Alex PRO - Сиреневая книга

В то же время он регулярно и естественным образом использует редко употребляемые в современном языке слова, выражения и метафоры, характеризующие его несколько иначе, чем обычного начитанного юношу. Да и не выглядит он начитанным. Чужое мнение он, похоже, абсолютно не уважает. Точнее полностью игнорирует. У него на всё свои… пять копеек, как он говорит. И это не подростковые максимализм и инфантилизм. Это совершенно другое.

– Инфантильность…

– Что? Ах да, наверное, так… Нередко он склонен терять ход мысли, уходя в пояснения и застревая во второстепенных описаниях. Он говорит много, мы пишем, но… Не знаем зачем ему это надо, и что он такое… Порой интересно, очень похоже на правду, но иногда просто… Стругацкие позавидуют. Например, он утверждает, что был в двадцати с лишним странах, во многих не по разу. Преимущественно в капстранах и развивающихся странах. Западная Европа, Северная Америка, Юго-Восточная Азия, Северная Африка. И рассказывает подробности. Что помнит. Мы проверяли. Что смогли на нашем уровне. Почти все верно.

– Почти, это как?

– Ну, например. Он утверждает, что ездил в Шарм-эль-Шейх. Там вообще-то базы. А он отдыхал, видите ли, в начале века. И на Хайнане он отдыхал. А это, на минуточку, КНР, наглухо закрытый остров. База подлодок и прочего, опять же. И во Флориде. ФРГ толково описывает, про это вообще отдельный разговор. Францию. У нас же… все как-то невнятно. Ни автономий, ни союзных республик, все какие-то государства у него! Размером с пару областей. Президенты, Думы, губернаторы, мэры, олигархи! Убийства, теракты, путчи, коррупция, присяжные, деньги, наркотики, оружие… Мексика какая-то! И в то же время адекватнейшие оценки всего и вся. И какая-то чудовищная информированность!

Представляете, в Ленинске он был! Не в местном, а в том. В том самом. Из любопытства. Даже примерную схему расположения тюратамовских площадок нарисовал.

– У него отец там служил. Мог и от него узнать.

– Тогда все было несколько иначе. Он из-за отца туда и поехал. Через много лет. Следы искал. Своими глазами хотел взглянуть.

– Я почитаю позже. Да, ещё… Штейн его не знает. Это точно.

– Мы тогда думали, что еще можно резвиться, держа фигу в кармане, что за спиной ого-го какая мощь, светлые головы и заботливые руководители, а оказалось… что всё… Нет стены! Пустыня. Те, на кого мы надеялись и рассчитывали, давно или умерли, или не при делах, или своей Родиной считают другие места. Вахтовики, заколачивающие шальную деньгу, безразличные к пожеланиям и чаяниям аборигенов. Пришельцы, которые уже отвыкли думать о высоком. И о людях на этой земле.

И нет больше никого, мы – и есть страна. Всё! На переднем крае только мы, пожившие и повидавшие, и эти щеглы, с опилками в башке. И нам их мозги чистить. Некому больше, понимаешь?!

А знаешь, что самое обидное? Это то, что потомки не оценят. Им расскажут совершенно другое. Те, кто выживет. А мы сгорим, мы ж на передовой. Когда закончилась война, с подвалов вылезли герои… Так кажется? Вот они и поведают. Свою версию. А может вообще… кто-то даст команду всё забыть. Всё забыть – не было ничего такого! Так, заварушка, непонятно кого с непонятно кем. Времена, мол, были такие. Больше таких не будет, торжественно обещаю.

И, подумай, как это странно – за что умирать-то, казалось бы? За родную землю? Так она вся распродана не пойми кому… и загажена всеми подряд. К воде через заборы не продерёшься. За чьи-то дворцы, заводы, за чьи-то шахты-яхты? Тебе – умирать… А они будут жить вечно? А их дети будут в день тратить больше, чем твои за год? За что я должен пойти воевать и резать таких же бедолаг? За чьих-то блядей и их бриллианты? За фуа гра? За что?

– Как мне знакомы эти ваши глубокие кресла! Думаете, эта байда на всех работает? Ошибаетесь! Мне вот, например, никакого неудобства не доставило. Сидеть нормально, спина отдыхает, можно расслабиться, собраться с мыслями. А прыгать на тебя я и не собираюсь. Я вообще на мужиков не прыгаю, я правильной ориентации. И то, что ты надо мной навис, мне по барабану – ты ж мне ухо не откусишь? Чего опять не так?

– Да как-то странно наблюдать… пятнадцатилетнего брюзгу, тыкающего офицеру…

– Так я, майор, – ты же кажись майор? – могу и пересесть… Спиной к тебе. К Вам. Да ладно, чего выёживаться. Ты ж с детьми не выкаешь? Вот и мне непросто. Или сам смотри в сторону, твои коллеги теперь только так и поступают. Ты не наблюдай, ты слушай, если тебе любопытно. А тебе должно быть преинтересно.

– Слушай, Бондаренко, мне вообще всё это занимательно… Что объяснимо – работа у нас такая, а вот тебе-то какой интерес… плести все это? Выговориться больше некому, чтобы при этом под трифтазин не загреметь ?

– Это что за зверь? Хотя не объясняй, примерно ясно. Тоталитарная, типа, психиатрия? Психотерапия. Ни фига не смешно. Знал бы ты, через что я прошёл… Тебя б от одного только рассказа торкнуло! Юморист нашелся, ты смотри!

Какой интерес плести всё это, говоришь? А я не знаю! Да, правда, не знаю. Не уверен. И что с того? Нетривиальная, заметим, ситуация. Но, похоже, догадываюсь… И знобит меня от таких догадок! Даже думать боюсь в ту сторону.

Просто будем считать, что у меня, по сути, единственная возможность что-то решить здесь – это только через ваше… общество «Динамо». Раз сложилось так, как сложилось, то значит так и надо. И для меня, и для тебя. Не боишься, кстати? Соприкасаться с такими вещами – это, знаешь ли, обязывает! Тут уже надо хорошо думать, что с тобой может случиться, как с носителем. И вообще с причастными. Времена-то наступают лихие. Abducet praedam, qui accurrit prior [15] «Унесет добычу тот, кто прибежит первым» (лат.) . А ваши ребятишки всегда к приору стремились. Динамо, вперед!

Кстати, в одном из банков в десятых годах предлагался депозитный вклад исключительно для членов общества, так и назывался «Динамический». Товарищ у меня там свои сольдо хранил. Представляешь, какой юмор?

– Я тебе так скажу, Бондаренко: «Не надо меня раскачивать». Насчёт тебя и твоих речей у меня лично очень нехорошие предчуствия. Так что, пока… плети Емеля, твоя неделя.

– Плетут кружавчики, как мне сегодня в школе одна краля заявила, а я выговариваюсь. И как-то не уверен я, что у меня она есть… эта неделя. Тоже чуйка какая-то. То так, то эдак. Тебе начальство наверняка дало команду, типа поспешевствовать, так ведь? Вот и давайте, я-то ваши пожелания учитываю. Так? Так! Вот и чудненько! Раскачивать! Предчуствия! Надо же, какие мы чувствительные! В общем, майор, везите девчонку сюда и организуйте подход.

– Это всё?