Пол Андерсон - Единственный выход

Монголы не отличались особой импозантностью: коренастые, кривоногие, с жиденькими бороденками и плоскими широкими лицами, смазанными жиром и сверкающими на солнце. Все они были прекрасно обмундированы: сапоги, брюки, покрытые тонкими кожаными пластинками кирасы с лаковым орнаментом, конические стальные шлемы с костылем или плюмажем наверху. Вооружение составляли кривые сабли, кинжалы, копья и луки самых разнообразных размеров. Один из монголов, стоявший почти в самом начале отряда, нес штандарт из позолоченных хвостов яка. Они наблюдали за приближением патрульных своими узкими, ничего не выражающими глазами.

Их начальника легко было узнать. Он ехал в повозке, и разодранный шелковый плащ раздувался от ветра за его спиной. Он был крупнее своих воинов, с рыжей бородой, почти римским носом, и еще более жестоким выражением лица. Проводник-туземец рядом с ним вскрикнул и отпрянул назад, но нойон Токтай продолжал свой путь, глядя на Эверарда немигающим кровожадным взором.

— Я приветствую незнакомцев! — громким голосом произнес он, когда вновь прибывшие остановились в нескольких шагах от него. — Какие духи привели вас к нам?

Эверард ответил на лающем, но безукоризненном монгольском:

— Приветствую тебя Токтай, сын Батыя. Да будет на то воля Тэнгри, [11] Тэнгри (монголъск.) — , небо, небесный дух, высший представитель всех сил природы. мы пришли с миром.

Это произвело эффект. Краешком глаза Эверард заметил, как монголы потянулись за амулетами и начали делать различные движения руками от сглаза. По всадник слева от Токтая быстро обрел самообладание.

— Ах! — сказал он. — Значит путешественники с запада уже побывали здесь раньше. Нам об этом ничего не было известно.

Эверард повернулся. Китаец был выше ростом любого из монголов, с почти белой кожей, холёными руками и тонкими чертами лица. Одетый почти так же, как остальные воины, он был безоружен. Ему можно было дать лет пятьдесят, больше, чем нойону. Эверард слегка поклонился в седле и обратился к нему на северно-китайском диалекте.

— Достопочтенный Ли Дай-цзун, как ни печально, что такой ничтожный червь, как я, противоречит столь уважаемому человеку, но должен сказать, что мы пришли из великого государства далекого юга.

— До нас дошли слухи, — ответил ученый. Он так и не смог до конца скрыть своего волнения. — Даже здесь, на севере, мы слышали много удивительных рассказов о далекой, прекрасной стране. Мы ищем эту страну, чтобы передать братский поклон вашему царю от великого Кагана Хубилая, сына Тули, сына Чингиза, попирающего землю своими стопами.

— Мы слышали о Велцком Кагане, — как бы вскользь произнес Эверард, — а также о Калифе, Папе Римском, Императоре и прочих менее именитых властителях. — Ему приходилось как можно тщательнее подбирать слова, чтобы, с одной стороны, не нанести открытого оскорбления китайскому владыке, а с другой — как бы невзначай поставить его на место. — О нас же почти ничего не известно, так как наш повелитель сам не ищет мирской славы и не желает, чобы она пришла к нему из чужих краев. А теперь разрешите представиться мне, недостойному. Мое имя — Эверард, и хоть по внешнему виду меня можно принять за жителя России или запада, это не так. Я пограничник. Пусть-ка поломают голову над тем, что это значит.

— Немного же людей в твоей свите, — резко бросил Токтай.

— Зачем нам свита? — удивленно ответил Эверард, стараясь говорить как можно непринужденней.

— И вы путешествуете далеко от родины, — вставил Ли.

— Не далее монголов, достопочтенный, когда они маршируют в киргизских степях.

Токтай взялся рукой за эфес сабли и окинул патрульных пронзительным настороженным взглядом.

— Пойдемте, — сказал он. — Я буду принимать вас, как послов. Разобьем лагерь и выслушаем слово вашего повелителя.

Солнце, нависшее над западными пиками гор, посеребрило их снежные вершины. Тени удлинились, опускаясь в долину, лес потемнел.

И лишь небольшая лужайка, казалось, осветилась еще ярче. Вокруг стояла такая тишина, что каждый звук слышался особенно отчетливо: быстрое журчание ручья, плеск воды, звон топора, хрупанье лошадей, пасущихся в высокой траве. В воздухе пахло дымом костра.

Монголы были явно озадачены присутствием незнакомцев и столь ранним привалом, и хотя лица их оставались бесстрастными, они то и дело поглядывали на Эверарда и Сандовала, бормоча себе под нос заклинания:

языческие, буддийские, мусульманские и несторианские. [12] Несториане христианская секта, ведущая свое происхождение от Нестория, патриарха Константинопольского, фанатика, устраивавшего гонения на еретиков. В конце-концов сам Несторий был объявлен еретиком и сослан в Египет. Правда, это нисколько не повлияло на ловкость и быстроту, с которой они разбили лагерь, выставили дозорных, позаботились о лошадях и стали готовить ужин. И все же Эверарду показалось, что они ведут себя куда тише обычного. По крайней мере гипноизлучатель твердо вбил ему в голову, что, как правило, монголы народ веселый и разговорчивый.

Он сидел, скрестив ноги, на коврике в палатке. Сандовал, Токтай и Ли замыкали круг. На горячих углях кипел чайник. Палатка была единственной во всем лагере, видимо, ее возили с собой именно для таких вот торжествзнных случаев. Токтай собственноручно наполнил чашу кумысом и передал ее Эверарду. Патрульный отхлебнул как можно громче — того требовал этикет — и пустил дашу по кругу. Ему приходилось пить напитки куда более неприятные, чем ферментированное кобылье молоко, но он вздохнул с облегчением, когда ритуал завершился и всем был подан чай.

Вождь монголов произнёс речь. Она звучала отнюдь не так гладко, как у его китайского секретаря. Невольно в голосе нойона проскальзывали вызывающие нотки, и казалось, он сейчас рявкнет; «Какой чужеземец осмелился приблизится к посланнику Великого Хана не на брюхе своем?». Однако, слова его прозвучали достаточно вежливо.

— Так пусть наши гости расскажут, с каким поручением посланы они своим повелителем. И для начала мы бы хотели услышать его имя.

— Его имя нельзя произносить вслух, — ответствовал Эверард. — О его владениях до вас могли дойти лишь ничтожные слухи. О его могуществе, нойон, ты можешь судить по тому, что он отправил в далекие края лишь нас двоих и нам не потребовалось даже сменных лошадей.

Токтай ухмыльнулся.

— Красивые кони, вот только не знаю, годятся ли для степей. И долго вы до нас добирались?

— Менее одного дня, нойон. Мы знаем способ. — Эверард сунул руку в карман куртки и достал несколько небольших пакетов. — Наш владыка просит китайских вождей принять эти скромные дары в знак его глубокого уважения.