Роберт Шекли - Игра агента X

Форстер разгадал мой маневр. Он мгновенно вернул щит в исходное положение. Единственное, что испортило его блестящий маневр, — это несовершенство моего броска. Я выпустил алебарду в нужный момент, но, к сожалению, зацепился на мгновение большим пальцем за кожаную петлю, в результате мое оружие отклонилось от цели. Однако, Форстер рассчитывал на мое мастерство, а не на мою неловкость. Для него было полной неожиданностью, когда моя алебарда, брошенная с такой силой, отскочила от пола в двух футах перед ним и взвилась, как наносящая удар кобра.

Он осознал грозящую ему опасность только в самый последний момент: быстрым рубящим движением ударил по алебарде своим щитом. Я услышал глухой лязг металла, когда краем щита он успел задеть по летящей алебарде, и понял, что мне крышка.

Он стоял и ухмылялся, гдяля на меня. Затем рука его, державшая щит, упала, и я увидел, что алебарда вонзилась-таки ему в грудь. Форстер не сумел достаточно быстро среагировать на мой коварный бросок. Ему удалось попасть краем щита по рукоятке, но лезвие уже врезалось в его плоть.

Все ещё ухмыляясь, он рухнул на пол. И тут комната взорвалась.

Все это время я думал только о поединке. Мне даже не приходило в голову, что Гвеши и Кариновски могут ждать своего шанса ввязаться в схватку. Но когда мой топор вонзился в грудь Форстера, они оба кинулись в бой.

Гвеши побежал к стене, где висело оружие, а Кариновски бросился в противоположном направлении — к сервировочному столику рядом с камином. Они начали швырять сабли, бутылки с джином, булавы, банки с оливками, шейкеры для коктейлей и другие предметы, застав врасплох людей Форстера.

— Возьмите его пистолет! — закричал мне Кариновски.

Я бросился на пол и стал лихорадочно рыться в карманах Форстера. Охрана беспорядочно палила во всех троих. Я вытащил его большой пистолет и начал отстреливаться. Тело Форстера служило мне хоть и малой, но защитой, и я слышал, как в его спину вонзаются пули.

— Давайте сюда! — закричал Кариновски.

Я поднял глаза и увидел, как он поднимает тяжелый кофейный столик и швыряет его через комнату. Гвеши спрятался за диваном. Я вскочил и прыгнул через диванную спинку, приземлившись на спину.

Теперь мы все сгрудились за диваном с одним пистолетом на троих. В обойме оказалось примерно девять патронов из тринадцати. Если бы люди Форстера набросились на нас сразу, все было бы давно кончено. Но они спрятались за массивной мебелью, и теперь они колебалисаь, обсуждали, что делать, и не решались идти в атаку.

Мы оказались в патовой ситуации. Конечно, победа была бы предпочтительнее, но и такое положение было не столь уж безнадежно. Люди Форстера были в двадцати футах от нас, затаившись за столами и креслами. Позади было большое окно с видом на горы. Мы имели в качестве прикрытия диван, и в тылу — камин. Единственный выход из комнаты был справа от нас. Но дверь хорошо простреливалась, и ни та, ни другая сторона не могли ею воспользоваться.

— Что будем делать дальше? — спросил Гвеши.

— Будем ждать, — сказал я.

— А в деревне кто-нибудь мог услышать выстрелы? — поинтересовался Кариновски.

— Возможно, — пожал плечами Гвеши. — Но когда лыжный сезон кончается, на этих курортах остается только один полицейский.

— Один лучше, чем ни одного, — заметил я. — Может, он нам поможет?

— И рискнет быть убитым? — сказал Гвеши. — Даже и не думайте. Самое большее, что он может сделать, — это связаться с местными властями в Беллуно, это примерно в пятидесяти милях отсюда. Они, может быть, пошлют поездом несколько полицейский.

Было слышно, как шептались люди Форстера. Я сказал:

— Наши люди на Вилле Сантини, может быть они догадаются заглянуть сюда.

— Не сомневаюсь, — сказал Кариновски. — Когда-нибудь и догадаются. Но сколько мы будем их ждать?

Шепот прекратился. Мы услышали, как скрипнул передвигаемый тяжелый стол, я быстро выглянул из-за правого угла кушетки.

— Они двигают вперед мебель, — сказал я.

Кариновски одобрительно кивнул:

— Подвижные баррикады — это старый тактический прием, — сказал он мне. — Они использовались ещё во времена греческих городов-государств, а может и раньше.

— И что нам делать?

— Традиционной контрмерой было горящее масло и расплавленный свинец, льющийся на головы атакующих.

— Нам придется попробовать что-нибудь другое, — ответил я. — Гвеши, перебирайтесь на другой фланг дивана. Будьте наготове.

Баррикады находились на расстоянии примерно десяти футов от нас. Я выстрелил в ближайший стол, за которым скрывались наши противники. На таком расстоянии десятимиллиметровая пуля прошила столешницу насквозь, и стол передстал двигаться. Они начали стрелять по другому флангу. Я спрятался за спинку и бросил пистолет Гвеши.

— Один выстрел, — прошептал я.

Он высунулся и выстрелил. Баррикада на его стороне тоже перестала двигаться. Он передал пистолет обратно. Мне пришла в голову мысль.

— Снова с вашей стороны, Гвеши! Стреляйте, стреляйте! — крикнул я и изготовился к стрельбе.

На этом расстоянии было хорошо видно людей, лежавших ничком за столами. Я выстрелил три раза, услышал, как один из них вскрикнул от боли, и быстро нырнул обратно за диван.

Баррикады перестали двигаться. Люди Форстера вновь шепотом совещались.

— На этот раз они пойдут на штурм, — сказал Кариновски.

— Может и нет, — возразил Гвеши. — Они побоятся, это слишком опасно.

— Другого выбора у них нет, — сказал Кариновски. — Если все останется так, как есть, то им не миновать ареста. А коли так, то они должны, по-моему, рискнуть.

— Я думаю, что вы правы, — сказал я Кариновски, — и полагаю, нам лучше начать первыми. — Я передал ему оружие.

— Вперед, Гвеши.

Я отполз чуть назад, к камину. Гвеши полз за мной, в его взгляде читалось большое сомнение. Я снял пиджак, намотал его на руку и подождал, пока Гвеши сделал то же самое. Затем я начал вытаскивать поленья из огня. Мы обжигались, но не прекращали своей работы. Кариновски обменивался одиночными выстрелами с людьми за баррикадами.

Вскоре перед нами было штук двенадцать полыхающих факелов.

— Ну, так, — сказал я. — Попытайтесь попасть в драпировки. — Мы пригнулись и начали швырять горящие поленья внутрь комнаты. Кариновски перешел на беглый огонь.

Драпировки и шторы стали тлеть, и люди Форстера быстро отодвинули свои баррикады. Они сорвали занавеси с окна и начали затаптывать огонь.

Именно этого я и ожидал. Я схватил каминные щипцы, вскочил на ноги, как копьеметатель, выскакивающий из-за своей засады, и швырнул их в окно. Щипцы попали в центр окна, стекло разбилось вдребезги, и мы почувствовали на лицах дыхание холодного горного ветра. Огонь его тоже почувствовал: ковер начал шипеть и потрескивать, а тлеющие занавески быстро начали заниматься огнем.