь на это. Помнишь, ты рассказывала, как твоя мать с тобой не занималась, как мало внимания ты получала? Мы с тобой можем исправить это! Наш ребенок будет самым счастливым, а мы будем им гордиться, несмотря ни на что!

– И чем ты будешь гордиться? Медалью Джослина? Да, сынок, ты не умер, это такое достижение! Такое достижение, как и у всего населения земли, у каких-то восьми миллиардов человек. Но если ТЫ доживешь до пятидесяти – тебе дадут блестящую железку! Ведь для тебя это успех!

Конечно, по-своему Алиса была права. Это все мое упрямство, черт бы его побрал. Но главное, что мне в голову пришла идея. В тот же вечер я связался с ребятами из Русинмеда и договорился о встрече.

До начала эксперимента оставалось полгода, и Василий (ведущий инженер компании) сказал, что они смогут создать прототип к нужному нам сроку. Такой вариант решения нашей проблемы я и предложил коллегам.

– Более физиологичное воздействие, смена расходников лишь раз в три дня, а остальное время – чистое наблюдение. Блестяще, – Севанян сразу же одобрил мою идею. – Просто блестяще. Надо, конечно, будет следить, чтобы не возникла липодистрофия с таким количеством введений и замеров…

– Сколько же эта срань будет стоить? – надулся Багреев. – Нам уже выделили бюджет, и я пообещал этому червю из министерства, что тот запрос на повышение финансирования был последним. А я, черт возьми, держу свое слово! Так сколько с нас сдерут эти мошенники?

Точную сумму нам предстояло выяснить, но уже сегодня мы получили предварительный расчет.

– Ха! Уволим пару санитаров, и тогда впишемся в бюджет. Какие сговорчивые ребята! Значит, решено, я обо всем договорюсь, у меня зять в закупках работает, тендер оформит как надо. Аналогов у прибора, понятное дело, нет, хех, так что никто другой его и не выиграет.

Низкую цену Русинмед компенсировал размытыми формулировками об ответственности и отсутствующими гарантиями. Но Багреева это ничуть не смутило.

10 июня

Составили с Саней анкету. Будем предлагать два варианта: кандидаты могут заполнять анкету сами или это можем делать мы в процессе беседы. Интересно, что люди будут выбирать и что говорить. В понедельник начнем с самого утра и провозимся целый день, и так всю неделю! Здорово, что люди откликнулись и интересуются.

12 июня

Если исследование подтвердит, что эффективность моих разработок для людей столь же высока, что и для крыс, институт получит грант, и я возглавлю целую лабораторию. Смотрели с Алисой квартиры, приценивались. После повышения мы сможем позволить себе ипотеку.

13 июня

Саня спросил меня, нервничаю ли я. Конечно, я ответил, что нет. Но это было неправдой. Я почти всю ночь ворочался, не мог уснуть. Перед сном Алиса сказала, что я завтра буду важный как гусь.

– Почему? – удивился я.

– Ну как же. Я тебе рубашку чистую погладила. Еще галстучек повяжешь. Будешь такой сидеть, к тебе люди ходят, про твои заумные штуки спрашивают. А ты такой – вот это вот так, вот это вот так, а вот это вот так, и все это потому, что вот так вот.

Вот так вот. Я думал о том, какие вопросы мне придется задавать, но не думал о том, на какие вопросы мне придется отвечать. В животе появилось чувство как перед экзаменом, и сразу захотелось в туалет. Портфель собран. Сменка есть. Рубашка ждет на вешалке. Не хватало только букета цветов.

– А как именно работает ваш прибор?

– Видите ли, он еще не готов.