Александр Ивалир - Сектор

Последние слова Володька произнёс, уже не видя лица подружки. А если бы увидел, непременно бы остановился. У девушки открылся рот, округлились глаза и на лице застыло выражение крайнего удивления. Когда она немного пришла в себя, нашего героя уже и след простыл.

Всю дорогу до института его не покидало чувство новизны всего происходящего. Как будто за ночь всё вдруг вокруг изменилось, стало ярче. Володя готов был поклясться, что ещё вчера вывеска вот на этом продовольственном магазине выглядела серо и убого, последняя буква на ней вообще отсутствовала. А сегодня? Новенькие стеклянные, буквы сияли на солнце всеми цветами радуги. Если вывеску «ПРОДУКТЫ», по его мнению, ещё можно было поменять за ночь, то куда делись массивные деревянные двери и окна, на месте которых теперь красовались удивительно белые изделия из пластика? В душе шевельнулось чувство нереальности происходящего и какой-то непонятный страх перед окружающей его действительностью. «Да нет, всё правильно», – мысленно успокоил себя Владимир, – «хозяину магазина выгоднее поменять всё сразу и ночью, чтобы не останавливать торговлю днём. Тем более при нынешних технологиях, хлынувших к нам с запада после открытия железного занавеса, это вполне реально». Но пройдя несколько десятков метров, Володя наткнулся ещё на один сюрприз, ожидавший его сегодня – палатка, торгующая всякой всячиной. Здесь можно было купить практически любые продукты и в любое время суток. Таких палаток по всей Москве, да и по всей России развелось с недавнего времени великое множество. Сваренные из металла бригадами кустарей, все эти архитектурные творения времени перемен были похожи друг на друга как близнецы. И в тоже время у каждой конструкции была своя отличительная особенность. Любая из бригад, создававшая этот символ перестроечной эпохи, старалась внести в сооружение что-то своё сугубо индивидуальное. Будь то узорчатые решётки на окнах или металлические ставни, которыми на ночь полностью задраивали все стеклянные части такой не затейливой конструкции. После чего она могла выдержать не только атаку подвыпивших хулиганов, число которых росло в математической прогрессии с числом вновь воздвигнутых палаток, но и прямое попадание гранатомёта «Мухи». Одинаково железные, зелёного или синего цвета, с металлическими решётками на окнах-витринах, с маленьким окошком по центру, для общения продавца и покупателя они заполонили страну того времени от края до края.

Но вернёмся к нашему герою. На месте старой металлической конструкции красовался абсолютно на неё не похожий, воздушный, лёгкий, с объёмными стеклянными витринами алюминиевый, золотого цвета торговый павильон. И если палатку при желании, даже за один час, легко можно было заменить павильоном. То невиданную нашим героем до этого дня, тротуарную плитку, никак невозможно было так ровно и на такую площадь уложить за одну ночь вокруг павильона. Нереальность происходящего с новой силой вломилась в сознание Владимира и, ускоряя шаг, он почти бегом зашагал в сторону института, так поспешно, как будто именно там его ожидали ответы на все вопросы, возникшие у него в голове. За все время, что Володя добирался до места учёбы он, замечал их всё больше и больше: не совпадений дня сегодняшнего с днем вчерашним. Здесь новая клумба, которой вчера точно не было! Там ещё один новый торговый павильон! Число иномарок, движущихся по улицам города, неожиданно превысило число отечественных машин. Да и интенсивность движения на дорогах увеличилась. Заметная перемена произошла и в людях. Серо-сине-зелёная толпа людей на улице, иногда вспыхивающая ярким пятном отдельных личностей, вдруг превратилась в прекрасное карнавальное шествие всех цветов радуги и её оттенков. Мусорные урны, которых ещё вчера не было и в помине, сегодня находились там, где им и положено было быть. И пусть вокруг них ещё валялись скомканные пустые пачки сигарет, обертки от сникерсов и жестяные банки из-под пива и кока-колы, небрежно брошенные не совсем сознательными гражданами. Только во всём этом уже угадывался порядок и уважение общества и его граждан к окружающей действительности и к самим себе. Чего ни как нельзя было сказать о дне вчерашнем, пыльном и убого – сером. К концу пути Володино сознание заполняло уже такое разнообразие чувств, что он и сам не понимал происходящего у него в душе, всего было намешано с избытком. Страх, любопытство, восторг, понимание нереальности происходящего, все эти чувства перемешалось в его душе, и было готово выплеснуться наружу кучей вопросов. Только кто мог на них ответить? И не сошёл ли он с ума на самом деле? Почему всё так изменилось за одну ночь? Парень невольно остановился, задавая себе все эти вопросы. Ему оставалось только перейти дорогу, чтобы попасть в свой институт, наш герой бегом поспешил в сторону открытых ворот, отделявших его от конечной цели в надежде, что может быть, хотя бы там, в храме науки, хоть что-то, да прояснится.

Глава 5

За свою достаточно долгую жизнь Пал Иванович повидал, конечно, много интересного, можно сказать загадочного и даже в какой-то степени мистического. Хотя все загадки, в конце концов, объяснялись весьма прозаично, а мистика сводилась к банальному циркачеству. И в этом, мягко говоря, удивительном случае доктор стал искать рациональное зерно всего происходящего, вот только найти его оказалось практически не выполнимой задачей.

– Похоже на летаргический сон. Хотя и нескольких часов в морозильной камере ни один человек не выдержит. Есть, конечно, люди, умеющие управлять своим сердцебиением, дыханием, температурой тела, но несколько недель при морозе не выше десяти градусов, ниже ноля? Это из ряда вон! Помнится, монахи в одном из монастырей в Гималаях проходят испытание холодом. Они должны практически без одежды всю ночь пролежать на снегу, представляя себя на берегу тёплого моря, такой вот аутотренинг. – Примерно вот так вслух размышлял наш уважаемый доктор, разглядывая странного молодого человека. Фёдор же в свою очередь в силу своего малого жизненного опыта и ещё не окрепшего сознания был страшно испуган и все время не произвольно прятался за спину доктора,

– Алло, Вы меня слышите? – произнес доктор, щёлкая пальцами, слева и справа от лица незнакомца, – дайте знак, что вы меня понимаете …

Но странный молодой человек продолжал лишь внимательно разглядывать Павла Ивановича. На какое-то время доктор, как показалось ему, и сам попал под гипноз этого невероятно синего взгляда. Глаза незнакомца совсем не казались пустыми или ничего не понимающими. Напротив, в них, как ни странно это может показаться, угадывался не малый интеллект, ум, и даже, как показалось доктору, какое-то превосходство надо всем и вся окружающим этого молодого человека. Но это превосходство не было холодным взглядом высшего создания. Эти глаза смотрели скорее со снисходительной отцовской любовью, на малых ещё не совсем разумных детей. Это показалось весьма странным доктору, если учесть возраст молодого человека, навскидку, выглядел он не много старше практиканта Фёдора. Какое-то время наши герои с любопытством разглядывали друг друга. Наверно, первый раз в жизни Пал Иванович оказался в такой странной, если не сказать больше, не реальной ситуации. Фёдор, находясь в полной прострации, сам не замечая того, что одной рукой он постоянно вытирает предательски потевший лоб, а другой теребит рукав пиджака, стоящего перед ним доктора и с нескрываемым ужасом, смотрел на вчерашний труп. Его рот то открывался, то закрывался, при этом, не издавая ни звука. Со стороны он напоминал человека, абсолютно лишенного, какого-либо рассудка, так сильно на него подействовало это невероятное событие.