Денис Петреев - У грани привычного

– Ну так… чайку с Митричем попил и пошел. Но дойти успел только до портала. Там меня зам сцапал. Виктор Петрович, говорит, судьба всего участка в твоих мозолистых руках. Окажи, мол, неоценимую помощь, помоги в починке режущего инструмента…

Степаныч и Лёха не смогли сдержать смеха.

– Ай да Витёк! Константиныч – тертый калач, с ходу тебя раскусил. Хрен бы ты до забоя дошел… Ну-ну, давай дальше. Спас участок?

– А как же! – подбоченясь, прогнусавил проходчик. – Ценой неимоверных усилий восстановил целых две шарошки на нашу Клавдию.

– Герой!

– Это что еще за Клавдия? Лаборантша, что ли, новая? – услышав женское имя, насторожился Лёха. – Красивая?

– Лаборантша… Эх ты, Лёха, Лёха. Бабник ты. Клавдия – это щит наш, которым мы тоннель идем.

Миксерист ненадолго задумался.

– Погоди-погоди! Получается, что эта махина, которая скалу грызет, – Клавдия?! Да вы надо мной издеваетесь!

– Ни разу, – невозмутимо отозвался механик. – Все тоннелепроходческие щиты называют женскими именами.

– Да ладно! – все еще не веря, изумился Лёха. – Прям все-все? И за бугром тоже?

– Везде так. Первыми стали называть, по-моему, канадцы. А уже от них и остальные понабрались.

– Прикольно, – проговорил Лёха, а потом, подумав, хихикнул: – А почему нашу машину назвали Клавой?

Степаныч пожал плечами. Вместо него в объяснения охотно пустился Витёк:

– Это наш директор так ее окрестил, – и с гордостью добавил: – Я даже знаю, в честь кого.

– Ну и?

– В честь своей секретарши.

– Не гони!

– Вот те крест! Когда только щит этот получали, была у него секретарша… Потом, правда, директора с ней его же жинка на даче застукала. И не стало у нас больше секретарши Клавы…

– «Санта-Барбара», блин!

– О! У нас, Алёшенька, в тоннельном отряде и не такое бывало. Помню вот…

– Сдается мне, что ты заврался, – прервал готовую уже было начаться следующую историю механик.

Витёк возмутился:

– С чего это?!

– А с того, что не позволила бы жена назвать щит в честь любовницы. Или ты скажешь, что она таких вещей не знает?

– Знать-то, конечно, знает, – ничуть не смутившись, парировал проходчик с хитрым прищуром, – да только думает, что машина носит ее имя. Ее ведь тоже Клавой звать.

В парной вновь раздался взрыв хохота.

– Беспроигрышная тактика – подбирать себе любовницу с таким же именем, как у жены! – вдоволь просмеявшись, восхитился Лёха. – Хрен же перепутаешь!

– Вот умеешь же ты, Витёк, байки травить! Ведь и придраться не к чему.

– Точно-точно. Как вот тебя сейчас проверить?

– А что меня проверять?! – возмутился Витёк. – Я же всегда только чистейшую правду!

Колька́ в комнате не оказалось. Ни мирно похрапывающего, ни бодрствующего – вообще никакого. Витёк, поразмыслив, развесил полотенце сушиться и отправился на поиски. Обойдя все возможные места пребывания друга и нигде его не обнаружив, проходчик заявился туда, где, по его мнению, можно было разжиться достоверной информацией, – к горному диспетчеру.

Диспетчер явно был чем-то серьезно озадачен. Он даже не обратил внимания на вошедшего и продолжил напряженно слушать гудки вызова в телефонной трубке. Молчание длилось достаточно долго, а потом он, так и не сказав ни слова, брякнул ее об аппарат. И только после этого заметил топтавшегося в нерешительности у двери Витька, а заметив, изменился в лице. Близорукие глаза на миг осветились надеждой, но, наткнувшись на потерянно-вопросительный вид посетителя, сразу же погасли.

– Как я понимаю, ты тоже не знаешь, где носит мастера и все ваше звено, – констатировал он, даже не попытавшись придать сказанному вопросительного тона.

Витёк пожал плечами и уселся на скамейку, стоявшую возле входной двери.

– Палыч, а что, и мастера нет? И остальных тоже?

– Нету. Отчет за первую смену не с кого спросить, а у меня доклад… – начал было жаловаться он.

– Ну, ты эту свою шарманку брось, – прервал собравшегося уж было излить все свои неурядицы диспетчера Витёк. – Искать же нужно, а не об отчетах переживать.

– Ищут, – вздохнул Палыч. – Отправил уже ночника на вашу сбойку.

Словно услышав слова диспетчера, ожила рация.

– Палыч, из дневников никого в сбойке нету, – кричал сквозь шипение эфира натужный голос ночного мастера. – Забой обурен, но не заряжен. Порода вся убрана. Никого нет.

– Да мы его еще до обеда обурили, – вставил Витёк неожиданно хрипло.

– А по штольне смотрел? – замахав на Витька рукой, прокричал в рацию диспетчер. – Или, может, они где на портале засели?

– Я, по-твоему, слепой?! – раздался ответ. – Нет их нигде. И вещей тоже нет. Наверняка пьют в какой-нибудь комнате в общаге. Так что ищите у себя, а мне работать нужно.

И рация смолкла.

– Палыч, я тут уже все обыскал. Дай мне машину. Сам на портал поеду.

Спустя полчаса, едва уместившись на единственном пассажирском сиденье МАЗа-самосвала, одного из числа тех, что тоннельный отряд в свое время выкупил с армейских складов длительного хранения, Витёк вместе с не усидевшим на месте диспетчером трясся по направлению к припортальной площадке.

– Дружище, – обратился проходчик к флегматичному водителю, – а из ваших сегодня никто не пропадал?

– Так а пропадать-то некуда, – с видимой неохотой ответил водитель, пытаясь совладать с непослушной ручкой переключения передач. – Шатуны вон, говорят, ходят. Кому при таком раскладе захочется жизнью рисковать?

– А машины-то все на месте?

– Не понял.

– Ну, в смысле – или в поселке, или на портале.

– Да я ж откуда знаю? – явно недовольный учиненным Витьком допросом, пожал плечами водитель. – Вроде все тут. Ну, кроме уазика начальника: тот застрял за наледью.

Расспрашивать дальше скупого на слова водителя Витёк не решился, и оставшийся путь они проделали под рев двигателя да завывание мостов видавшего виды самосвала.

Ночного мастера штольни, с которым по рации разговаривал Палыч, в нарядной не было: видимо, действительно пошел работать. Был там только мастер из тоннеля. Румяный и круглолицый, он, отвесив губу, старательно переписывал какие-то данные из потрепанного блокнота в один из стопкой сваленных перед ним журналов. Его намокшая от повалившего накануне снега куртка па́рила, будучи развешана на батарее отопления.

– Викторыч, ты, часом, не видал дневного мастера из штольни сегодня вечером?

– Спрашивали уже, – не отрываясь от писанины, проговорил Дима. – Никого не видел.

– А может такое быть, чтобы они у тебя на щите загасились?

– Не было их там. И сам смотрел, и звонил, спрашивал недавно.

Закончив запись, он поднял голову и стал переводить глаза то на одного, то на другого из своих нежданных гостей. Почти сразу озабоченность Витька и нервозность диспетчера передались и ему. Взгляд задержался на непривычно серьезном лице Витька.