Пол Андерсон - Быть царем

Со скоростью лесного пожара весть обо мне разнеслась по армии и по всей стране. Все знали, что я появился при удивительных обстоятельствах.

Их начальником был сам Гарпаг, злой и умный, как черт. Он решил, что меня можно использовать. Он приказал мне привести в движение мою бронзовую лошадь, но не разрешил сесть на нее. Мне все же удалось настроить программатор скуттера и отправить его путешествовать во времени. Это вторая причина, по которой Патруль не нашел его. Машина находилась в этом веке всего несколько часов, а потом, вероятно, отправилась к началу начал.

— Здорово! — одобрительно сказал Эверард.

— Я ведь знал приказ, запрещающий такую степень анахронизма.

Денисон скривил рот.

— Но я все же ожидал, что Патруль меня выручит. Знай я, как все получится, я совсем не уверен, что повел бы себя столь законопослушно.

Я мог бы взять скуп-ер с собой, сделать вид, что подчиняюсь во всем Гарпагу, и удрать, как только представится такая возможность.

Эверард целую минуту мрачно смотрел на него.

«Кейт изменился, — подумал он, — не просто постарел; годы, проведенные среди чужестранцев, изменили его так, что он сам не замечает в себе этих перемен».

— Если бы ты рискнул изменить будущее, — сказал он, — ты поставил бы под угрозу и существование Циитии.

— Да-да, правда. Я помню, что подумал об этом… тогда… Как давно все это было!

Денисон наклонился вперед, положив руки на колени и глядя сквозь переплет беседки. Он продолжал говорить ровным, безжизненным голосом.

— Гарпаг, конечно, рвал и метал. Я думал, он собирается убить меня.

Меня все время держали связанным, как скотину, которую ведут на убой.

Но, как я уже говорил, слухи обо мне разнеслись по всей стране, и чем дальше, тем больше, и у Гарпага возник план. Он предоставил мне выбор: повиноваться ему или умереть. Что я мог поделать? И к тому же здесь речь шла не об изменении прошлого: я скоро понял, что играю роль, уже записанную в истории. Гарпаг подкупил пастуха, чтобы тот подтвердил его версию и представил меня как Кира, сына Камбиса.

Эверард, ничуть не удивленный, кивнул.

— Зачем ему это было надо? — спросил он.

— В то время он еще просто хотел поддержать мидийского царя. Царь Аншана, всецело от него зависящий, будет теперь предан Астиагу и станет держать персов в узде. Я был так ошеломлен, что ничего не мог поделать и подчинился ему во всем, с минуты на минуту ожидая, что мне на выручку придет Патруль. Фанатическая преданность иранских аристократов идее правды здорово помогла нам — только немногие заподозрили, что я самозванец, а не Кир, хотя мне кажется, что сам Астиаг нарочно игнорировал некоторые неточности. Он поставил Гарпага на место, сурово наказав его за то, что тот не убил Кира, хотя Кир был сейчас Астиагу нужен.

Ирония судьбы особенно очевидна, если иметь в виду, что в действительности Гарпаг в точности выполнил его приказание за двадцать лет до того.

На протяжении первых пяти лет Астиаг вызывал все большую ненависть у меня лично. Сейчас, глядя в прошлое, я вижу, что он был не таким уж исчадием ада, просто типичный восточный монарх древнего мира, — но тогда, глядя каждый день на пытки и мучения людей, мне трудно было мыслить столь рационально. Гарпаг, мечтавший отомстить за несправедливость и обиду, подготовил восстание и предложил мне встать во главе его.

Денисон усмехнулся.

— В конце концов я был Киром Великим, который должен был выполнить свое предназначение. Сначала нам пришлось тяжело — мидяне били нас вновь и вновь, но знаешь, Мэне, я чувствовал, что все это начинает мне нравиться. Это тебе не сидеть в окопе двадцатого века и гадать, скоро ли прекратится вражеский обстрел. О, война и здесь достаточно ужасна, в особенности, когда ты рядовой и когда начинаются болезни, а они всегда начинаются. Но если ты сражаешься, боже правый, ты сражаешься собственными руками! И я даже обнаружил в себе талант: оказывается, я умею драться! А какие замечательные сражения у нас были!

Эверард видел, как светлеет лицо Кейта: царь Кир выпрямился и сказал со смехом:

— Вот, например, лидийская конница многим числом превосходила нас. Обозных верблюдов мы поставили в авангард, пехоту позади них, а в самом конце — кавалерию. Лошади Креза почуяли запах верблюдов и обратились в бегство. По-моему, они бегут до сих пор. Мы стерли кавалерию Креза с лица земли!

Он внезапно замолчал, прикусил губу и посмотрел на Эверарда.

— Прости, я все время забываю. Иногда послав боя, глядя на убитых и особенно на раненых, я вспоминаю, что там, дома, я не был убийцей. Но я ничего не мог поделать, Мэне! Я должен был воевать! Сначала было восстание. Если бы я не подчинился Гарпагу, как ты думаешь, остался бы я в живых? А затем речь пошла о судьбе государства. Я не просил ни лидийцев, ни варваров нападать на нас. Ты когда-нибудь видел город, захваченный варварами? Вопрос стоит так: или мы, или они, и когда побеждаем мы, то по крайней мере не превращаем побеждённых в рабов: у них остаются их земли и обычаи, и… Во имя Митры, Мэне, мог ли я поступить иначе?

Эверард сидел, вслушиваясь в шуршание листьев под легким ветерком.

Наконец он сказал:

— Нет. Я понимаю. Надеюсь, тебе было не слишком одиноко.

— Я привык, — осторожно сказал Денисон. — Гарпаг — выходец из низов, но он интересен. Крез оказался очень порядочным человеком, у волшебника Кобада оригинальный ум, и он единственный осмеливается обыгрывать меня в шахматы. Здесь есть праздники, охота, женщины…

Он с вызовом посмотрел на Эверарда.

— Да. Ты ожидал от меня другого?

— Нет, — сказал Эверард. — Шестнадцать лет — долгий срок.

— Кассандана — моя старшая жена — стоит всего того, что я выстрадал за эти годы. Хотя Цинтия… Боже мой, Мэне!

Денисон встал и положил руки на плечи Эверарда, сжав их до боли сильными пальцами, которые за шестнадцать лет привыкли держать топор, лук и уздечку. Царь Персии громко спросил:

— Как ты собираешься вытащить меня отсюда?

Эверард тоже поднялся, подошел к краю беседки и стал смотреть сквозь плетение каменных кружев, опустив голову и засунув руки за пояс.

— Не знаю, — ответил он.

Денисон изо всех сил стукнул себя кулаком по ладони.

— Этого я и боялся. С каждым годом я все больше боялся, что если Патруль меня и обнаружит… Ты должен помочь мне, Мэне.

— Говорю тебе, что не могу!

Голос Эверарда прервался. Он не обернулся.

— Пойми меня. Ты наверняка уже сам думал об этом. Ведь ты не какой-нибудь там мелкий предводитель варваров, судьба которого не будет иметь особого значения уже лет через сто. Ты — Кир, основатель Персидской империи, ключевая фигура всей этой эпохи! Если исчезнет Кир, исчезнет и будущее: не будет вообще никакого двадцатого века, и, конечно, исчезнет Цинтия.