Роман Онищенко - Забытые на Земле. «AirZon»

Старик на мгновенье прикоснулся большим пальцем правой руки к сканеру и ушёл прочь из кабинета с огромным осадком на душе. Теперь поползёт молва по поселению, что Трэвис убийца. Что у них там произошло с Эдвином, не ясно. Пойти к его отцу Марксонз не смог бы, ведь сразу представил, как тот забивает до смерти его сына на самосуде в камере для убийства. Мысли поползли теми мерзкими длинными змеями из Вьетнама, которых показывали ещё в детстве когда-то на школьном экране в одном из фильмов про войну. «И ни слова о пропавшем траке, надо же… Вот те на…» – Недоумевал старик, сплюнув на пол коридора он заворчал вслух:

– Привезли сюда, и не вернули на место, у полиции точно мозги навыворот. И кто их туда только набирает?

Поймав попутный трак домой, Марксонз старший решил непременно сразу же лечь спать, чтобы перезагрузить этот ужасный день. А после, проснувшись ещё раз смыть с себя эти ужасные эмоции в душе под жёсткими струями горячей воды. «Страшно жить, когда нет выхода, и некуда убежать. Когда полностью зависим от всего своего диктаторского окружения, что в свою очередь называет тебя и каждого вокруг псевдо свободным. Эта безысходность как чёртова паутина, ловушка общества, их этой доминирующей корпорации…» – Размышлял старик, – «ловушка, созданная прошлыми поколениями, которые умудрились расхлебать и расплавить планету в считанные годы своими заводами и жирным мясом. Да, день с себя смыть то можно, но травма в сознании останется навсегда. Порой кажется, что даже этот снег, что повсюду вокруг – кричит от боли, а от этой каждой снежинки прямо веет смертью. Ведь трупы сжигают в коптильной капсуле, а седой пепел развеивают над бескрайней белой пеленой, что смешивается потом там в коктейль досады. И Эдвин ещё недавно был, а сегодня уже полиция утверждает, что его нет, и Трэвиса рядом нет. И жены нет. Так назовите хоть пару причин, чтобы искать во всём оставшемся смысл…» – Ещё долго сидел старик на кухне в одиночестве, прикрывая глаза грубыми и сухими ладонями.

– Твою мать! – Закричал во всю Трэвис.

Встав с полу, хотя это уже был даже не пол, а толстенное стекло правой двери трака, который в данный момент находился под большим наклоном, парень вроде пришёл в чувства. Стало ясно, что придётся выходить на улицу, чтобы осмотреть машину, хотя этого так не хотелось делать. Выйдя на свет, его просто ошарашила следующая картина – трак зацепил своей одной из четырёх сверхпрочных гусениц какой-то непонятный металлический люк, напоровшись на него сверху, и это уже выглядит довольно интересно. Сняв с бокового борта машины лопату спасателей, юноша приступил к раскопкам прибитого твердого снега. Крышка того люка или неопознанного предмета была блекло красного цвета, и вот со временем проявилась одна стойка кабины, и заблестело треснувшее стекло. Пазл сложился – это тоже трак. И представить себе сложно, на какой это он глубине здесь, раз его так замело. Сразу нахлынул страх – а вдруг там труп Росси, ведь, скорее всего это его трак, хоть и не верилось, что он так мало отъехал от поселения, всего-то около тысячи километров, это притом, что десять лет назад ветра были не на такой постоянной основе, как сейчас.

– Это что же, и мне здесь придёт конец? – Напугано пробормотал парень, подняв взор к серому небу. Вокруг не было ни одного признака жизни.

Обратной стороной черенка лопаты Марксонз младший начал изо всех сил лупить по стеклу, трещины медленно и неохотно расползались вдаль от ударов ручкой. Казалось, пар валил изо рта парня как у паровоза, который тоннами поглощал уголь в древность. Ударив двумя ногами со всей силы раза три по стеклу, то поддалось, и рухнуло внутрь, загребая с собой кучи снега в кабину трака. Трэв одним ловким движением спрыгнул вниз, и зажёг фонарик на лбу. Досадно, что левая перчатка слегка надорвалась обо что-то острое. Став ногами на сидение пилота, и не находя вокруг ни замёрзших тел людей, ни замёрзших тел собак, парень себя в очередной раз искусственно успокоил. Но просветив дальний угол, всё же, неприятно было увидеть кучку костей и прочий мерзкий пищевой мусор, разбросанный по полу. Быстро обшарив все закрома, Трэвис понял, что поживиться здесь особо нечем, и никакой ценной карты «столбов» точно нет, не стоит отчаиваться, ведь теперь есть мизерный шанс, что Росси жив. Но мысли, почему и зачем трак всё-таки был заброшен, остались при Марксонзе младшем.

Осмотривая свой транспорт на механические поломки внешне, и не выявив их, Трэв уселся в кресло, скинул хрустальный лёд с бровей, и лишь с четвертого раза смог завести технику. Включив отопление, стоило снять комбинезон и снова отправиться в путь, на который батарей хватало ещё около четырёх часов ходу. Ветро-генератор был очень сильным козырем, хоть и пополнял батарею на копеечный заряд, но всё же, такого у Росси не было тогда, а главное ветров таких не было, дающих много заряда. Спустя час пути парень, наконец, встретил грозно-одинокий и сильно заснеженный путевой столб. Столбы – это главное сейчас в жизни беглеца. Юноша припарковался максимально близко к гиганту, и теперь придётся около суток ждать полного заряда батарей. В свободное время можно приготовить покушать на будущее, покуда нету той качающей и тошнотной дорожной тряски.

– А что же батареи? – Рассуждал позже шестнадцатилетний капитан, – можно было бы разобрать пару батарей у Росси в траке и забрать себе. Ну уж нет, все элементы давно «убежали» на холоде, это точно. Тупица был в часе езды от столба, и бедняга не нашёл его, видать не в ту сторону курс держал. Вот что решает удача по жизни, и каково смертельно страшно без неё… – подытожил он сам себе.

Трэв заметил слегка заторможенность в своём поведении и принятии решений, будто уже не похож был сам на себя прежнего. Непонятная вечная сонливость и равнодушие излучалось от монотонной поездки. Скудное питание давило на психику. Впервые такое долгое одиночество погружало юношу в состояние замкнутого транса.

– Нужно как-то стимулировать боевой дух, и чем-то срочно заняться в такой нудной повседневности. Почитать, что ли, свои записки, или историческую географию после ужина? – Начал говорить снова он сам с собою специально погромче, будто его могли бы услышать.

Распахнув книгу в случайном месте, он обнаружил:

«стр.109. Эстония первой признала изменения в летоисчислении в сторону отсчёта от ППЧК в его юбилейном сотом (2061-ом по ст. стилю) году. Это внесло огромные споры на саммите большой семёрки „G-7“ в Шенчьжене. Ватикан и Израиль наложили сразу же вето, были инциденты с рукоприкладством среди депутатов Западной России, множество которых были за, но и некоторые глубоко верующие против. Эти личности настаивали на оскорблении подменой невозможности принятия изменения тех догм, которым свыше двух тысяч лет. Но грамотные высказывания послов США и КНР против разрозненности в целостной картине мира, и за сплочение со всем арабским и африканским миром сыграли свою миротворческую роль. Когда 51% населения внезапно приходит к чему-то новому, 49% будто чувствуют себя отставшими, и вскоре автоматически в обществе словно выключается эгоизм и включается скрипт точки невозврата в данном процессе. Как нельзя уже было давно вернуть СССР, так и не получилось вернуть летоисчисление, связанное с пророком, которому поклонялось в 100-ом году 33,3% населения планеты по данным центрального офиса в Ватикане, и всего 13% по опросам независимых британских СМИ…»