Маргарита Федоренко (Шведак) - Ядовитое небо

– Зачем? – спрашивает она, не торопясь выполнять его просьбу.

– Дай! – парень просит настойчивее. «Нужно понять. Нужно убедиться!», крутится в голове назойливая мысль.

– Ты сегодня какой-то странный. – брюнетка сдаётся, и протягивает ему руку с серебряными кольцами на пальцах и длинными ногтями, – Вот, держи.

Он берёт её руку в свою и прислушивается к ощущениям, «Тёплая. Хорошо». Обнимает. Как спокойно и уютно. Пожалуй, даже немного пьяняще. «Что не так?», ощущение неотступной опасности не даёт ему расслабиться, «Что-то точно не так». Мысль ужом вертится, но упорно не даётся в руки. Собрав всю волю в кулак, он ловит ускользающее осознание за хвост – «Нет запахов!» Он не помнит имени этой девушки, но совершенно точно помнит, что от неё всегда пахнет духами! Всегда, но не сейчас.

– Что за чёрт?! Кто ты? – с каждым его словом краски окружающего мира как будто бы выцветают и блекнут. Парковая декорация становится нереальной, сворачиваясь жжёной бумагой, всё вокруг блекнет и осыпается.

– Перестань, ты меня пугаешь. – девушка с испуганным лицом заглядывает в голубые глаза напротив.

– Нет! Ты не настоящая! Я тебя не знаю! – он отстраняется и сжимает переносицу пальцами. Боль уже не давит, а раскалённым железом пульсирует в голове. Вот она, мысль, воспоминание, никак не поймать!

– Нет, ты определённо точно меня знаешь. – говорит брюнетка очень серьёзно, – Просто не помнишь. – звуки окружающего мира затихли. Остатки парка, раскинувшегося вокруг, стали трескаться и осыпаться облупившейся краской. За ними и лавочка с ближайшими деревьями, и голубое небо с тонкой полосой, оставленной пролетающим мимо самолётом, и девушка, отчаянно хватающая его за руки. Последними осыпались зелёные глаза, полные грусти и угасающей надежды.

* * *

Он резко вскочил с кровати, прямо в прыжке выбрасывая лезвие ножа. Никого. Тишина. Просто очередной странный сон из тех, которые кажутся логичными и реальными, пока ты во сне и абсолютно нелепыми, когда ты просыпаешься.

Сколько он себя помнил, он всегда был один и не видел в Немезисе других людей. Нет, конечно, он понимал, что они жили здесь раньше, но вот только себя он помнил не так давно, всего-то пару-тройку зим, с момента, как очнулся без воспоминаний в каком-то большом и пустом доме. С тех пор, людей он находил только частично и не вполне живых, а из воспоминаний вернулось только несколько идиотских историй прошлого, из которых следовал вывод, что он был не самым честным и дальновидным человеком, к тому же несколько подленьким и, порой, трусливым. Ни имени, ни происхождения, ни ещё чего-нибудь, хоть сколько то важного, он не помнил. Поискав по дому и в его окрестностях информацию и оставшись ни с чем, он мысленно окрестил себя Человеком-Без-Имени и пошёл себе по свету, куда придётся, без особой цели и смысла. Нет, конечно, не сразу. Сначала у него в сердце ещё была робкая надежда на то, что он встретит кого-нибудь, не мог же, в самом деле, выжить только он один. Но постепенно надежда сменялась мрачной уверенностью в том, что других людей кроме него не осталось. До того самого злополучного звонка, с которого, кстати, и начались эти странные сны.

Голос в телефоне сказал ему бежать. Ты гляди, ещё трусом назвал, гад! Но парень решил, что достаточно убегал в своей жизни и теперь снова бежать не станет. Он принял твёрдое, волевое решение, во что бы то ни стало найти ту, о ком шла речь. Найти и во всём, мать его, разобраться! Что там ставят ему в противовес, смерть? Но так ли страшно умирать в мире, в котором ты живёшь совсем один?

Он сел на край кровати, нехотя перекусил и, с немалым разочарованием, отметив тот факт, что припасов осталось меньше, чем он рассчитывал, стал собираться в дорогу. Пока что Человек-Без-Имени и сам толком не понимал, куда идёт, но точно знал, что сидеть на месте смысла нет. «В последний месяц заката природы», кажется, так говорил голос? Чтож, по его расчётам, сейчас полностью вошла в силу вторая половина осени, а значит, скоро судьба сама настигнет его в любом случае. Но обязательно ли быть жертвой, если можно хотя бы попытаться стать охотником в этой игре?

С этими мыслями Человек-Без-Имени встал и спешно засобирался в путь.

Чем дальше уходила дорога от пыльных равнин Пустоши, тем больше и больше, пускай и отдалённо, она напоминала дорогу в общечеловеческом её понимании. И если в три стороны тянулась бесконечная пустота и разрушение, то в четвёртую – вполне себе проезжая часть, пускай и довольно узкая.

Человек, не знающий заранее, куда он идёт, запросто сбился бы с пути, но для знающих это была дорога к спасению. И если долго и упорно идти, при условии, что ядовитый воздух пустошей для конкретного человека не опасен, то через дни и ночи, рано или поздно, вдали он увидит край огромного полупрозрачного Купола.

Так начинается дорога к Зеллариуму – высокоразвитому, выжившему, белоснежному Городу-Под-Куполом. Городу, путь к которому почти невозможен. Городу, который живёт даже после Катаклизма. Городу, который не ждёт чужаков, но оберегает своих жителей от Ядовитого Неба.

За Куполом, где кончается Пустошь, начинается, вполне себе ставшая обычной для местных обитателей, жизнь. Без излишеств и в труде, местные люди приловчились к новым условиям. Благодаря гениальным учёным корпорации Спасение, был создан Купол, надёжно защищающий от ядовитых испарений и атомного солнца, но при этом пропускающий воздух и ультрафиолет через фильтры, и подающий их в Зеллариум уже в безопасном, для человеческой жизни, состоянии. Таким образом, люди этого города выжили и не только выжили, а и стали стремительно развиваться во всех областях. Живя по несложным правилам и неся каждый свою ответственность, люди Зеллариума смогли достичь практически утопического социального устроя. Находясь внутри города, сложно было поверить что там, за границами Купола, разверзся ад на Земле. Здесь же осенние деревья только начали сбрасывать яркую жёлтую листву, а люди постепенно готовились к ноябрьскому Тыквенному фестивалю.

Внутри город был условно разделён на две части. Центр – территория Спасения, был застроен огромными футуристическими зданиями невиданных форм и гигантских размеров. Тут учёные и правители города работали не покладая рук, на благо всех жителей, следили за качеством света и воздуха, за защитой и управлением системами жизнеобеспечения Купола, и бог весть, за чем ещё. Простые штатские люди допускались сюда крайне редко и не охотно, и только на нечастые групповые экскурсии с проводником. Да, честно говоря, они и не особо стремились в белоснежные высотки. Что делать там, в оплоте науки и знаний человеку, ничего в этом не понимающему? Вторая часть – спальные районы, местами больше напоминающие маленькие Парижские улочки ХХ века, чем большой современный город. Даже сложно было поверить в то, что два таких абсолютно разных мира столь гармонично уживаются на одной территории.