Петроний Аматуни - Парадокс Глебова

— Не знаю. Ты лучше разберешься…

И мальчик обо всем поведал учительнице.

— Мне думается, ты немного прав, — задумчиво сказала она. — И все же Юль — хорошая девочка. Главное — помни: первую дружбу нельзя разрушать, как ветхую постройку.

Юль глубоко задело равнодушие Ло. Она украдкой выразительно поглядывала на него. Ло не замечал. На озере Лей она стала «тонуть», но ее кинулся спасать не Ло, а этот противный Ило; она увернулась от него и стремительно выплыла на берег, к немалому изумлению медлительного маленького толстячка.

А Ло лежал в двух шагах от того места, где из озера вышла Юль, и преспокойно читал какую-то книгу.

Обсохнув, Юль уныло пошла в прибрежные скалы, мечтая о том, как она, по примеру своих дедов и прадедов, станет космонавтом и отыщет обетованную планету, населенную иными, менее жестокосердными мальчиками.

Она забрела далеко и шла теперь по дну узкого темного ущелья среди синевато-зеленых зарослей аэло — гаянских колючих кактусов, самых удивительных растений на планете.

Взрослые экземпляры аэло втрое, а то и вчетверо превышали рост человека. Массивные толстые стволы шириной до метра, усеянные колючками, издали напоминали канделябры. Было удивительно, как они не сгибаются от собственной тяжести. А все объяснялось просто: аэло представляют собой прочную оболочку, наполненную гелием, отчего они, как воздушные шары древних, устремляются вверх и, плавая в воздухе, поддерживают стволы в вертикальном положении Они цветут два раза в год крупными пунцовыми цветами, издающими нежный запах ванили.

Карликовые виды аэло имеются во многих гаянских домах, но только здесь, в естественных условиях, Юль по-настоящему оценила красоту и дикое своеобразие этих «привязных аэростатов» гаянской флоры.

Решив сэкономить силы на обратном пути, Юль выбрала самое высокое аэло и без особого труда поочередно оборвала тонкие корни, выступавшие из земли, — каждый в отдельности они были хрупкими и ломкими.

Когда последние корни стали лопаться сами, Юль ловко обхватила руками и ногами прохладный ствол аэло и поднялась в воздух метров на сто.

Подхваченная струёй ветра, девочка понеслась к озеру. Дух захватывало от радостного торжества и сознания, что она совершает недозволенное.

Внизу показался пляж, она слышит испуганные крики растерявшихся подруг и учителей. Над озером ветер сменил направление, заставив ее сделать небольшой круг, и стремительно понес на север, в сторону островерхих пустынных скал…

Вот тут уже Юль почувствовала страх и крепче прижалась к стволу аэло.

Она не заметила, как Ло вскочил в ближайший вертолет, лишь увидела веревочную лестницу и услышала его успокаивающий голос:

— Хорошо, Юль. Все идет чудесно… Хватайся за лестницу. Отталкивайся от ствола. Быстрее! Держись крепче, Юль!

Освобожденный от тяжести, аэло взвился вверх, а Ло направил вертолет вниз.

— Еще немного, Юль! — уговаривал он. — Потерпи… Берег рядом… Еще чуть-чуть… А теперь — плыви, Юль. Плыви…

Прошел последний год пребывания Юль в интернате. По гаянским традициям, на этом по существу заканчивалась ее юность и право жить целиком на иждивении своих сопланетников.

Отныне она — как и все — будет также обеспечена всем необходимым для жизни, но никто не будет ее учить, как учили ее в школе, давать ей знания, не особенно считаясь с тем, хочет она их иметь или нет: общество обязано было дать ей необходимый интеллектуальный минимум.

Отныне она выберет свою дорогу в жизни и сама будет учиться, приобретать все, что сочтет нужным для своей профессии, завоевывать ее — пусть в специальных учебных заведениях, консультироваться у педагогов и ученых, но все-таки самостоятельно.

Пройдет и этот период формирования ее личности — и тогда Юль приступит наконец к исполнению своего долга: заботиться о благе планеты.

Тем временем Ло, окончивший интернат на два года раньше Юль, учился в консерватории и жил в уединенном флигеле вдвоем с машиной «Нао», оставленной Народным Советом у него.

Он часто навещал Юль, и она бывала у него, не подозревая, что «Нао» тщательно исследовала ее характер и отношение к Ло.

«Нао» оценивала девушку так строго, что Ло склонен был заподозрить ее в придирчивости. А дело заключалось совсем не в этом: если Юль огорчала Ломашина сурово ее осуждала, если же радовала — то хвалила с тем же усердием…

Ло наедине с «Нао», часто разъяснял ей, что такое любовь с точки зрения человеческой, а уходя, оставлял ей десятки художественных произведений о любви. «Нао» с завидной быстротой знакомилась с ними, сортировала различные признаки любви по своему, конечно, принципу, но на вопрос Ло отвечала одно и то же:

— В уравнении ваших отношений нет равенства! — И уже не отговаривалась: «мало информации», а добавляла: — Недостает необходимых величин в правой части… — (Левая часть уравнения в этом многолетнем кибернетическом «пасьянсе» принадлежала Ло.)

Зная, что Юль возвратилась после интерната в квартиру своих родителей, Ло первым из друзей навестил ее.

— Что ты скажешь теперь? — весело спросил он.

— Буду астрофизиком, Ло.

— Тем лучше для меня: мы снова будем учиться вместе!

— Почему? — удивилась Юль. — Твоя дорога уже не звучит так музыкально, как прежде?

— Нет, нет, Юль: я остался верен музыке… как и тебе.

— Приятно слышать, Ло.

— Видишь ли, я должен еще знать биохимию, физиологию и физику микромира.

Дня два спустя они съездили в Центр Физических Знаний, запаслись программами, посоветовались с методистами и получили направление в Дом Физики. Как и в других высших учебных заведениях Гаяны, здесь не было ни конкурса, ни определенного начала или конца учебного года: весь курс можно было пройти и за пять лет и за восемь. Не было и переходных экзаменов, по той причине, что процесс учения беспрерывен и учащийся сам выбирал себе «время летных отпусков».

Успеваемость определялась машинами, но по окончании всей программы, включая практику. Ученый Совет, ознакомившись с кибернетической «записью» всего обучения молодого человека, выносил решение о допуске его (или ее) к самостоятельной работе, о чем сообщалось в Учетный Центр планеты.

Зато любой гаянец, когда ему вздумается, мог запросить кибернетику заинтересованного учебного заведения и немедленно получить абсолютно объективную оценку и характеристику любого учащегося…

Таким путем ученые и научные или промышленные учреждения заранее отбирали для себя специалистов.

«Годы имеют большую скорость, нежели дни», — говорят на Гаяне.

Став астрофизиком, Юль получила возможность продолжать дело отца: заняться изучением свойств и взаимоотношения Пространства и Времени. Но с чего начинать?