Пол Андерсон - Щит

— Ты совсем, как ребенок, — сказал Маркус. — После такого фантастического бегства я могу только предполагать, что ты немного тронулся. — И затем, более мягким тоном. — Выходи, мы вылечим тебя. Для твоей же пользы.

— Излечите от памяти? Или от жизни?

— Не надо пафоса.

— Где Дэйв Абрамс?

— Он…

— Приведите сюда всех моих товарищей, — сказал Коскинен. — Они же у вас. Поставьте их перед барьером, я возьму их под барьер. Если они подтвердят, что вы их держите в тюрьме для их защиты, я выйду и попрошу у вас прощения. Если же нет, я буду оставаться здесь, пока солнце не замерзнет.

Маркус покраснел.

— Ты знаешь, что делаешь? ты выступаешь против правительства США.

— О! Как? Возможно, я виновен в том, что сопротивлялся аресту, но никаких преступлений против Конституции я не совершал. Пусть решит суд.

Мой адвокат докажет, что арест был незаконным. Я не сделал ничего, чтобы меня арестовывать.

— Что? А сокрытие собственности правительства…

Коскинен покачал головой.

— Я готов передать прибор властям в любое время. Но только тем, кто сделает прибор собственностью народа.

Маркус поднял палец:

— Да! Измена! ты скрываешь прибор, представляющий угрозу для безопасности государства.

— Что, Конгресс издал закон, ограничивающий использование потенциального барьера? Или есть указ президента? Нет, те бумаги, что я подписывал, ни слова не говорят о сохранении тайны, напротив, мы собирались опубликовать наши работы.

Маркус долго стоял, а затем откинул голову и сказал:

— У меня нет времени беседовать с дилетантом-адвокатом. Ты арестован. Если ты будешь продолжать сопротивление, мы сожжем тебя.

— Ясно, — сказал Коскинен и пошел к Вивьене. За барьером забегали люди и притащили вскоре три лазерные установки.

— Значит они знают, — сказала Вивьена, но нотки страха он не уловил.

— Я в этом не сомневался. Они не дураки. — Коскинен и Вивьена спустились в подготовленное убежище. Они устроились довольно удобно.

Солнечный свет проникал сквозь отверстия, трогал ее блестящие волосы. Сердце его отчаянно билось, когда он смотрел на нее. Лазеры открыли огонь и он сжал ее руку. Но эти лучи, способные расплавить броню, не могли ничего поделать с толстыми бетонными плитами.

Немного погодя раздался голос Маркуса:

— Выходи, поговорим.

— Если тебе доставит это удовольствие, — сказал Коскинен, — но только уберите эти идиотские лазеры.

— Хорошо, — свирепо сказал Маркус.

— Девушка останется здесь, — предупредил Коскинен. — Вдруг ты решишь обмануть меня. А она такая же упрямая, как и я. — И Коскинен вылез из убежища.

Шеф СБ был в замешательстве. Он провел рукой по седым волосам.

— Во что ты играешь, Коскинен? Чего добиваешься?

— Сначала освобождения моих друзей.

— Но им грозит опасность!

— Не лги. Если есть опасность, то достаточно полицейского охранения. Так как ты все еще держишь ее у себя, то я могу предположить, что ты с ними уже успел сделать. А второе, что я хочу это то, чтобы вся информация о генераторе, была бы опубликована. Тогда никому не будет угрожать опасность и можно будет не держать их в тюрьме.

— Что? — Маркус был таким взбешенным, что агенты пододвинулись к нему. Он жестом отозвал их прочь и посмотрел на Коскинена. — Ты сошел с ума. Ты сам не знаешь, что говоришь.

— Так объясни мне.

— Ведь каждый преступник будет недосягаем для полиции…

— Но и каждый честный человек будет недосягаем для преступников.

Если разработать карманный вариант, то будет покончено с преступлениями против личности. Конечно, тогда будет труднее покончить с преступниками, но общество в целом выиграет больше.

— Может быть. Но произойдет еще кое-что. Протекторат. Ты хочешь, чтобы снова произошла атомная война?

— Протекторат больше не нужен.

— Этот экран может выстоять против атомной бомбы?

— Пожалуй, нет. Во всяком случае, не против прямого попадания. Но более мощный генератор выдержит. Каждый город будет снаряжен генератором, который будет включаться при обнаружении ракеты в полете.

Правда, останется опасность взрыва бомб изнутри, но с нею проще бороться.

— В мире биллион китайцев, Коскинен. Биллион — ты можешь оценить эту цифру? Мы еще живем на земле только потому, что мы можем уничтожить их быстрее, чем они нас. Если наше оружие будет такое же, как у них, или слабее…

— О, тогда достаточно включить защитный барьер. И тогда орды, идущие через Берингов пролив будут тебе не страшны, если ты боишься их.

Их легко заставить остановиться — и без единого выстрела. Потенциальный барьер от генератора, установленного на дне моря…

Лицо Маркуса изменилось. Может он кое-что понял? Надежда вспыхнула в душе Коскинена.

— Послушай, — продолжал он, — ты упустил самое главное. Война не только станет бессмысленной — ее будет невозможно начать. Чтобы организовать войну, нужно твердое правительство и послушное население.

А когда будет защитный барьер граждане страны будут чувствовать себя в безопасности и ни одно правительство, не удовлетворяющее их, не удержится у власти. Возьмем к примеру нынешнего диктатора Китая Ванга.

Буквально через месяц после появления барьера в Китае, Ванг будет вынужден скрыться под защитой собственного барьера, и китайцы будут ждать вокруг, когда он умрет от голода.

Маркус наклонился вперед.

— Ты понимаешь, что то же самое может случится и у нас?

— Разумеется.

— Значит ты стремишься к анархии?

— Нет. К свободе. Ограниченное в правах правительство и независимость индивидуума. Я хочу, чтобы каждый гражданин имел возможность сказать «нет», если он того желает, и чтобы он не боялся последствий. Разве это не идеал, к которому стремится Америка? Конечно, мир придется немного переделать, но это маленькая цена за возвращение к принципу Джефферсона: «Дерево свободы нужно время от времени орошать кровью патриотов и тиранов» — ты помнишь? Я лично считаю, что для сравнения достаточно только крови тиранов.

Коскинен понизил голос:

— Я понимаю, что очень трудно признать свою работу бессмысленной, работу, в которую ты веришь. Но при переходе мира в новое качество работы хватит всем. Ведь мир снова начнет жить, а не прозябать.

Маркус стоял неподвижно. Ветер шевелил его волосы. Коскинену очень хотелось, чтобы ветер Земли коснулся и его лица. Солнце опустилось ниже. Наконец Маркус поднял глаза и вздохнул:

— Ну, хватит, дело зашло слишком далеко. Если ты не хочешь сдаться, то тем хуже для тебя.

Коскинен хотел ответить, но не мог. Сожаление и гнев овладели им.

Он вернулся к Вивьене.

Вивьена включила лампу в бункере, где уже стало темно, а затем встала на колени перед контейнером, где находились припасы. Он покачал головой и сел. Слабость навалилась на него.