Евгений Лукин - Портрет кудесника в юности

Закурила и принялась рассказывать, время от времени яростно выбрасывая дым из ноздрей. Она – предприниматель. Он – кобелина. Завёл кого-то на стороне. Известно даже, кого именно. Требуется отсушить, а когда приползёт обратно, она с ним, козлом, разведётся.

С задумчивым видом Глеб выслушал историю до конца, затем спросил имя, данное при крещении, и, подойдя к образу Миколы Угодника, затеплил свечу за здравие рабы Божьей Домны. Убедившись в отсутствии копоти, треска и обильных восковых слёз, задул огонёк, вернулся к столу.

– Да, – молвил он. – Дело не в вас. Дело в нём.

– Дело в ней! – сверкнула глазами раба Божья Домна, с размаху гася окурок в пододвинутой пепельнице.

– Фотографии с вами?

– Да. На дискете.

– Ну давайте посмотрим…

На устаревшем громоздком мониторе, разумеется, почивал серо-белый Калиостро, в данный момент сильно смахивавший на лохматый свалявшийся треух. Впрочем, ничего удивительного: сон его был глубок, а в спокойном состоянии астральная сущность кота, как известно, имеет форму шапки.

Прогонять зверя не стали. Включили компьютер, просмотрели фотографии. Кобелина представлял собою нечто затюканное и одутловатое. В разлучнице же Глеб без особого удивления узнал Танюху Пенскую, чьё бескорыстное мужелюбие давно уже вошло на Лысой горе в поговорку. Если эта особа хотела морально уничтожить мужчину, то бросала ему в лицо, что он-де застёгнут на все пуговицы, – и, право, не стоило пояснять, о каких пуговицах речь.

– Понятно… – процедил Глеб. – Капнула месячной крови в вино и дала ему выпить…

Это был обычный Танюхин приём, за что ей не раз влетало от потерпевших, как только о проделке становилось известно.

Обнадёжив и проводив железную леди до порога, Глеб не в силах сдержать волнения вышел на балкончик. С болезненной гримасой потирая предплечье, ушибленное невзначай о жёсткий бюст гостьи, выглянул во двор. Вскоре из дверей подъезда показалась раба Божья Домна и, с доминошным стуком выставляя каблуки на асфальт, направилась к сверкающему, как антрацит, джипу. Отбыла.

Возвратясь к монитору, Глеб ещё раз вмотрелся в одутловатые черты неправедного мужа, затем в избытке чувств погладил по башке спящего Калиостро – и ласковая ладонь была немедленно исхлёстана кошачьими ушами.

Кончалась первая неделя августа. Илья Пророк уже совершил с особым цинизмом свой антиобщественный поступок, и вода в озёрах заметно похолодела. Продравшись сквозь заросли богохульника, Глеб разулся, подсучил штанины повыше и, зайдя в пруд по колено, приступил к сбору свежих ингредиентов.

Вчерашняя попытка отвадить кобелину от Танюхи обернулась очередным пролётом. Хлопнув в ресторане «Мёртвый якорь» стопку водки с отворотным зельем (спасибо Алке Зельцер, работавшей там официанткой!), негодяй двинулся отнюдь не домой, но опять-таки к известной особе, у которой и заночевал. Одно из двух: либо сваренное Портнягиным пойло отличалось замедленным действием, либо усохший и сморщенный корешок, извлечённый из холодильника, успел утратить отталкивающие свойства. Как хотите, а слова остудного заговора («…как кошка с собакой, как хохлы с москалями…») Глеб перепутать не мог!

Неделю назад он начал с того, что попробовал вправить мозги изменщику, воздействуя на него через фотографию. Молодым людям вообще свойственно переоценивать свои возможности. Естественно, успеха попытка не возымела, поскольку требовала куда более высокой квалификации.

Ничуть не обескураженный первой неудачей, Глеб решил перейти к средствам попроще и понадёжнее: нашептал на медвежье сало, которым раба Божья Домна следующей ночью тайно смазала преступный орган неверного супруга – и вновь безрезультатно.

После такого облома акции Глеба Портнягина заметно упали. Железная леди стала поглядывать на него несколько вопросительно, а Ефрем – с откровенной ехидцей. Не иначе ждал, что вот-вот запаникует ученичок, кинется к наставнику за советом, а то и за помощью. Ну, жди-жди…

Портнягин выбрался на осклизлый отлогий берег и призадумался. В отличие от артистов цирка, повторяющих на публике один и тот же трюк, пока не получится, он исповедовал прямо противоположный принцип: в случае провала немедленно пробовать что-либо другое. Беда, однако, заключалась в том, что колдовской его арсенал был пока ещё крайне скуден. Хотя… Если не удалось отворожить кобелину от Танюхи, почему бы не попытаться приворожить его к Божьей рабе Домне? Тоже ведь вариант…

Портнягин бросил пластиковый пакет с водяной растительностью под вербу и, наскоро вытерев ступни, принялся обуваться.

– Ну и как оно? – полюбопытствовал старый колдун Ефрем Нехорошев, завидев в дверном проёме озабоченную физию Глеба.

– Всё по плану, – заверил ученик, выхватывая из шкафчика крохотный пузырёк тёмного стекла и вновь устремляясь к выходу.

Подопечного своего он обнаружил за столиком летнего кафе, где тот собирался побаловаться пивком. Задуманное было выполнено дерзко и молниеносно: на пару секунд отведя жертве глаза, Глеб мимоходом выплеснул содержимое склянки в высокий пластиковый стакан. Подопытный мотнул плешью, стряхивая внезапную одурь, и, проморгавшись, поднёс одноразовую посудину к губам. Глоток… второй… третий… Затем поперхнулся, вскочил и ринулся к стойке – выяснять, что за отраву ему налили.

Пока скандалист препирался с барменом, возле столика возник местный алкаш с землистым, раскромсанным морщинами рылом и, не кочевряжась, проглотил остаток осквернённого пива.

Дальнейшее достойно удивления. Судя по всему, зелье на кобелину, как и в прошлый раз, ни малейшего воздействия не оказало. Зато причастившийся пойла бомж спустя полчаса уже шастал вокруг особняка железной леди, хрипло исполняя некое подобие серенады, и даже начертал на воротах пронзённое сердце, за что был нещадно травлен бультерьером.

Что предположить? Или раба Божья Домна достала супруга до такой степени, что его теперь не проймёшь ничем, или кобелина умнее, чем кажется, и заранее принял меры. Скажем, опоясался лыком по голому телу. Ещё, говорят, против колдовских штучек хорошо помогают крапива, плакун и радиоактивная трава чернобыльник. Но лыко надёжнее.

Самое печальное, что в запасе у Портнягина оставалось одно-единственное чародейство, вдобавок не имеющее прямого отношения к вопросам любви и верности, а именно – заклясть порог.

Глеб поймал такси и велел ехать на Лысую гору.

Фонари во дворе, как водится, не горели. Бледная, в синяках, луна бессмысленно пялилась на плотные кусты по обе стороны Танюхиного подъезда и на исковерканные конструкции, бывшие когда-то детской игровой площадкой.