Дмитрий Янковский - Тройной капкан. Цикл R.E.L.I.C.T.

Избавившись от главной улики, Зорянов задумался, как решить вопрос с другими, менее компрометирующими, но все же не безопасными «шпионскими штучками». По российским законам даже просто иметь при себе сверхминиатюрную камеру американского производства – уже преступление. А с учетом того, кто и в каком состоянии запечатлен на записи, так и вовсе.

В то же время, от самой записи избавляться никак нельзя, ведь именно за нее предстояло получить гонорар. А вот камеру необходимо скинуть, так как она запросто может стать фундаментом для обвинений, если что-то пойдет не так.

К счастью, возможность избавиться от этого спецсредства была заложена в самой его конструкции. Достаточно установить беспроводное соединение между камерой и смартфоном, на него можно слить запись достаточно быстро. На самом деле, программное обеспечение камеры позволяло вести запись сразу в память сматрфона, но Откин запретил использовать эту функцию. Он боялся, что охрана «Консорциума» изымет мобильник еще до начала интервью, а поменять настройки камеры уже не будет возможности.

Из-за этого запись пока хранилась на чипе камеры, и ее, замаскированную под пуговицу, нельзя просто оторвать и бросить на проезжую часть под колеса автомобилей.

Впрочем, доставать из кармана смартфон все равно необходимо, чтобы связаться с водителем и сообщить, куда надо подъехать.

Нажав иконку вызова, Зорянов приложил аппарат к уху, опасаясь использовать громкую связь.

– Толик? – произнес он. – Я не могу к тебе подойти. Нет, все в порядке, мне нужно было успокоиться, пройтись пешком. Давай, двигай к ближайшему перекрестку, сразу за ним я подсяду. А тебе лучше такси вызвать, я тебя до редакции подбросить не смогу. У меня еще одна важная встреча.

Закончив разговор, Зорянов не сунул смартфон в карман, а запустил на нем предварительно установленную программу управления камерой. Приложение само установило связь со спецсредством и начало перемещение файла записи в память смартфона. Когда процесс завершился, программа за несколько секунд изменила и параметры полученных данных, и собственный код, превратившись в безобидную игру «Доведи девушку до оргазма». Появившаяся игровая заставка стала сигналом, что от камеры можно избавиться. Мистер Откин просил этого не делать, но идет он в задницу со своими рекомендациями. Собственная шкура дороже.

Уже у самого перекрестка Зорянов рывком выдрал одну из пуговиц и швырнул ее под колеса проехавшего мимо фургона. На душе сразу стало легче, а страх начал постепенно сменяться эйфорией, какая наступает обычно после самых экстремальных приключений.

Зорянов вспомнил, как Толик с Серегой уговорили его прыгнуть с моста на тарзанке. И как после приземления он хохотал, не в силах остановиться и без умолку рассказывал друзьям о пережитых им ощущениях. Потом он узнал, что так проявляется выброс в кровь большого количества эндорфина, почти не отличающегося по структуре от морфия. И вот теперь состояние было очень похожим. Эйфория накатывала и овладевала всем его существом.

На переходе зажегся зеленый для пешеходов. Машины затормозили, выстроившись в три ряда, и среди них Зорянов заметил свой черный «Лексус», за рулем которого сидел Толик. Зорянов не стал ждать, когда поток автомобилей снова тронется, а спешно пересек проезжую часть, открыл дверцу и сел на переднее пассажирское кресло раньше, чем Толик был вынужден нажать на газ, чтобы не мешать другим.

– Ну, как? – сходу полюбопытствовал он.

– Отлично, – без всякой охоты ответил Зорянов. – Дала интервью в развернутом виде. Но ты можешь расслабиться и губу не раскатывать. Ничего из этого материала в газету не попадет.

– Даже выжимки? С твоего согласия и с твоей редактурой? Илья, ты вообще прикидываешь, сколько шеф нам вывалит за эксклюзивное интервью с Уваровой?

– Это для частного заказчика. И он отвалит за него, поверь, больше раз в сто. Я с тобой по-честному поделюсь. Что еще?

– Не верный у тебя подход, Илья, – вздохнул Толик, поворачивая на Садовое. – Вот по-дружески. Знаешь поговорку, что ласковое дитя двух маток сосет? Вот, при правильном подходе можно срубить и там, и сям.

– Толик, мы в России живем, – возразил Зорянов. – И у нас такие реалии, что ласковое дитя тут просто сосет. У всех подряд. Причем бесплатно. Так что я рисковать не буду, а подойду к вопросу жестко. Обещал, сделал.

– Честным решил стать? – Толик усмехнулся. – Это тоже не для российской действительности.

– Не честным, а богатым, здоровым и живым, – спокойно ответил Зорянов. – За счет чего и намерен вырваться из упомянутых тобой российских реалий.

Толик фыркнул, но дальше спорить не стал. Они договорились, что доедут вместе до Театральной, там Толик выйдет, а Зорянов отправится на встречу с заказчиком.

Пересев за руль своего «Лексуса» и оставшись, наконец, один, Зорянов позволил себе расслабиться. Пока вел Толик, приходилось время от времени поглядывать в боковое зеркало, пытаясь убедиться, что нет хвоста. Ни одна из машин позади не ехала так долго, чтобы вызвать хоть какие-то подозрения. Все шло по плану, и даже лучше. Оставалось только добраться до улицы Баррикадной, где была назначена встреча с мистером Откиным. И хотя до нее оставалось более четырех часов, Зорянов не собирался заезжать ни домой, ни в редакцию. Первое предполагало бы значительный крюк, который, с учетом московских пробок, мог закончиться опозданием, второе обеспечило бы массу ненужных и неудобных вопросов со стороны шефа, которому Толик мог запросто слить информацию.

Зорянов воспользовался услугами приятеля исключительно из трусости, и прекрасно отдавал себе в этом отчет. Никакой реальной необходимости во втором водителе не было, но идти на дело одному было очень уж страшно. Просто страшно, и все. Без намека на рациональное объяснение. Точно как в детстве, когда в темный подвал одному не сунуться, а вот с приятелем – без проблем. Но даже понимая истинную мотивацию, Зорянов не в силах оказался ее побороть. Его не остановила ни опасность информационной утечки, ни риск для самого Толика.

Теперь Зорянову было стыдно, как всегда, когда приходилось идти против голоса совести. Но и слушать его тоже казалось немыслимым. Если ему во всем следовать, то о шикарной жизни во Франции или Нидерландах можно даже не думать. Ни о чем тогда можно не думать, а останется только пойти на завод и устроиться слесарем. Там с чистой совестью прожить можно до самой пенсии, если не воровать гайки и не продавать их потом на блошином рынке.

Не раз и не два Зорянов задумывался, зачем вообще человеку дана совесть, если она не ведет к повышению эффективности, если ничего не приносит она, кроме вот таких угрызений. Он и в церковь ходил с этим вопросом, но ответ не удовлетворил, только сомнения вызвал, и новые вопросы. Батюшка тогда ответил, что совесть – это данный богом компас, уводящий от действительно опасных деяний. От тех, которые приводят не к травмам тела, а к повреждениям главного человеческого скелета – его души.