Павел Михель - Мир, который не вернуть. Том 2: Год Первый

Посвящаю всему человеческому роду.

Я очнулся от резкой боли в затылке. Глаза с тяжестью открылись.

Какие-то громкие звуки и гудение… звуки мотора. Маленький кузов, но достаточно высокий, чтобы я мог сидеть в полный рост, и ещё сверху оставалось немного.

На руке было что-то холодное и тяжёлое – она была прикована наручниками к металлической трубе. Я был весь грязный, перепачканный почерневшей кровью и грязью. Особенно руки были в грязи. Машина иногда чуть-чуть подпрыгивала, и от этого ударялся головой об металлический угол.

Напротив, сидел человек в грязной, мешковатой одежде. На его лице были странные очки с толстой оправой, как будто из старого фильма. Что действительно было удивительно, так это то, что он был темнокожим. В одной руке он держал блокнот и ручку, а второй придерживал коробку в ногах. Он смотрел через окошко на улицу.

Машину тряхнуло, и он обернулся:

– Вижу, проснулся, – сказал неизвестный. И, что меня ещё больше удивило, совсем без акцента. – Может воды?

– Кто ты? – протянул я. Из-за сухости во рту было тяжело говорить.

– А ты не помнишь? – удивился он. – Ты укусил моего друга. Мы тебя закрыли. Зетс олл.

Я непонимающе посмотрел – «Какой друг? кто ты вообще?».

«Надо валить отсюда», – сказал Голос.

– Не помню, – тихо сказал я, глядя на него. Неизвестный сделал запись в блокнот. – Где… где мальчик?

– Мальчик?

– Да… где мой друг?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Ты был один, когда тебя нашли. Сочувствую.

– Ясно… – тихо сказал я. Мне стало горько, но заплакать не мог.

Прошло несколько секунд молчания.

– Так-с, ладно… Что же ты помнишь тогда? – парень внимательно смотрел на меня. – Может, ты хотя бы расскажешь, что за хуйня здесь творится? Или ты вообще ничего не помнишь?

– В смысле, «что творится»?

– В прямом: вокруг и, в частности, с людьми. Что за болезнь? Почему люди кусаются? Где, блять, вообще все? Военные, учёные, правительство? – он говорил быстро, но спокойно. Даже как-то положительно оживлённо.

Меня шокировали его слова. Кажется, будто прошла целая вечность, а здесь такое…

– А с чего мне тебе отвечать? – тихо ответил я. Голова адски болела.

– Можешь не отвечать. Только в этом случае я не смогу помочь тебе, смекаешь?

– Помочь?.. С чем?

– С твоими проблемами, очевидно? – незнакомец указал на запястье правой руки, которая у меня была прикована. – Так ты согласен? О нот?

«Он что-то мутное задумал. Осторожнее».

– А у меня есть выбор? – в голове был туман. Нужно было сосредоточиться…

Я пытался вспомнить хотя бы то, что происходило недавно, но никак не мог собрать картинку воедино – какие-то обрывистые образы, слова…

– А это тебе решать. Хочешь – я попрошу, машину остановят, мы тебя высадим, и дело с концом – как идея? Мне, если честно, всё равно на тебя. Это моей подруге тебя жалко стало. По тебе-то видно, что ты не из этих, но кто знает…

Я всё никак не мог понять как он ко мне относится – казалось, будто он был отстранён от меня и закрыт. И не понять: бояться его или довериться.

– Не надо… – ответил я. – Я… постараюсь ответить. Только… дай воды… тяжело говорить… сухо.

Он достал из коробки небольшую бутылку.

– Только без глупостей, ладно? – проговорил он, садясь рядом и открывая бутылку.

Я с жадностью накинулся на воду – так, будто очень давно не пил. Сначала она больно резанула горло, но спустя секунду уже всё прошло. Я чуть-чуть подавился и прокашлялся. Стало легче.

– Гу-уд… – протянул он. – Так, что тут происходит, м?

– А что ты знаешь?

– Почти ничего, так что лучше рассказывай всё.

– Ладно… я… – мне тяжело было собраться, не мог понять с чего начать. – Ладно…

В голове была каша. Я пытался вспомнить, но в голову приходили лишь обрывки воспоминаний, образы, звуки, отдельные слова, детский смех… Примерно через минуту удалось вспомнить отчётливо один момент. Я шёл по лесу…

Идти было тяжело. Гудели ноги, болела спина… Не помню даже, сколько времени мы шли. Кажется, что целую вечность. И всю эту вечность, вокруг было одно и то же: тёмные голые деревья, чугунное серое небо.

Но, несмотря на всё это, Максим всё так же был полог энергии. Он сидел у дерева, затем резко подорвался и побежал вперёд, за густые кустарники. Совсем скоро послышался голос:

– Смотри-смотри, что тут! – крикнул он где-то вдалеке. Я побрёл в сторону голоса.

– Может, ты не будешь кричать? – протянул я. – Здесь… здесь могут быть восставшие.

Выйдя из густых кустарников, я чуть не упал, но вовремя схватился за ветку оголённого дерева – впереди был небольшой овраг, дно которого устлано тонким покрывалом жёлтых листьев.

Максим стоял внизу, ковыряясь между деревьев. Я аккуратно сел на край земли, и спрыгнул вниз. Листья предательски зашелестели. Максим обернулся на звук, и весело улыбнулся:

– Смотри, что тут, – при моём приближении, он отступил в сторону. Между деревьями что-то было. Это была чья-то рука. – Я его случайно нашёл… он, он ещё мычит, смотри!

Максим поднял с земли маленькую палочку, и ткнул ею в торчащую руку. «Оно» промычало что-то непонятное.

– Это лишь рука. Значит, с другой стороны другая его часть, – Максим, подпрыгивая, побежал за дерево. Я пошёл следом.

Это был крупный восставший: большой, высокий, мясистый мужчина. Мне показалось это странным, особенно учитывая тот факт, что мы были на километры вокруг в глухом лесу.

Из его головы беспорядочно торчали мелкие волоски, как щетина, а лицо было круглым и каким-то глупым. Своеобразный «шкаф». Одна его рука намертво застряла между стволами деревьев, а вторая лежала, оторванная, рядом, оголяя грязный плечевой сустав. Она была вырвана чуть ли не с корнем. Холодок прошёлся по спине – мне стало как-то не по себе, как будто меня облили грязью.

“Оно” смотрело в землю перед собой, не обращая на нас никакого внимания. Восставший был как-то странно одет, по-летнему: майка и шорты.

– Он какой-то странный, – тихо сказал я, чувствуя омерзение и страх.

Нам уже давно никто не попадался. Ни людей, ни восставших. Вообще не помню, когда видел что-нибудь кроме этого бесконечного серого леса.

Максим неожиданно достал нож:

– С ним можно повеселиться, знаешь? А то, как-то, скучно просто так ходить по лесу. Ни белок, ничего, одни листья… – сказал он с неким энтузиазмом, и подошёл ко мне, протягивая рукоятку. – Держи.

Я непонимающе посмотрел на него.

– Зачем? – рефлекторно я сделал несколько шагов назад.

– Будем тебя учить новым правилам жизни, – ответил Максим. – Да ты не бойся. Это же как в играх. Всего-то, закончить его страдания – разве это плохо?