Иван Сапрыкин - Тайна системы «Юпитер»

Так продолжалось некоторое время, прежде чем профессор, наконец, открыл глаза и стал всматриваться в текст.

– Хм… Недурно… – пробормотал он. – Ещё немного и можно будет запатентовать эту мою новую фигню.

«Фигнёй» профессор назвал своё новое изобретение. Это была специальная компьютерная система, которая могла подключаться к мозгу человека и считывать мысли. Геннадий Юрьевич сейчас как раз и занимался тем, что тестировал работу изобретения, над которым работал на протяжении всего этого года. Сегодня днём, он завершил программу, внёс все соответствующие коррективы, и решил проверить, как всё работает. Получилось неплохо: текст на мониторе полностью копировал мысли профессора.

В целом, Геннадий Юрьевич был доволен, – у него получилось. На протяжении целого часа он сидел и думал, а система ловила его мысли и записывала их на жёсткий диск компьютера, выставляя на экран непроизнесённые слова.

Геннадий Юрьевич зевнул и откинулся на спинку кресла. Закинув руки за голову, он слегка улыбнулся, любуясь тем, что было на экране.

Немного погодя, на экране появилось новое предложение, написанное с красной строки: «Кто бы за меня сходил в туалет, чёрт побери, не охота ведь вставать!»

Геннадий Юрьевич увидел последнее предложение.

– Ах ты, чёртова железяка! – воскликнул он. – Вот этого-то и не надо было печатать!

Он быстро удалил предложение и сорвал все беспроводные датчики с головы.

«Вот теперь можно спокойно думать что угодно!» – мысленно проговорил он, поднялся и, почёсывая живот и зевая, побрёл туда, куда ему так лень было идти.

Через минуту, он вышел из туалета и решил немного подышать свежим ночным воздухом. Для этого нужно было выйти из кабинета в коридор и пройти на балкон, откуда открывался чудесный вид на Чёрное море, перерезанное напополам сверкающей лунной дорожкой.

Коридор был пуст, тёмен и тих. Геннадий Юрьевич сделал несколько шагов и вдруг остановился. Его что-то насторожило.

Сбоку была дверь – дверь Ники – и из-за неё доносились какие-то приглушённые звуки.

– Что делает там эта несносная девчонка? – прошептал профессор. – Два часа ночи, а она не спит!

Он подошёл к двери и прислушался. Разобрать что-нибудь было невозможно, но профессор угадал тихий голос молодой девушки. Он тихонько постучался. Голос стих.

– Ника, – позвал Геннадий Юрьевич, – что ты там делаешь? Ты почему не спишь?

Мгновение спустя, дверь плавно отъехала вбок.

Это была комната биомеханической девушки, которую раньше звали Бионика; в её паспорте до сих пор стояло это имя, но в последнее время, даже Геннадий Юрьевич как-то свыкся с мыслью, что теперь его дочь зовут по-другому. Она хотела быть Никой. Вопреки ожиданиям, профессор Левандовский не стал противиться перемене имени, и постепенно привыкал называть своё создание так, как ей было приятно.

– Доброй ночи, па! – весело сказала девушка и улыбнулась.

– Вот мне вот это твоё «па»! – скороговоркой пробурчал Геннадий Юрьевич. – С тех пор, как ты вышла из комы, у тебя в мозгу что-то изменилось, и ты стала вести себя совершенно не так, как раньше.

– Но, может быть, это и к лучшему? А, па? – на последнем слове Ника сделала особое ударение, дразня профессора.

– Может-не-мо-ожет!.. Ты скажи лучше, чего это ты до сих пор не спишь? Ты знаешь, сколько времени?

– Два часа.

– Ну? А как же твои вечерние алгоритмы?

Ника засмеялась:

– Это уже давно в прошлом! – Она вдруг нарочно нахмурилась, скорчив злую гримаску и проговорила почти по слогам: – Я проснулась, потому что наступил новый день… Я засыпаю, потому что наступила ночь…

И она звонко расхохоталась, сидя на кровати, где рядом с ней лежала какая-то раскрытая книга.

– Что ты читаешь? – поинтересовался профессор, заметив книгу.

– Это «Одиссея» Гомера. – Ника схватила книгу и стала негромко декламировать: «Дочь светлоокая Зевса Афина вселила желанье в грудь Пенелопы, разумной супруги Лаэртова сына…» Ты не представляешь, па, как это интересно! Я уже читаю, как Телемах пытается натянуть лук.

– И сколько дней ты уже читаешь эту книгу? Почему я только сейчас об этом узнаю?

– Я читаю её уже двадцать минут.

– То есть, ты начала со средины, – утвердительно заявил Геннадий Юрьевич.

– Нет, я читаю с начала.

– С какого это начала? – не понял он.

– С самого начального начала! – засмеялась девушка.

– С первой главы?!

– Здесь не главы, здесь «песни».

– Да какая, к дьяволу, разница! Ты хочешь сказать, что прочитала почти до конца всю «Одиссею», написанную чёрте-каким-строчным ямбом, за двадцать минут?!

– Но я ещё не дочитала до конца! Тут ещё осталось… минут на пять. Если прочитать несколько раз.

– На каких пять? Я помню, как пробовал читать эту сказку, когда был студентом, так мне понадобилось что-то около двух лет, чтобы дойти до средины! И то! Я ни черта не понял, пока не посмотрел кино! А ты говоришь, двадцать минут! Какие тут двадцать минут могут быть?

– Значит, тебе просто не понравилась эта книга.

– Там вообще ничего не понятно!.. Постой. А ты хоть понимаешь, что ты читаешь, или так, для показухи хвастаешься мне тут?

– Я могу полностью процитировать всю «Одиссею», от первого слова, до того места, где я читаю сейчас.

Геннадий Юрьевич обомлел от услышанного. Раскрыв от удивления рот, он подошёл к ней, присел на кровать и внимательно посмотрел ей в глаза. Совершенно неожиданно профессор задал вопрос, который никак не вязался с их разговором:

– Ты когда в последний раз заряжалась? Твои индикаторы почему-то плохо видны.

– Тогда, когда ты выпустил меня из лаборатории.

– Это когда? Когда ты вышла из комы?

– Да.

– Это ведь было месяц назад! И ты хочешь сказать, что с тех пор ни разу не подходила к источнику?!

– Ни разу.

– Ни разу?!

– Ни разу.

– Ни разу???

– Ни разу!

– Прошёл месяц!

Ника покачала головой:

– Ни разу.

– А как же твой заряд? Что ты чувствуешь?

– Мой заряд в норме.

– К… ка… как он может быть в норме? Месяц!

– Ну, и что? Я полна сил и энергии. Я бегаю, прыгаю, плаваю, ныряю, лажу по деревьям, по горам…

– Стоп. По каким горам? Ты что, ходила в горы? Когда?

– Вчера.

– Но ты вчера почти целый день была в доме! Когда ты успела? До гор идти полдня!

– А я не шла. Я бежала. Налегке. Я взяла с собой только один бутерброд, который мне лично приготовил Леонардо, и побежала. Леонардо сказал, чтобы я не задерживалась и была осторожна.

– Ах он жучий сын! И мне ничего не сказал! Значит, прикрывает тебя, да! Стоило его так долго восстанавливать, чтобы теперь!.. Ха! За моей спиной творится чёрте что, а я как обычно ничего не знаю! Ах вы черти волосатые, мать его величества! Устроили тут вертеп, а я – ни слухом, ни духом!.. И что же, скажи на милость, вы от меня ещё скрываете, а? Заговорщики, блин!