Алексей Сидора - К1. Объединенное созвездие

– Одна удачная сделка и несколько лет отбора людей по всей планете. Ну и немного клонирования…

– Что за сделка такая?

– Мы, то есть люди, первыми научились заделывать чёрные дыры. На основе исследований наших учёных в области межтактового пространства у служителей науки Конгломерата появились инструменты для закрытия дыр, – Юля произнесла это с такой гордостью, что можно было подумать, будто она лично принимала участие в данных исследованиях.

– Выходит, межтактовые капсулы – тоже сугубо земное изобретение? Как же эти расы раньше между собой общались, если у них не было этой технологии?

– Межтактовые перемещения изучены давно. Первыми их изобрела цивилизация Гзы. Но там всё шло равномерно, на государственном уровне, и другого использования, кроме как перемещения технологии, не нашлось. А наши немного копнули в другую сторону и научились заделывать пробоины в пространстве.

– А чем они плохи? Ну, есть они и есть – зачем их латать?

– Практика показала, что пробоины могут появляться как в результате ядерных реакций, так и сами по себе. Изначально – малых размеров, а в дальнейшем – расти по мере поглощения окружающих их частиц. Ну, и поглотить планету или систему целиком.

– Но как я понял – мы сейчас тоже между тактами, то есть фактически – в пробоине?

– Не совсем. Дыра предполагает застывание в одном и том же межтактовом моменте. Мы сейчас движемся, перепрыгивая отрезки пространства, игнорируя время. Тратим его только на те короткие промежутки, когда выскакиваем из междутакта. И разговариваем с тобой лишь потому, что периодически выныриваем в обычное пространство. Этого не ощущается, поскольку в остальное время мы замираем, но всё же так и есть. Каждая секунда нашего с тобой разговора сопровождается миллионами километров расстояния, пройденного нами в застывшем состоянии. А внутри пробоины существует только один междутакт, в котором время попросту останавливается.

Я встал… Зажмурился, помотал головой.

– Б-р-р-р. – С этими словами я снова уселся на купейную полку. – Юль, я сейчас вообще ничего не понимаю – всё это мне почему-то знакомо… Тебя я знаю, по мере твоего рассказа начинаю кое-что припоминать, но не пойму, откуда это всё. В голове каша из воспоминаний и…

И тут поезд дёрнулся так, что если бы это был самый обычный привычный состав – можно было бы подумать, будто мы во что-то врезались.

Хотя с чего я взял, что междутактовый поезд не может ни во что врезаться? Меня буквально впечатало в стенку купе, а сверху рухнула Фике, которая всем своим видом показывала, что это не запланированная остановка и уж никак не обычная ситуация. Всего лишь через секунду мой телефон зажужжал и зазвонил, а точнее, затрещал, запиликал на непонятный мотив. Машинальным привычным жестом доставая мобильный из кармана джинсов, я подскочил к окну и застыл. За ним была какая-то планета – явно не Земля, как минимум потому, что вокруг неё вращалось целых две луны, около одной из которых крутился ещё один спутник.

Мы оказались с солнечной стороны, и красное, умирающее солнце хорошо освещало очертания материков. Тут очень живописные закаты. Нет, мне так не кажется. Я это точно знаю. Я был здесь. Особенно красиво становится, когда на закатном небе проступают оба спутника планеты. Не помню, когда это видел, но вспышка из памяти была слишком яркой, чтоб оказаться обычной фантазией. Я припоминаю, что смотрел на закат и думал, будто местному солнцу осталось совсем немного времени по его звёздным меркам. Уже скоро, через какой-нибудь миллиард-полтора миллиарда лет оно взорвётся, сжигая всё, что есть вокруг. Вот эту планету с обоими её спутниками и вон те две на границе видимости. Возможно, раньше в этой системе было больше небесных тел, просто солнце по мере увеличения сводило их с орбит и поглощало. Вот так и осталось всего три. Безжизненный кусок металла на краю системы, газовый гигант чуть поближе и вот эта планета с двумя спутниками. Странная штука – память. Структуру системы вспомнил, а название тела всё никак не приходит в голову. Вот именно то, что пытаешься вспомнить, забывается всегда в первую очередь.

– Диада, – сказала, будто прочитав мои мысли, Фике, глядя на планету. – Кто звонит?

– Кирк, – так же задумчиво произнёс я, даже не посмотрев на телефон, и закончил фразу непонятно откуда взявшейся мыслью. – Этот сумбур звуков я ставил на звонки от него.

Я поднёс трубку к уху и нажал на приём.

– Игорёк, старина! До меня тут донеслась весточка, что ты снова с нами! Опять в седле и до сих пор не связался со мной! Как так можно?! Я понимаю – работа, заботы, амнезия и всё такое, но я надеялся, что меня ты вспомнишь в первую очередь!

– Кирк… Честно говоря, до этого звонка я даже не задумывался о твоём существовании. А сейчас – что ж, рад тебя слышать!

Фике выхватила трубку у меня из рук, при этом зацепив кнопку громкой связи, и заорала:

– Дубина! Ты понимаешь, что такой остановкой мог попросту забросить нас в местное солнце или размозжить капсулу об планету?!

– Солнышко! Юленька! И ты здесь? Ну как же, как я сразу не сообразил, кого за ним отправят. Тогда понятно, почему он не вспомнил о старом друге – ты просто затмила его разум своей бесподобной улыбкой!

– Не подлизывайся и не уходи от темы! Не мог дождаться, пока мы доберёмся до станции?

– Да ну… На станции начнётся – бюрократия, звания, должности. «К ним нельзя – они на брифинге», «у вас недостаточный уровень доступа для посещения этого отсека» и прочая лабуда, из-за которой опять буду ждать вас по шесть часов в доках. Но вообще – я просто хотел услышать старину Глюка и немного ускорить процесс вспоминания себя. Так что не психуй, уже отпускаю вас. Встретимся на станции!

Состав затрясло, и космический пейзаж вновь сменился радужным переливом. Подсознание выпихнуло в память очередную порцию мыслей. Кирк остановил нас межтактовым магнитом – такие используют для поимки преступников, но только в крайних случаях. Действительно – просчёт точки остановки весьма сложен, и существует вероятность остановить транспорт в самом неожиданном месте. Фике не зря так взбесилась. Помимо прочего – парень слегка раздражал её своими рисковыми идеями и «дурацкими выходками», как она это называла. Сам же Кирк был капитаном половинного ранга. Именно половинного – единственный в своём роде. Срок его службы в нашей доблестной организации, название которой я всё никак не мог вспомнить, – был уже достаточным для того, чтобы произвести его в адмиралы. Однако скверный характер, сомнительные и рискованные решения, принимаемые ним, очень пугали руководство. Ему боялись дать в распоряжение нечто большее, нежели кусок железа с десятком человек экипажа. В связи с этим решили создать персональное звание – капитан половинного ранга и спихивать на него сомнительного рода мероприятия. Кирк был полностью удовлетворён решением, сказав, что теперь он уникален и узнаваем, а руководить флотами – это не по нем.