Мэй Платт - Ужасное сияние

«Курица мне уши надерёт», – подумал Нейт, но переубедить себя было трудно. Он решительно поставил жестяное ведро на землю и сдёрнул с покосившегося колышка забора жёсткую камышовую рубаху.

Кэти и Милли ещё спят, отметил он, когда выходил на улицу. Обычно те просыпались раньше, а Милли ещё и расталкивала его, грозила облить водой прямо в гамаке. Пару раз так и сделала под ворчание Курицы, что Нейт лентяй и олух, и пора бы ему уже вырасти.

Нейт поёжился, вспомнив, почему проснулся первым. Ночной кошмар быстро выцветал с предрассветными лучами: первые проблески солнца ложились от горизонта до жестяных домиков маленькой деревни. Большой петух запрыгнул на забор рядом с Нейтом и пронзительно заорал.

– Цыц, суп сварю, – Нейт спихнул петуха на землю. Тот попытался отомстить, клюнул, но толстую резину высокого сапога не пробил.

Телепорт. Такер и телепорт. Милли оценит. Он принесёт ей какую-нибудь по-настоящему крутую штуку; вот прямо чувствовал: там нынче вывалилось нечто особенное. Почему бы ему и не чуять? Будущий авгур он или нет, в конце концов?

Синие Вараны ещё не скоро, а рассвет – вот он, и до телепорта всего полчаса быстрым шагов – во-он в ту сторону, где заросшие ряской холмы рыжеют прогалинами аладовой травы. Нейт успеет туда-обратно. А потом подоит Хворостину и всё остальное.

Показать Милли за завтраком находку из города – разве не стоит ради этого рискнуть ушами? Нудная брань Кэти Курицы его всё равно не проймёт.

«Я быстро», – Нейт перемахнул через забор и в несколько сотен больших шагов оставил Змейкин Лог позади.

Издалека телепорт разглядеть было непросто: платформа лежала в небольшом провале, как раз где холм спускался к мелкой речке, которую все называли просто Речкой. Выдавала место только буйно разросшаяся трава, но она же и прятала круг из металла, который никогда не ржавел и напоминал бледно-серебристую в голубизну лужу. Никто в деревне не помнил, когда местные обнаружили этот кусок «заразного» города так близко от жилья. Нейт спрашивал Курицу Кэти, старейшину Гартона, старуху Мамашу Кейбл – ей прошлой весной исполнилось девяносто лет, она всё помнила, – откуда телепорт взялся, когда это сюда приходили городские и зачем поставили одну из своих «невозможных дорог» посредине Пологих Земель. Ему не отвечали. Про городских вообще не любили говорить. Заразные, больные. Мамаша Кейбл, когда выяснилось, что Нейта алады не видят и он годится в авгуры, и на него самого стала плеваться.

«Отмеченный он. Не к добру это».

Она шамкала складками морщинистого рта и часто облизывала губы бледным языком. Зубов у Мамаши Кейбл осталось штук восемь, но этого хватало ещё и оскалиться вслед. Нейт её в детстве побаивался, особенно суковатой палки, а теперь скорее обижался.

Не к добру? Вон его рейдеры заберут. И будет он там авгуром.

Что именно это означает, Нейт представлял плохо. Наверное, как-то связано с аладами.

Как бы то ни было, про телепорт никто ему не отвечал, про города тоже, от того же Такера, Одноухого Бенни и Милли он слышал про всяческие чудеса с летающими внутри куполов машинами и волшебными кнопками: нажмёшь – отправит тебе в голову картинки, никаких книг читать не надо. Верил через пять баек на шестую. Как будто ровесники знали больше.

Телепорт Нейту нравился не только «плевками». Заражённые или нет, а штуками оттуда пользовались все. Ему нравилось подходить ближе, тогда привычная упругая ряска становилась реже, а жёсткая и одновременно какая-то бесплотная аладова трава норовила зацепиться за брезентовую штанину. В детстве Нейт, Такер и Милли швырялись в аладову траву камнями, пару раз подожгли и страшно собой гордились – аладов отгоняют, герои. Потом уже Шляпа Дональд, хозяин улья мурапчел, объяснил: аладова трава не привлекает тварей, просто вырастает там, где они водятся. А водятся они рядом с городскими штуками. С телепортом вот.

Шляпа Дональд был отцом Такера, он тогда не просто объяснил, а здорово всем всыпал. Мол, нечего шататься к «заражённому» месту. «Тебе – особенно», – сверкал он на Нейта прозрачными глазами навыкате, подразумевая: ты ведь не хочешь отправиться за горизонт вслед за отцом и матерью?

Нейт всегда знал, что с ними случилось. Телепорт его пугал несколько лет, даже затихший. А теперь вот ожил, да и «сопляк» подрос, но самое главное – другое.

«Алады меня не чуют».

«Я авгур».

Нейт всё-таки замедлил шаг по мере того, как приближался к матово поблёскивающей глади. Диск был всё таким же чистым, точно нарочно отмытым. Год назад Такер подарил Милли зеркало – та страшно дорожила подарком, Нейту даже прикоснуться не давала: «Разобьёшь ещё, Рыжий!»

Телепорт казался похожим на это зеркало – огромное зеркало, которое ничего не отражало, но как будто готовилось принять смельчака, что решится сделать пару шагов дальше кромки аладовой травы.

Такер наврал. Вокруг ничего не валялось – ни на расстоянии в сто шагов, ни в десять. Нейт разочарованно шмыгнул носом, поправил выбившуюся из хвоста прядь волос. Они успели высохнуть, пока бежал, а ещё стало жарко от поднявшегося над далёкими силуэтами гор солнца.

– Наврал, – произнёс Нейт вслух, словно подтверждая вывод. И провёл тыльной стороной ладони по лбу, стирая пот. Врезать бы Такеру, но это успеется, всё равно нужно возвращаться. Нейт помялся, балансируя с пятки на носок, а потом сделал ещё пару шагов к телепорту.

«Эй, эй».

Так близко нельзя подходить. Штуковины выплёвывают куски городов, словно сожрали своих же создателей и сыто отрыгивают комки шерсти и мелкие кости. Нельзя пересекать невидимую черту.

Нейт демонстративно развернулся всем телом.

Его ударило в спину. Он отпрыгнул, покатился в неприятно-мягкой траве, выхватил нож, который всегда носил на поясе.

– Тьфу ты.

Фляга. Удобная большая фляга – на вид хорошая, обитая каким-то материалом, вроде кожи козовера, а то и бизона, только ещё прочнее. Нейт сцапал добычу, встряхнул: даже не пустая.

Надо же. Такер не наврал!

Нейт сунул флягу в накладной карман штанов. Прищурился на телепорт: от слабого ветра к диску склонялись мягкие стебли аладовой травы, похожие на плохо расчёсанные волосы. Несколько волос коснулись диска. Тот ответил «плевком»: большим болтом, который мог бы рассечь лоб или вообще выбить глаз, но упал в нескольких метрах от Нейта. Резьба оказалась причудливой и незнакомой.

«Пригодится», – болт лёг в карман рядом с флягой. Нейт сел на траву и стал дожидаться новых подарков.

Но больше ничего не происходило. Аладова трава послушно гладила голубоватый металл, телепорт словно понял, что за ним наблюдают, и больше ничем делиться не собирался. Солнце медленно ползло по небу, блики отражались на гладкой поверхности и противно жгли глаза – Нейт жмурился, моргал. Под веками оставались бело-зелёные с черной каймой пятна.