Пол Андерсон - Аватара

Закончив, Лиз поднялась и потянулась. Завтра она еще раз просмотрит свою речь и отредактирует ее для большей ясности. Она знала, что дала правильный совет, и надеялась, что он поможет. А теперь ромашку для сна, немного Сибелиуса и в постель. Завтра утром потребуется много сил. Хватит изображать из себя Гризельду и Пенелопу. Завтра будет много работы.

В тот год весна пришла в Ирландию, и однажды утром Бродерсен с Кейтлин отправились в долгий поход.

Они выбрали графство Клэр. Построенный пять столетий назад, потом заброшенный, позже реставрированный, нанятый ими коттедж тем не менее хранил воспоминания поколений, которые рождались под этим кровом, вырастали, влюблялись, зачинали и воспитывали детей, трудились, страдали, скорбели, смеялись, пели, мечтали, старели, умирали и были оплаканы. Невысокий, выбеленный под покрытой мхом соломенной крышей, он стоял в одиночестве высоко над морем; прежние обитатели этого дома держали овец. Приют рыбакам предоставляла расположенная в бухточке деревенька — в нескольких километрах отсюда. Обитатели ее придерживались старинных манер; они не мчались информировать всех о временных соседях и почитали право на уединение тех, о ком рассказал им священник. Встречая знаменитую пару на улицах или на берегу, вывозя их в море на лодке, попивая с ними в пабе, сельские люди ограничивались дружелюбным общением.

— Прекрасный день, — проговорил Бродерсен. Взяв рюкзак с ленчем на плечи, он огляделся.

На западе орляк и утесник внезапно обрывались у края утеса. Колеблемые невысокими волнами, бурые воды вдали отливали изумрудом и ртутью. Ближе они взрывались прибоем, выбрасывая белые фонтаны у скал. Рокот волн доносился и до этих высот. К югу земля была неровной, к северу еще больше; на восток она уходила зеленой равниной к синей громадине горы, вершина которой была целью их с Кейтлин прогулки. Боярышниковые изгороди вдоль вьющихся дорог пенились белым цветом. Из редких сельских домов поднимался дым к небу, по которому плыли редкие облака. Ближе виднелись травянистые откосы рата, округлый вал, охранявший чье-то владение во времена, когда Эрин еще не знал Св. Патрика; опустев, он стал известен как обиталище сидов, первые повести о которых начали рассказывать задолго до того, как Галилея узнала Христа.

Прохладный ветер нес запахи моря, почвы и растительности. Высоко над головой пел жаворонок.

— Вот. Ага, — проговорила Кейтлин, — словно бы страна прощается с нами и благословляет в дорогу Он оглянулся; тяжелая плотная куртка и брюки не могли скрыть изящество ее стройной фигуры. Бронзовые волосы перехватывала лента, над нею трепетал выбившийся локон. Прикосновение солнца уже покрыло лицо легким загаром, глаза Кейтлин казались более зелеными, чем набирающие силу поля, а в улыбке проступала такая радость, которой Дэн не видел с тех пор, как она отправилась на корабле к Иным, до сих пор, когда они решили немного пожить в этом месте.

— Она послала со мной свое лучшее благословение, — сказал он. — Тебя.

Кейтлин усмехнулась:

— Ну, Дэн, из тебя получится настоящий поэт.

— Нет, это не моя специальность, но — ах ты, пес, — дело в том, что я все пытаюсь рассказать, какие чувства испытываю к тебе, и не могу этого сделать.

— Свои чувства ты лучше демонстрируешь другим способом, можешь это сделать, когда мы окажемся на той вершине. Но сперва нам нужно добраться туда. Пошли. — Она взяла его за руку и повела вниз по тропе к узкой грунтовой дороге, вьющейся между цветущими изгородями то вправо, то влево, но все-таки в нужном им направлении. Когда они выбрали правильный темп — сокращаются мышцы, мягко ступают ботинки, наполняются легкие, пульсирует кровь, — он спросил:

— И еще одного я никак не могу передать, Пиджин, насколько я рад тому, что ты вновь вернулась в себя. Рад?! Но я бы умер ради этого.

Она посерьезнела:

— Неужели я была столь далека?

— О нет. Тот, кто не знал тебя прежде, никогда бы не заметил, что с тобой произошло нечто странное.

— Надеюсь, — в голосе ее слышалась печаль. Экипаж «Чинука» сохранил в тайне только одно: существование аватар. «Я обязываю вас молчать об этом, — сказала она своим спутникам. — Ради меня, ради Иных, ради всех людей».

Бродерсен добавил ее словам силу, напомнив, к каким безумствам, обманам, пустым мечтаниям — и без всякой пользы — могут привести подобные сведения. Безусловно, Иные верили, что его экипаж даст и выдержит это обещание, и потому отчасти отпустили их домой. Всем прочим было достаточно знать, что решение приняли Иные.

Шагая возле Кейтлин, Бродерсен продолжил:

— Дело не в том, что ты не сердишься или важничаешь… Таких глупостей ты не допускаешь, но в тебе словно умер ребенок. Ты пела, только если тебя просили, и то лишь грустные песни, и не складывала новые. Ты не дразнила меня, не скакала по коридору… не совершала миллиона привычных поступков. В постели со мной… конечно, ты наслаждалась по-своему, но не испытывала радости. Иногда я заставал тебя в слезах, в особенности по ночам, когда ты полагала, что я сплю, или же я потом замечал, что ты плакала. Ты не стала объяснять причин, поэтому я делал вид, что ничего не замечаю.

Она твердо взяла его за руку:

— Дэн, дорогой мой, почему ты не сказал мне, насколько это задевает тебя?

— Замечание могло только все усугубить.

— Ох они! Я погрузилась в сон об Иных, мне оставалось только пытаться жить день за днем, чтобы выйти из него. И все же, если бы у меня хватило ума найти дорогу от того, что было, к тому, что окружает меня и кто…

— Ерунда, все окончилось превосходно. Разве не так? К тому же нам обоим повезло: сколько было дел и на Бете, и на Земле.

«Ну насчет Земли я неуверен. — Бродерсен нахмурился и сплюнул. — Мы получили формальное разрешение на наши действия, но после долгих проволочек и затруднений. А потом толпы, речи, церемонии, конференции, банкеты, приемы, Достойные Примеры, тонны почты, звонки от тысячи тысяч и вездесущие гады-газетчики… ни одной спокойной минуты, до тех пор, пока мы с Пиджин не ухитрилась улизнуть сюда. Этот кавардак, должно быть, замедлил ее выздоровление… если только оно состоялось, не смею и спрашивать».

— Переменим тему. А потом прямо на Деметру, — сказал он.

Дело их было закончено. Посреди всей печальной ерунды, которая в последние месяцы составляла их работу, попадались и обязанности, от которых нельзя было отказаться; следовало помочь делом и советом бетанам, принять участие в планировании регулярных отношений между обеими расами, передать ученым информацию, накопленную на «Чинуке» экипажем. Герой миллиардов, он мог выхлопотать деньги на сохранение океана, направить политику к свободе и здравому смыслу, выделить час для больных детей.