Петроний Аматуни - Парадокс Глебова

— Уважаемые члены Народного Совета, — говорит Евгений Николаевич, — мы просим вас разрешить отправиться нам в дальнюю галактическую экспедицию для изучения космических струйных течений. Здесь много вопросов. Может быть, спиральная структура Галактики объясняется действием струйных течений? Возможно, они расслаивают и Метагалактику, сообщая ей неустойчивость, присущую большим звездным скоплениям, раздувают или сжимают Мироздание? Мой соотечественник астроном Паренаго открыл звезды-нарушители, движущиеся навстречу общему потоку звезд… Почему не предположить, что их увлекает космическое струйное течение? Изучение данных счетнорешающих и навигационных машин «Юрия Гагарина» позволило нам сделать кое-какие предположения… Диаметр «земной» солнечной системы равен шести биллионам километров. А еще через четыре биллиона наш звездолет спокойно вошел в космическое струйное течение, которое, видимо, имеет изогнутую траекторию. Нам удалось также установить, и на каком удалении от Гаяны мы вышли из него в обычное пространство. Огибая район Гаяны, оно уносится дальше. Куда? Надо отыскать его и довериться ему. Ваша техника позволяет организовать экспедицию. Расчеты показывают: первоначальное направление полета должно быть таким…

Евгений Николаевич показывает его на звездной карте крестиком, и лица членов Совета хмурятся; это направление поглотило нескольких Роотов… Оно запрещено для галактических полетов.

— Мы просим снять запрет хотя бы для нас… Запрет охранял жизнь космонавтов, — взяла слово Юль. — Я согласна. Но сейчас положение меняется: земляне обнаружили космическое струйное течение! Нельзя допускать, чтобы запрет стал тормозить науку о Величайших Пространствах, ани.

Присутствующие смотрели на нее молча, оценивая возникшую ситуацию.

— Прежние экспедиции Роотов наталкивались на сильное сопротивление среды, сотрясавшее звездолеты. У нас есть сейчас, ани, сверхпрочные звездолеты, опасность резко уменьшается. Вас беспокоит связь, ани. Я прошу выслушать члена Совета Ула. Разреши сказать ему, долгожитель?

Ган кивнул молодому ученому с курчавой шапкой черных волос, сидевшему в первом ряду.

— Лаборатория космических средств связи, — сказал Ул, — закончила проект нового «почтового» снаряда. Если радиосвязь прервется — из звездолета будет выпущена торпеда повышенной мощности и с гарантией доставит донесение…

Ул закончил, и снова заговорил Евгений Николаевич:

— Мы обсудили проект и в нашей маленькой семье землян — командир разрешает мне принять участие в экспедиции, если вы, ани, утвердите ее.

Ган оглядел посерьезневшие лица. Об опасности самого полета не говорилось ни слова — не имеет смысла пересыпать песок с ладони на ладонь.

Евгений Николаевич ринулся в решающую атаку. Поднявшись с места, по земной привычке, и подойдя к краю возвышения, он вновь горячо заговорил:

— И еще важное соображение, ани! — Голос его звенел. — Мы считаем невероятным допущение, что это течение единственно и только в нашей Галактике… А что если, говорим мы, во Вселенной существует сеть подобных течений? Мы получим новый метод изучения Величайших Пространств и свяжем не только планеты, но и галактики. Мы победим Его Величество Время, ани!

Евгений Николаевич рассчитал атаку с кибернетической точностью. Взгляды членов Совета загорелись вдохновением. И все же, когда Ган предоставил слово желающим, никто не выступил.

— Ну, что ж, — улыбнулся долгожитель, — в течение часа мы будем размышлять…

После перерыва началось голосование. Оно длилось ровно пять минут. За это время каждый еще раз обдумал свое решение и мысленно излучил его в телепатическую машину.

Пять минут спустя жители планеты узнали итог: 971 голос — «за», 14 — «против» и 15 — воздержались.

Опять дневник и новая страница — я с грустью начинаю ее словами: «Последний день мы провели…»

Да, подошел и такой день. Мы собрались на острове Уэл, откуда Евгений Николаевич и Юль стартуют в космос.

Не было атмосферы исключительности — всякий намек такого рода изгонялся из быта жителей острова и гостей. Не было и церемониальных проводов. Из Тиунэлы прилетели Ган, Ле, Ул и Эла.

Отправляется в рейс самая большая и прочная ракета Гаяны. Глядя на нее, кажется, будто стоишь у подножия высокого скалистого пика, на склоне которого крупно написано: «Ри».

Простившись с нами, Юль повернулась к Гану:

— Если мы… не скоро возвратимся, долгожитель, значит — нашли космическое струйное течение. Ган молча поцеловал ее и отошел.

— Повнимательней, Евгений Николаевич, — сказал командир, обнимая друга. — В трудной обстановке… — он запнулся, желая сказать «не лезьте на рожон», но не договорил, подумав, что сам этот полет имеет неприятный адрес: к черту на рога.

— Понял, командир, — кивнул Глебов. Вскоре на Гаяне стало одним звездолетом меньше… В науке чудес не бывает, в природе — тоже. Зато изменений, непрерывного и нескончаемого развития — сколько угодно. Одно явление переходит в другое и разбрасывает семена третьего…

Мы знали из трагического опыта прошлых. экспедиций, что может ожидать Глебовых, но надеялись… Так уж устроен человек. В космосе все бурлит, как в кипящем чайнике, и мы думали: а вдруг именно теперь там произошли изменения, благоприятные для наших дорогих друзей?

Увы! Последнее сообщение от них было встречено в Совете глубоким молчанием — слова мало могли помочь делу, все знали, для чего с поверхности Гаяны умчался «Ри».

— Жестокая вибрация, — сообщали Глебовы. — Звездолет выдерживает… Неизвестное силовое поле уводит с курса… Самочувствие нормальное. На борту порядок.

И все!

Потянулись тревожные дни. Но мы верили в успех. Не потому, что надеялись на авось. На этот раз непокорный космос штурмовали во всеоружии. Мы имели больше права надеяться, чем звездоходы прошлых столетий.

По решению Народного Совета на одной из просторных площадей столицы в короткий срок соорудили монументальное здание «Земля». Я присутствовал при сборке… Фундамент был окончен накануне: он напоминал пчелиные соты, толщиной всего метров двадцать.

С утра вдали показался караван гравитационных контейнеров с массивными блоками нашего небоскреба. Они плыли над крышами города, неторопливо и уверенно.

Машины опускали их на фундамент. Каждый блок точно ложился в свой паз — гравитационный контейнер мягко высвобождался и возвращался на базу.

Ни капли цемента, ни сварки, ни заклепок! Все части здания намертво присоединялись друг к другу электромагнитными каркасами и вакуумными полостями (по принципу магдебургских полушарий). На поверхности здания был слой, превращающий излучения гаянского солнца Фело в электричество, накапливающееся про запас в аккумуляторах фундамента и блоков.