Дмитрий Янковский - Линия раздела. Цикл ГРАНЬ

Майор Грохотов рассадил прибывших, нашел несколько нужных плакатов, выложил на кафедру свернутый общевойсковой защитный комплект, и принялся объяснять, как им пользоваться.

– Погодите! – остановил его, поднявшись со стула, рослый, эффектный парень лет тридцати. – Вы бы хоть сообщили, зачем оно нам!

– Как вас зовут, юноша? – с нескрываемой иронией поинтересовался Грохотов.

– Андрей! Не сочтите за дерзость, но я уже взрослый человек, мне почти тридцать, и я

хочу выяснить степень ценности получаемой информации. Имею право?

– Вообще-то нет, – с еще большей издевкой сообщил Грохотов. – Никаких прав у вас тут нет. У ваших родителей есть, согласно табелю о рангах. А ваше дело собачье – пустили пожить, примите это с благодарностью.

– Зря вы так! – Одна из женщин попыталась упрекнуть майора.

– Думаете, зря? – лицо Грохотова сделалось серьезным. – Нет, дамочка, не знаю, как вас там, но не зря. Мы тут, волей случая, оказались в одной лодке. И у этой лодки, попрошу заметить, есть капитан, есть экипаж, и есть пассажиры. В обычных условиях, наверное, экипаж должен целовать в задницу пассажиров. Но не в авральных условиях. В авральных условиях, а мы находимся именно в них, я имею право пристрелить любого, чьи действия, на мой сугубо субъективный взгляд, будут угрожать всеобщей безопасности.

Он расстегнул кобуру и с грохотом выложил на кафедру армейский пистолет, стволом к собравшимся.

– Вот мое право, – прокомментировал Грохотов. – Такое право есть у всех офицеров гарнизона, и у солдат, несущих службу по охране внутреннего порядка. И мне бы очень не хотелось самому применять данное право, или чтобы кто-то другой его применил в отношении этого молодого человека.

Он ткнул пальцем в Андрея.

– Мне бы хотелось сразу, без прикрас, расставить все точки над «ё», – добавил Грохотов. – Обе, то есть, точки. Одну и другую. И чтобы никто из тех, у кого тут нет никаких, ни малейших, прав, не думал, что они у него есть. Все. Дерьмократия ваша гражданская закончилась. Это вам одна точка. А другая точка – началось для вас строгое единоначалие. Это означает, что вы будете делать, что велит начальство. Поэтому, сядьте, молодой человек, заткните свой фонтан, и откройте уши. Ибо все, что я говорю, касается не только вашей безопасности, но и безопасности всего бункера.

Андрей молча сел. Грохотов убрал пистолет обратно в кобуру, и продолжил:

– Я не нуждаюсь ни в чьих советах. К тому же, перед практическими занятиями по надеванию ОЗК и противогаза, я как раз хотел разъяснить, зачем оно важно именно вам, и почему каждому из вас будет выдан вот такой химкомплект. Суть в следующем. У нас есть связь с группой спасшихся от заражения в Кронштадте. Они достоверно убедились, что ОЗК и изолирующий противогаз спасают от заражения. И передали эту информацию нам. Поэтому, в случае малейшей тревоги, вам будет необходимо облачиться в данное снаряжение, чтобы не заразиться. Понятно, зачем вам это нужно? А теперь объясню зачем это нужно всем остальным. Если произойдет заражение, то примерно треть людей превратится в мутантов, и начнет уничтожать все живое в замкнутых помещениях бункера. Наша задача, если вирус прорвется внутрь, снизить именно риск мутации. Чем меньше зараженных, тем меньше мутантов, тем больше шанс их уничтожить раньше, чем они уничтожат всех.

– А смысл? – фыркнув, не удержался от язвы Андрей. – Ну, перебьете вы мутантов, а дальше что? Продолжать жить в этом присыпанном тальком гандоне, который вы называете химкомплектом?

– Всегда можно найти выход из положения, пока жив, – весомо ответил Грохотов. – К тому же судя по данным из Кронштадта смерть от вируса сопровождается страшными мучениями. Кому этих аргументов недостаточно, можем проводить до шлюза. Подыхайте и мутируйте снаружи. Нам тут проблемы не нужны. Есть желающие?

Никто не ответил.

– Я вас лично, Андрей, спрашиваю! – с нажимом повторил Грохотов. – Вас проводить до шлюза? Не слышу ответа!

– Нет, – неохотно сдался Андрей.

– Громче!

– Нет! – Андрей повысил голос.

– Вот и отлично, – спокойно констатировал Грохотов. – Значит с вас, Андрей, и начнем практические занятия.

Впрочем, по нескольку раз надевать и снимать ОЗК и изолирующий противогаз пришлось всем. Кирилл не нашел в этом ничего сложного, а система подачи кислорода, на основе порошкового картриджа, показалась удобной. Ведь небольших картриджей, в теории, можно таскать на себе довольно много, в отличии от баллонов со сжатым воздухом.

К тому же это монотонное занятие помогало отвлечься от гнетущих мыслей. А они одолевали все сильнее. Выступление Грохотова, хотя и было адресовано по большей части Андрею, оставило тягостное впечатление. Мало того, что весь остаток жизни, судя по всему, неба увидеть уже не получится, так еще и доживать предстояло на собачьих правах. Кирилл снова вспомнил Вадима Семеновича и порадовался, что тот уберег его от жесткой армейской муштры. Но тут, похоже, никто уже не собирался спрашивать, что кому нравится, и что кто желает. Тут жизнь каждого, это уже очевидно, будет подчинена некому усредненному «всеобщему благу».

Но разве не так оно было и в предыдущей жизни, отделенной от сегодняшнего ужасного дня незримой гранью? Ведь, по большому счету, вся Земля – тот же бункер. Просто намного больше. Но суть-то от этого не меняется. Все равно руководит всем горстка избранных, а остальные вынуждены довольствоваться теми же собачьими правами, голодать, гибнуть в войнах, работать с утра до вечера не столько для себя, сколько ради того же «всеобщего блага». Разница была лишь в том, что там, за гранью, Кирилл со своей семьей принадлежал скорее к элите, не думая каждый день о людях, голодающих и прозябающих в слаборазвитых странах. А тут вышло наоборот. Тут он попал в когорту бесправных, а привилегии элиты достались другим.

Конечно, размер имеет значение. И бункер, по сути ничем не отличаясь от «большого общества» современной цивилизации, именно за счет скромного размера, сгустил все проблемы до состояния эссенции, представил их намного более выпуклыми.

«Люди никогда не любили людей, – пришел Кирилл к неожиданному для себя выводу. – Они любили близких, себя, каких-то отдельных представителей противоположного пола. Да и то не всегда. Лишь считать принято, что люди любят людей. Но это ложь. Стоит возникнуть малейшим разногласиям, и люди охотно идут убивать тех, кто придерживается чуть иной точки зрения на те же вопросы. Мы все жили в мире, почти начисто лишенном любви. А тут, в сгущенном виде, ей и вовсе не останется места».

Под конец занятий Грохотов выдал каждому из прибывших индивидуальный защитный комплект и заставил расписаться в какой-то бессмысленной пожелтевшей ведомости. Потом, под присмотром солдат, всех развели по выделенным жилым помещениям. При этом никого не волновало, кто с кем в родстве, кто хочет жить вместе. Всех расселили отдельно, объяснили правила. Без излишеств. Причем, маму и отца, тоже в разных комнатах, поселили а дальнем конце коридора, а Кирилла, в самом начале. Чем руководствовались сочинители столь странного порядка, оставалось загадкой.