Григорий Ведерников - Грёзы

– Звонок. Свен Бьернсон.

Несколько гудков спустя на другом конце приняли вызов, спроецировав изображение собеседника напротив Полла.

– Утро доброе, танцор! В себя пришел?

– Здорово! Да, конечно. Час назад еще проснулся. Дел, как оказалось, выше крыши. Собираю тут вещички свои помаленьку. Ты как?

– Недавно встал, освежился и решил набрать тебе, проверить, так сказать. Вагнеру не звонил?

– Да, звонил. Ты же знаешь его, он никогда не принимает входящие. Нормально с ним все. Без вести не пропадет.

– Ну да, взрослый вроде. Слушай, а мы после бара по домам разъехались? Память словно отшибло, не помню ничего.

– Конечно не помнишь. – Улыбнулся Свен. – Не надо было ту «полёнку» пить, которую Вагнер на улице у старика выкупил. – Свен засмеялся.

– Заканчивай уже клоунаду, вчера ты тоже был в ударе. Позвоню я, пожалуй, Вагнеру, начинаю переживать за него.

– Делай как знаешь, Аполлон. Главное помни, что ты ему не мамочка. Ты чего так смотришь на меня? Признаться в чем-то хочешь? – Раздался легкий смешок.

– Перегнул ты вчера.

– Сам же видел, чем он занимался. Не жалей этого барыгу, оклемается.

– Я не про него. Я за твои пристрастия переживаю, завязывай уже с выпивкой. Помнишь ту историю прошлой зимой? Когда-нибудь бутылка тебя погубит. И еще на судне с этим строго будет. – Полл серьезно посмотрел на товарища.

– Ой, да ладно тебе! Ты просто сам не вспоминай старое, и забудется твоя история, как страшный сон. На судне строго говоришь… – Он выдержал короткую паузу. – Главное, чтобы за борт не выкинули. – Он подмигнул и улыбнулся.

– Шутник. Ладно, я лишь хотел предупредить, чтобы проблем никаких не возникло. Пойду, багаж осмотрю. В пять часов давай на центральной проходной.

– Принял. До встречи, Аполлон, – ответил Свен.

Разговор закончен. Вагнеру он еще какое-то время звонить не хотел. Полл считал, что порой он строил из себя высокого моралиста, осуждал действия других людей, но после вчерашних выходок у стойки ему бы следовало умерить свой пыл. На самом деле он такой же, как и все, так же выпускает иногда своих демонов на прогулку. Все люди похожи друг на друга: любят учить, читают морали, но на критику в свой адрес лают, словно бешеные собаки. Есть, конечно, и те, кто принимают здравые осуждения, но к сожалению, таких единицы.

Аполло оставалось запаковать последние вещи, и можно было сдавать комнату. О его личных вещах позаботятся службы доставки, запакуют оставшиеся вещи и отправят их в камеру хранения. Теперь его домом будет корабль, который долгие годы будет дрейфовать посреди кромешной темноты. Полл посмотрел на часы.

Рано еще уходить. На сумках в коридоре сидеть что ли будешь? Четыре часа еще есть. Можно поспать, а можно и за струны души подергать. Напомнить себе, как ты сбегаешь отсюда. Бежишь от нее, так и не разобравшись в случившемся… Эх… Ладно, перестань!

Он решил все же позвонить Вагнеру, чтобы как-нибудь еще убить время. Ответа, как ожидалось, не последовало.

Может я еще что забыл положить?

Взглядом он прошёлся по комнате, осматривая ее будто издалека. Первым на глаза попался небольшой стенной шкаф, забитый книгами. На полках стояли романы, ужасы, фантастика, мифы и легенды, да и много прочих артефактов его юности. На стене рисовался плакат любимой музыкальной группы, на которой шут-зазывала приглашал на концерт. Осталось еще несколько «нуарных» картин из прошлого, это был его подарок от неё.

Вспомнил.

Его взор приковал фотоальбом, неприметно лежавший на нижней полке. Цифровые технологии давно уже позволяли людям впитывать всю информацию через мониторы компьютеров и звуковых устройств, но что-то есть в старых печатных фотографиях, нечто близкое и родное человеку. Когда ты держишь в руках печатный снимок, то тебе кажется, что ты вновь можешь прикоснуться к событиям дальних лет, почувствовать ладонью мгновенья из прошлого. Заменить это чувство спустя года было невозможно.

Полл открыл альбом и начал перелистывать фотографии. Там он хранил много своих воспоминаний: детство, юность, семья, учебные годы и фотографии с ней.

Афина была словно светлым ангелом, смотрящим на него с небес. При виде этой фотографии он невольно улыбнулся, провел рукой по снимку. На следующей фотографии они уже были вместе, на ней было красивое золотистое платье. Она прижималась к Аполло, утопая в его объятиях. Он же крепко прижимал ее к себе, смотрел в камеру и широко улыбался. Такой искренней улыбки на его лице не было уже давно. Эти снимки наполняли яркими воспоминаниями и согревали ему сердце. Он решил взять альбом с собой, ведь в космосе ему будет не хватать теплых воспоминаний. А если честно, ему будет не хватать ее.

Порой память о прошлом истязала его, ведь он считал, что все могло пойти иначе, но жизнь распорядилась его судьбой так, как ей было угодно.

В комнате раздался звонок. Звонил Вагнер Штольц. Полл сложил альбом, засунул в сумку и принял звонок.

– Здорово, По! Ты звонил?

– Привет! Да, хотел проверить, как ты там, но ты как всегда занят и трубки берешь только по праздникам. Сам, в общем, знаешь, как это бывает.

– Не начинай! Все хорошо, я почти собрался. Голова разве что немного побаливает, и мысль все крутится, что я забыл что-то.

– Да, что ты говоришь! Головушка у вас болит? А кому вчера показалось мало, а?

– Ну все, все! Я понял, что повел себя, как идиот. Ну не напоминай ты мне об этом.

– Ладно, проехали. Ты проверь багаж ещё раз, время есть. Может, еще вспомнишь, что хотел забрать с собой.

– Это вот знаешь… Ну прям личное что-то.

– Может ты говоришь об отцовских часах?

– Точно! В далекий путь хочется забрать частичку памяти с Земли. – На его лице появилось умиротворение. – Спасибо, Полл. Это вещица действительно важна для меня.

– Ну ладно, тогда не будем отвлекаться, собирайся и перепроверь все еще раз на всякий случай. В пять встречаемся у центральной проходной, Свену я уже позвонил.

– Хорошо, ох и Свен, ну и дел он вчера натворил. А я говорил, что будет, как и всегда. Когда мы пьем, все заканчивается одинаково!

– Снова за старое? Себя ты не видел, Вагнер. Короче в пять на проходной. Конец связи. – Полл прервал разговор, запаковал сумку и унес в коридор. Вернувшись, он попросил ИИ завести будильник, а потом улегся на кровать, забывшись во сне.

***

Центральная проходная была как всегда переполнена людьми, каждый мчался по своим неотложным делам, у всех были свои заботы. В мире ничего не менялось. Гонка за успехом и наживой будет вечно преследовать человечество.

Конечно, в этом мире еще оставались люди, «оторванные» от земных бегов. В Сино-Тибетских горах до сих пор стояли монастыри, куда уставшие от «крысиных бегов» люди приходили за умиротворением. Там они на время или навсегда прятались от серых будней и занимались спасением своих душ, в том случае, если восхождение паломников не заканчивалось встречей со стаей серых, голодных волков.